Джинни Лин - Дракон и жемчужина

— Гао был тем человеком, который нашел меня в Лояне, — прошептала она медленно, с некоторым усилием. — Он показал меня Божественному императору.

— Ты была в руках Гао с самого начала.

Суинь вздрогнула. Губы ее приоткрылись, чтобы возразить, но она не смогла.

— Можно было догадаться, что все это являлось частью большого плана, коварного заговора. Но мне было всего лишь пятнадцать. Я ничего не знала об императорах или дворцах. Как-то Гао с компанией пришли развлекаться в наш Павильон лотоса. Я не знала, кто он, но хозяйка Лин так и вилась вокруг него. На следующий вечер он пришел один, чтобы послушать мою игру с другой стороны занавеса.

Руки мои страшно дрожали. Мне едва удавалось играть. Я чувствовала, что это очень влиятельный человек. В ту ночь он заплатил хозяйке, чтобы взглянуть на меня.

Ли Тао щелкнул костяшками пальцев.

— Только взглянуть?

Она быстро кивнула, потом продолжила:

— На следующую ночь Гао вернулся с запиской[27] на пять тысяч таэлей[28] серебра и усадил меня в паланкин, направлявшийся в императорский дворец. Хозяйка с радостью подчинилась. Ей была обеспечена немеркнущая слава в квартале удовольствий Лояна.

— Гао решил, что твоя красота легко пленит сердце Ли Мина.

Суинь уставилась на свои руки:

— Гао всегда думал, что я его собственность. Но, несмотря на все умелые интриги наместника, император ни разу не позвал меня в свою опочивальню. Я стала бесполезной для старого царедворца.

Ли Тао изо всех сил старался оставаться бесстрастным, слушая ее объяснения. Суинь делала все возможное, чтобы выжить. Он поступал так же.

— Что тебе приказал сделать Гао? — спросил он.

Суинь судорожно поднесла дрожащую руку к горлу, тяжело сглотнула.

— Я не хотела, чтобы на меня во дворце обратили внимание. Старалась исчезнуть, раствориться среди других девушек. Я была всего лишь одним красивым личиком среди сотен. Ты же слышал все эти истории, правда? О наложницах, сброшенных в колодцы, задушенных евнухами, зарезанных ревнивыми императорами.

На каждые десять поэм, рассказывавших о достоинствах и грации императорских наложниц, приходится одна, повествующая об их печальной судьбе.

— Ты по-прежнему не сказала мне ничего, что объясняло бы причину, по которой Гао желает твоей смерти, — заметил он каменным голосом, однако камень, давивший на его сердце, был еще тяжелее. Ли Тао приходилось напоминать себе, какой умной и хитрой была Суинь. Она рисковала жизнью, согласившись отправиться вместе с ним к Шэню, и все равно хранила свои секреты.

— Пожалуйста, Тао, присядь.

Суинь указала ему на место подле себя, но он отказался подчиниться ее просьбе. Ли Тао развернулся и занял стул напротив, чтобы не упускать из виду ее глаз. Помолчав, Суинь села, обхватив руками колени, признавая свое поражение.

— Прекрасные женщины так зависимы от обладающих властью мужчин, — безжизненным голосом проговорила бывшая наложница.

Это обвинение ранило его, однако Ли Тао не подал и виду. Он по-прежнему неотрывно смотрел на нее, побуждая продолжать.

— Я могла бы поведать о многочисленных заговорах против престола, против военачальников и наместников, против тебя. — Суинь пронзила его взглядом. — Иногда достаточно было всего лишь замолвить словечко перед императором или разыскать для Гао необходимые сведения. Только позднее я осознала, что в результате одни вельможи попадали в изгнание, других казнили. Я ли стала, причиной их гибели или опалы? Не знаю.

— Расскажи мне все.

Суинь подняла на него глаза, удивленная тем, насколько точно он повторил ее слова, сказанные ему меньше месяца назад.

— Я убила императрицу, — тихо призналась она.

— Что?

— Я убила ее. И ее нерожденного ребенка. — Суинь крепко обхватила себя руками, чтобы унять бившую ее дрожь. Глаза ее заволокло слезами. — Не потому, что она угрожала мне или я таила против нее зло. Я сделала это потому, что была слаба и одинока.

Императорский дворец — 743 год, 16 годами ранее

Ошибкой было полагать, будто кастрация делала дворцовых евнухов женственными и пассивными. Яо, главный императорский евнух, приставил нож к горлу Суинь с большей яростью и злостью, чем можно было ожидать от любого другого мужчины.

— Ты поняла меня, шлюха? — От его высокого голоска мурашки побежали по коже.

Она еле заметно кивнула, прикусив губу, чтобы сдержать рыдания. Спустя два месяца, проведенных в Чанъане, Суинь уже знала, что такое дворец мечтаний. Позолоченный клубок змей. И теперь рядом с ней не было хозяйки Лин, чтобы ее защитить. Мотивы ее «мамочки» были в высшей степени эгоистичными, однако хозяйка нуждалась в прекрасной исполнительнице и оберегала ее в этом полном порока квартале Лояна.

Яо ворвался в ее каморку ночью, чтобы запугать юную наложницу. Евнухам дозволялся вход в гарем, будто единственная опасность, которую мог представлять собой мужчина, таилась у него между ног.

Он прошептал приказ жестким шепотом, едва она поднялась с тюфяка. Быстро одевшись в темноте, Суинь коснулась дрожащей рукой горла. Острый укол ножа не проходил, саднящее чувство разлилось по всему телу.

— Возьми это. — В дверях евнух протянул ей чашу. Потом помахал ножом перед лицом и указал путь.

Яо выразился достаточно ясно. Она должна принести травяной настой императрице. Суинь не могла возразить, что это не ее дело. Она — «избранная наложница», а не служанка, однако, едва только другие женщины прознают о том, что бывшая обитательница дома удовольствий обманом проникла в императорский дворец, чем недвусмысленно пригрозил Яо, любимым развлечением всего гарема станут изощренные над ней издевательства, жалящие больнее тысячи кинжалов.

В покоях императрицы, располагавшихся в южной части внутреннего дворца, горели бумажные фонарики. Суинь быстро шла, переходя из павильона в павильон, подгоняемая евнухом Яо.

Императрица полулежала в своей опочивальне, откинувшись на пышном ложе. Лицо ее казалось таким же бледным, как и ее полупрозрачная ночная рубашка. Она взглянула перед собой и нахмурилась. Все во дворце превозносили несравненную красоту императрицы, но, когда бы Суинь ни обратила на нее свой взор, лицо повелительницы искажала недовольная гримаса.

— Императрица, отведайте это. — Наложница держала чашу в протянутых руках, низко склонив голову.

Императрица вздрогнула, ощутив явный дискомфорт. Рука ее невольно погладила сильно округлившийся живот. Говорили, что младенец, которого она носила под сердцем, часто тревожил ее своими толчками по ночам. Предсказатели судьбы утверждали, что это признак того, что в ней заключен беспокойный мальчик, который покорит мир.

Императрица дотронулась до горла рукой и крепко зажмурила глаза, чтобы побороть подступившую тошноту.

— Она еще менее разумна, чем самые презренные из дворцовых слуг, — с отвращением промолвила императрица.

— Ты должна испить из чаши прежде императрицы, — возмущенно прошептал евнух.

Холодок пробежал по спине Лин Суинь. Императрица с нетерпением смотрела на нее. Яо обеспокоенно подтолкнул наложницу локтем. Его нож не был виден, однако Суинь понимала, что он где-то рядом.

Личный евнух императрицы обладал высоким положением во дворце. Если Суинь попытается обвинить Яо, ее саму вздернут на виселице. Каменными руками она взяла чашу, закрыла глаза и поднесла к губам. Горький отвар обжег губы, и Суинь с трудом сделала маленький глоток.

Императрица задержала ее руку:

— Ступай прочь.

Наложница не могла отвести глаз от живота императрицы, передавая ей чашу. Как только повелительница склонится, чтобы испить отвар, Суинь уже ничего не сможет сделать.

— Императрица! — задыхаясь, тревожно воскликнула девушка.

Несмотря на то, что ревнивая императрица была ее самой главной противницей, Суинь должна была попытаться ее предупредить.

Однако Яо схватил наложницу за руку, не дав ей договорить:

— Императрица устала. Оставь ее. — Он удостоверился, что Суинь почувствовала укол кинжала через одежду, прежде чем выкинуть ее за дверь.

Суинь выбежала прочь. Яд распространялся у нее по венам. Она встала на колени на влажную траву сада и сунула палец в рот, раздражая глотку изнутри. Наконец Суинь закашлялась, и ее вырвало. Сердце бешено стучало от страха. Что, если яд уже успел проникнуть слишком глубоко, испуганно подумала девушка. Она сделала только маленький глоток смертоносного отвара, но…

Суинь должна была бы рассказать кому-нибудь о произошедшем. Однако, поднявшись на ноги, с растущей пустотой она осознала, что идти не к кому. Яо выбрал именно ту девушку, у которой не было ни друзей, ни союзников. И он обладал достаточным влиянием во дворце, чтобы убедить ее молчать.

С тяжелым сердцем Суинь пробралась на свое ложе и свернулась калачиком. Через час острая, колющая боль пронзила желудок. Несчастная наложница умирала, умирала одна, затерянная в далеких закоулках дворца. Душа ее никогда не найдет дорогу домой.

Ее мучили отвратительные кошмары. Яо гнался за ней с острым ножом. Если яд не убьет невольную отравительницу, это сделает он. Однако смерть не настигла ее, как она того заслуживала. Едва пробудившись от боли и сна, Суинь обнаружила, что на женской половине дворца царит хаос.

Тело императрицы обнаружили утром на ступеньках Храма духов. Вероятно, ей удалось добраться сюда ночью, словно она искала поддержки в последние моменты перед смертью. Евнух Яо был найден повешенным на балке в своей опочивальне, веревка крепко стягивала его шею.

Ли Тао сидел перед ней. Его скрещенные руки лежали на коленях, он продолжал пристально смотреть на умолкшую собеседницу. Кольцо с изображением дракона поблескивало на указательном пальце. Ему было поручено карать врагов императора, не зная жалости и сострадания. Именно так он обрел благосклонность Ли Мина.

В его расчетливом взгляде не было уже следов былой страсти. Из него ушло все тепло, которое она уже научилась распознавать. Однажды ей удалось снискать его доверие, чтобы убедить отправиться в столицу, но теперь все кончено. Она его потеряла. Однако, странным образом, ей стало легче.

— Гао отдал этот приказ главному евнуху. Он хотел убить императрицу, и я ничего не сделала, чтобы его остановить.

— Суинь…

Глубокая морщина пересекла его лоб. Ее взгляд был слишком затуманен слезами, чтобы Суинь могла судить, явилось ли это проявлением беспокойства или гнева. Или ужаса. Она в страхе отпрянула, когда Ли Тао к ней потянулся. Пульс ее бешено стучал, внутренности сжались, отвратительные воспоминания пронеслись перед глазами. Их нельзя было заглушить ничем. И хотя образы чуть потускнели со временем, вина ее оставалась.

— Я была куклой в руках Гао, — призналась Суинь. — Мне не к кому было обратиться во дворце. Временами он желал моей смерти, потом — защищал. Я никогда не могла предугадать, что случится со мной дальше.

Ли Тао обнял ее, пытаясь поставить на ноги.

— Многих людей обвиняли в смерти императрицы, но не меня. — Суинь заставила себя посмотреть ему в лицо. — Только не «драгоценную супругу» императора.

Теплота его тела окутала ее, но Суинь не заслуживала этого. Он попытался погладить ее волосы, когда она вырывалась из его рук, как пойманная в капкан лиса. И все равно, Ли Тао продолжал крепко сжимать ее в своих объятиях, его руки казались ей стальной клеткой. Наконец Суинь выбилась из сил.

Его голос был тихим и близким.

— Я не причиню тебе зла.

Суинь закрыла глаза и застыла в его руках.

— Когда ты впервые появился в моем доме у реки, я подумала, что ты все знаешь. Я решила, что ты явился, чтобы исполнить свой долг перед Божественным императором, поручившим тебе карать заговорщиков.

Он замер. Грудь его поднималась и опадала под ее щекой. Суинь задержала дыхание, понимая, что наконец-то его настигло осознание того, о чем она рассказывала.

— В те дни во дворце царил хаос, — продолжала она. Единственным человеком, видевшим, как она входила в покои императрицы посреди ночи, был главный евнух. Суинь так никогда и не узнала, сам ли он покончил с собой, или его убил Гао. Она была уверена, что Гао заставит умолкнуть навсегда и ее, однако коварный вельможа оставил наложницу в живых, чтобы использовать в своих целях.

— Тебя принудили, — после долгого молчания сказал Тао. — И император Ли мертв. Его эпоха прошла.

— Но ты всегда был так предан ему.

— Мои действия не имеют ничего общего с преданностью.

Его резкие черты казались пугающе прекрасными. Взгляд излучал огонь и невысказанную решимость. Ли Тао представлял собой загадку, которую она никогда не постигнет. Суинь открыла ему свою самую сокровенную тайну, а он ничего не дал ей взамен.