— И потому направляетесь к этим границам во главе многотысячной армии?

Тай Ян напрягся, потом добавил еще вина, чтобы успокоиться.

— Если бы мой отец желал победить вас, он бы послал одного из моих братьев.

Они посмотрели друг другу в лицо, и еще не успевшая по-настоящему оформиться и обрести силу угроза повисла между ними как утренний туман. Два других сына императора были грозными военачальниками в своих собственных военных округах. Их армии держали под контролем север империи. Именно внушительная сила армий всех членов семьи Шэнь позволила им занять доминирующие позиции в Поднебесной после того, как император Ли умер, не оставив наследника. Мятежные цзедуши, трусливо затворившись в своих крепостях, обвиняли Шэня в узурпации трона, надеясь впоследствии поступить так же.

— Я явился сюда, чтобы вести с тобой переговоры, Ли Тао.

— Несмотря на мои многочисленные преступления?

Если бы сын Шэня прибыл раньше, до того, как убийцы Ань Ин пленили Суинь, могла оставаться надежда на мирный исход.

— Император хочет того же, что и вы. Гао же желает посеять хаос, чтобы прибрать к рукам власть. Присягните на верность моему отцу, наместник Ли. Другие последуют вашему примеру.

— Не все.

— Нам известно и это. Мы понимаем, что Гао собирает силы. Вскоре и другие военачальники объявят о том, чью сторону они предпочтут. Раздел империи неизбежен.

Принц служил в императорской армии, так же как и остальные сыновья Шэня, однако Тай Ян отличался определенным консерватизмом поступков и суждений. Тем более удивительно, что он оказался в самой гуще готовой разразиться бури, будучи столь незащищенным. Похоже, настало время для открытых и честных жестов, признал Ли Тао. Ничто другое уже не помогало.

— Собирается ли император открыто пойти против Гао и лишить его чинов и званий?

Тай Ян пожал плечами:

— Если придется.

Гао слишком силен. Императору Шэню приходилось считаться с его влиянием. И это удерживало его от поспешных действий.

— Что, если против Гао будут выдвинуты обвинения? — Ли Тао думал обо всем том, в чем ему призналась Суинь. Ему не хотелось использовать ее таким образом, однако, возможно, это единственный способ победить старого вельможу.

— Какого рода обвинения?

— Убийство. Измена.

Тай Ян заинтересованно распрямился, однако затем нахмурился, еще больше.

— Прежде всего, нам нужна от вас преданность императору, наместник Ли. Без всяких условий, — добавил он.

Ловкий удар. Шэнь хочет от него подчинения.

— Вам нужна лишь моя армия.

— Нам нужны вы, — настойчиво поправил его принц. Предложения Тай Яна открывали перед Ли Тао новые возможности, однако уже ничто не могло спасти его. Для того чтобы освободить Суинь, ему необходимо убить Гао. Еще до конца завтрашнего дня его и Гао не станет. Сражение за равновесие и политическое влияние продолжится без них. Его армии понадобится сильный предводитель, иначе ее ждет гибель.

Час был уже поздний, и чувство неизбежного все сильнее подступало к горлу.

— Итак, император Шэнь, наконец, понял, что мир невозможен. Между мной и Гао он выбрал меня как наименее опасного врага.

— Вы никогда не были нашим врагом. Я никогда не верил, что вы имеете какое-либо отношение к смерти моего брата.

— Ваша сестра думает иначе.

Принц устало встряхнул головой:

— Случилась такая неразбериха.

— Вы говорите так, стараясь быть дипломатичным?

— Я говорю так потому, что это действительно неразбериха. Мы бы уже были семьей.

Ли Тао мысленно вернулся к событиям прошлого года, несостоявшейся женитьбе на сестре Тай Яна и утраченным возможностям, когда они с императором Шэнем пытались по-своему удержать шаткое равновесие.

— Невозможно настаивать на союзе, если между сторонами нет согласия, — ответил Ли Тао.

— Мой отец должен был прислушаться к вам. И я также, но ни один из нас не желал верить, что империя развалится.

Несколько мгновений они молчали, как на похоронах. Тай Ян внимательно разглядывал наместника. Ли Тао пришло в голову, что кто-то все время защищал его в столице. Тихий голос, противостоящий крикливым обвинениям Гао.

— Скажите мне, что есть у вас против Гао, — наконец произнес Тай Ян.

— Теперь это уже не имеет значения. Вам это не понадобится.

Ли Тао выпрямился и встал со стула. Он думал о Суинь и их неудачной попытке добраться до императора. Она знала достаточно, чтобы обвинить Гао, однако только в том случае, если бы Шэнь был готов открыто выступить против старого царедворца. Гао предвидел эту возможность и попытался убить ее, чтобы предотвратить угрозу.

Упущенное время и возможности. Если бы они с Суинь успели добраться до Чанъаня или если бы Тай Ян приехал прежде, чем Ли Тао отослал Суинь… Бесполезно предаваться бесплодным сожалениям. Оставался единственный выбор.

— Я сожалею, что у меня не было возможности говорить с вашим отцом, — произнес Ли Тао. — Но вы — достойный посланник.

— Как император, мой отец не может встретиться с вами лично…

— Пока не прояснится, на чьей я стороне. Понимаю.

— Наместник Ли…

Тай Ян уважительно сделал паузу. Он принял великую ношу на свои плечи, несмотря на молодость.

— Если заметят, что вы ведете переговоры с Гао, очень сложно будет защитить вас, — предупредил его молодой человек.

Ли Тао холодно улыбнулся:

— Я не собираюсь договариваться с ним.

Глаза принца расширились.

— Правитель Ли, подождите…

— Вы получите мой ответ завтра.

Он выскользнул из шатра, и Тай Ян не стал окликать его более. Внешнее проявление приличий по-прежнему оставалось важным. Императорская армия здесь для того, чтобы оказать помощь союзнику или покарать ослушника — в зависимости от того, что будет признано необходимым.

Ли Тао вернулся в крепость, под временное прикрытие каменных стен. Его первая тысяча, знаменитые «Непобедимые стражи», размещалась в столице в ожидании приближающихся армий. «Непобедимых стражей» не зря называли непобедимыми, их командиров набирали из самых яростных воинов знаменитой императорской «гвардии драконов» — Лун У. Все это лишь слухи и легенды, подумал Ли Тао. Военачальник Сунь Цзы говорил правду, когда написал, что исход великих сражений решается вдали от ратного поля. Лао Соу и Гао Шимин обыграли Ли Тао по всем статьям. А теперь и император Шэнь желает его покорности и преданности.

Назойливые воспоминания не давали наместнику сосредоточиться. Перед ним возникла сцена: Суинь, склонившаяся над ним, легкая как перышко, увлекает его на постель, шепча: «Пусть легенды ведут свою войну».

То, о чем его просила она, невозможно. Но руки ее обнимали Тао, ее нежные груди податливо прижимались к его груди. Опустив руку ниже, он чувствовал страстно выгнувшуюся спину, изящный изгиб бедер… Ли Тао закрыл глаза, погружаясь в сладостные и мучительные воспоминания.

Суинь хотела, чтобы они оставили все и затерялись на просторах империи. Однако такие люди, как Лин-гуйфэй и наместник Ли, не могут просто исчезнуть из вида. Когда ему было поручено преследование убийц императрицы, многие заговорщики пытались спрятаться, но Ли Тао нашел их всех. Кроме Гао. Кроме Суинь.

Жизнь его уже не принадлежала ему. Возможно, это и всегда было так — с того самого момента, когда он впервые поразил своим ножом другого человека из-за пары серебряных монет.

Рукоятка спрятанного в рукаве меча туго упиралась в запястье. Лишь в одном искусстве достиг он совершенства. Старик прав. Это положит конец всему. Один нож. Две смерти. Гао, а вскоре после того и он сам.

Хотя это не станет концом противостояния. У Гао есть наследники, которые займут его место. Силы военачальника будут перегруппированы и пересмотрены. Возможно, новые командующие армией Гао явятся во владения Ли Тао, дабы отомстить за своего родственника, однако у самого Тао не было наследников, чтобы отразить удар.

При мысли об этом у него промелькнуло сожаление. У него нет преемников. Нет наследства.

Достаточно. Он и так уже совершил ошибку, позволив себе слишком много размышлять о цели. Он сам навлек на себя все случившееся. Теперь у него не было иного выбора, кроме как принять неизбежное.

На рассвете Ли Тао позволил себе в последний раз вспомнить о Суинь. Он больше никогда не увидит ее, но Лао Соу сдержит свое слово и отпустит ее. Ли Тао следует заставить себя поверить этому и спрятать веру глубоко в душе. А потом он запретит себе все мысли о ней. Эмоции могут взволновать сердце, и рука дрогнет. Если промедлить хоть на одно мгновение, все пропало. Его жертва окажется бесполезной.

Глава 22

— Лучше бы ты приобрел себе клюку, старик.

Лао Соу что-то проворчал в ответ на ее предложение. Он взял ее под руку, когда они пробирались по лесу, и указал вперед свободной рукой:

— Иди этой дорогой.

После всего произошедшего он еще хотел, чтобы она прогулялась с ним в окрестностях храма. Будто бы она была нянькой, а не пленницей. Суинь считала каждый час с тех пор, как Ли Тао покинул прибежище клана Ань Ин. Он направляется к реке Цзинь и примет там свою смерть, если она не придумает, как освободиться.

— Как много вы еще способны видеть? — спросила Суинь.

— Все во мгле. Лишь очертания предметов и тени, и то только при ярком солнечном свете. Сюда, иди сюда.

Старик подозвал ее поближе, а потом коснулся руками ее лица. Она едва поборола желание отшатнуться от шершавых прикосновений его пальцев к ее нежной коже, однако было нечто очень уязвимое в том, как он смотрел на нее, с какой искренней настойчивостью пытался дотронуться.

— Раньше я видел все. Лица были для меня как книги. Я мог прочесть мельчайшее движение морщинок в уголках глаз и губ, их лица говорили все еще до того, как они решались произнести слово. Теперь я не вижу ничего. — Он отпустил ее. — Все стареют.

— Так, значит, вы больше не можете судить о намерениях тех, кто вас окружает?

Он нахмурился:

— Что ты имеешь в виду?

— Ничего.

Лао Соу досадливо кашлянул.

— Твои намеки на заговоры и интриги мне надоели. Старый пес понимает, что ты задумала. Знаешь, зачем я привел тебя сюда?

Суинь обернулась назад, взглянув на двух стражников, следующих за ними на почтительном расстоянии. Лао Соу резко ухватил ее за запястье.

— Ли Тао не сможет тебя защитить. Твой путь — к нам. Согласись на меня работать.

— Старик, если ты не помнишь — мы враги.

Он махнул рукой на ее высказывания, будто прихлопнул комара.

— Мне нужны твои глаза, твои уши.

— Если окружать себя ворами и лжецами, волей-неволей придется следить за тылом.

— Мы не воры. — Он сердито вздохнул. — У тебя настоящий талант читать души людей и распознавать их скрытые намерения. Как иначе тебе бы удалось обратить в свою веру праведного Жу Шаня?

— Откуда вам знать?

— Конечно, я знаю. Мне известно все о твоем любимом Ли Тао.

— Не смейся надо мной, старик.

Слишком болезненное напоминание о том, что все это — игра. Старик упивался властью, наблюдая за тем, как мир вертится вокруг него, а судьбы людей зависят от его воли, задумалась Суинь.

— Вы молчите, Лин-гуйфэй. Совсем на вас не похоже.

Невыносимый человек. Суинь взглянула на него:

— С какой стати я должна служить вам? Вы послали Ли Тао умирать.

— Он сам поставил себя в такое положение, — возразил старик. — А кроме того, это действительно единственное решение проблемы. Гао Шимин должен быть уничтожен. Благородные мужи, вроде императора Шэня, нуждаются в таких людях, как мы, для того, чтобы творить невысказанное.

Ей хотелось крикнуть, что он вообще ничего не делает — лишь сидит в сторонке да дергает за ниточки.

— Клянусь, что всажу нож вам в сердце при первой же представившейся возможности, — пообещала Суинь.

— Нет, вы так не поступите.

Как странно, что они говорили о смерти и мести так учтиво, вежливо понизив голоса и неспешно прогуливаясь по утреннему лесу, подумала Суинь.

— Вы не столь равнодушны, — с издевкой заметил Лао Соу. — Я всегда вижу людские слабые и сильные стороны. Знаю, как использовать их, чтобы добиться желаемого результата.

— Вы ошиблись в Ли Тао.

— Не ошибся! У Ань Ин есть свои наемные убийцы, и они приносят определенную пользу. Однако для выполнения самых сложных задач требуются чуткие инстинкты и сильная воля. Наличие этих качеств делает натуру непредсказуемой.

Жизнь и смерть ничего не значили для этого человека. Душа его была глуха к людским страстям и чувствам. Мысли об этом наполнили сердце Суинь холодом и грустью. Станет ли таким же Ли Тао в конце своей жизни? Был ли он уже таким?