Я уснула… или грезила наяву? Не знаю, помню лишь, что высокая фигура с красными глазами из недавнего сна снова предстала предо мной.

Из темноты донесся голос, равно непреклонный и обольстительный:

— Дорогая, скоро ты станешь моей.

Я очнулась, задыхаясь, с колотящимся сердцем. Почему мне продолжает сниться один и тот же сон… если это не явь? Что означают его слова? Чья я «дорогая»?

Я понятия не имела, сколько времени. В комнате было очень темно и удивительно тихо. Внезапно я поняла, что не слышу дыхания Люси, испугалась, нащупала спичку, зажгла огонь и… меня охватил ужас. Кровать Люси была пуста! Хуже того, ключ от нашей спальни торчал в замке, а не висел у меня на запястье.

Я вскочила с кровати и бросилась обыскивать дом, но Люси нигде не было. Более того, пока я спала, кто-то отпер входную дверь. Задыхаясь, я вернулась в нашу спальню, надела ботинки и, ради соблюдения приличий, заколола крупной английской булавкой большую тяжелую шаль на плечах. Беглая проверка одежды Люси показала, что ее пеньюар и все платья на месте. Значит, она вышла в ночь в одной лишь тонкой белой сорочке! Я в ужасе поспешила на поиски подруги.

Я пробежала по Кресент и Норт-Террас, вертя головой в надежде увидеть стройную фигурку в белом. Ночь была прохладной и ветреной, и я дрожала на бегу. Полная луна светила ярко и то и дело выглядывала в прорехи тяжелых, быстро мчащихся темных туч. На краю Западного утеса я всмотрелась в даль, опасаясь, что Люси могла отправиться на нашу излюбленную скамейку на кладбище по ту сторону гавани.

Сперва окрестности церкви Святой Марии были скрыты в тени, и я ничего не могла различить. Затем, одновременно с гулким ударом колоколов, лунный луч выхватил церковь и кладбище, и я увидела именно то, чего опасалась. Фигура в белоснежном одеянии полулежала на нашей любимой скамейке, а другая — угольно-черная — склонилась над ней.

Охваченная все возрастающим страхом, я бросилась по лестнице вниз к причалу. Город был окутан мертвой тишиной. Я не встретила ни души на своем пути мимо рыбного рынка, через мост и далее по словно бесконечной лестнице, ведущей к церкви. Расстояние было значительным, возможно, около мили. Я бежала со всех ног, но мне понадобилось время, чтобы его преодолеть. В конце подъема я ловила ртом воздух. В боку кололо, но я не сдавалась. Наконец в неярком сиянии серебристой луны я вновь увидела темноволосую фигуру, полулежащую на скамейке. Это была Люси! К моему ужасу, высокое черное… нечто по-прежнему склонялось над ней.

— Люси! Люси! — закричала я.

Ответа не последовало. Я вздрогнула от страха, когда темная фигура за спиной Люси выпрямилась и на меня уставилась пара сверкающих красных глаз. Кто это? Человек или дикий зверь? А красные глаза! Такие же, как у существа, виденного мною во сне! Это реальность или всего лишь порождение моего страха и фантазии?

Мое сердце отчаянно колотилось, когда я бежала мимо церкви, где на мгновение потеряла Люси из виду. Если это существо реально, то что оно делает рядом с Люси? Как она здесь очутилась? Пришла к нему по доброй воле? Он — или оно — подчинил ее себе? Люси бодрствует или спит? Боже праведный… она мертва?

Я бежала по пустому кладбищу, но когда достигла подруги, загадочная фигура исчезла. Люси лежала лицом вверх на железной скамье. Ее ступни были босыми, глаза закрытыми, длинные кудри цвета воронова крыла рассыпались по сторонам, губы изгибались в полуулыбке, она дышала медленно и томно. Я вздохнула от облегчения. Люси жива и явно спит! В страхе оттого, что красноглазый призрак может вернуться в любую секунду, я огляделась, но вокруг было темно и тихо.

Люси начала дрожать во сне. Я быстро обернула ее своей шалью и заколола ткань булавкой на горле. Увы, судя по тому, что она поднесла руку к горлу и застонала, я, видимо, невольно уколола подругу. Я села рядом, сняла ботинки и надела на нее, а затем осторожно попыталась разбудить. Это получилось не сразу. В конце концов мне пришлось несколько раз позвать ее по имени и хорошенько встряхнуть, чтобы привести в чувство.

— Мина? — прошептала Люси, когда наконец открыла глаза и сонно улыбнулась. — Что случилось? Зачем ты разбудила меня?

Я старалась говорить спокойно, чтобы не напугать ее:

— Дорогая, ты снова ходила во сне.

— Правда? Как забавно. — Люси зевнула, потянулась, оглядываясь по сторонам, и удивленно спросила: — Где мы? На кладбище?

— Да, моя милая.

— Ах!

На мгновение она смутилась, больше того, вероятно, была потрясена, оказавшись среди ночи на кладбище в одной сорочке, но лишь мило улыбнулась, вздрогнула, обвила меня руками и спросила:

— Я правда поднялась сюда совсем одна?

— Боюсь, что так. Люси, я видела кого-то рядом с тобой. Ты что-нибудь помнишь?

— Нет, ничего, с тех пор как легла в кровать, — в ее голосе появились нотки испуга. — Кого ты видела?

— Не знаю. Я находилась далеко, было очень темно. Возможно, мне померещилось.

— Я ничего не помню, — повторила она, морща лоб. — Кроме того, что… мне снился сон. Все как в тумане. Ты же знаешь, я никогда не помню снов. Могу сказать только, что шла по дорожке. Я услышала лай и увидела…

Внезапно она умолкла, голубые глаза подруги затуманились.

— Что ты увидела?

Люси долго молчала, затем покачала головой и резко ответила:

— Забыла.

Я подозревала, что Люси помнит больше, чем говорит. Однако место и время были неподходящими для расспросов. Темный призрак с красными глазами наполнил меня дурными предчувствиями.

— Идем. Ты должна немедленно вернуться домой.

Люси покорно встала и пошла за мной. Когда мы ступили на гравийную дорожку, она заметила, что я морщусь, наступая босыми ногами на острые камни.

— Постой, — поразилась Люси. — Почему на мне твои туфли? Ты должна их забрать.

— На это нет времени! Мы должны поскорее вернуться домой. Вдруг кто-то увидит, как мы раздетые и босые бродим по кладбищу среди ночи? Что о нас подумают?

Подобная перспектива, похоже, встревожила Люси. Она не стала настаивать, а прибавила ходу. По дороге домой мое сердце колотилось от страха, что нас заметят или — намного хуже — мы снова встретим загадочного кладбищенского обитателя. К счастью, мы добрались до спальни, так никого и не встретив, и крепко заперли за собой дверь.

Вымыв ноги, мы опустились на колени у моей кровати, чтобы поблагодарить Господа за благополучное возвращение домой. Когда мы встали, Люси обняла меня и сказала:

— Спасибо, что пошла за мной, Мина.

Мы крепко обнялись.

— Страшно подумать, что случилось бы, проснись ты на темном кладбище совсем одна.

— Да, — коротко ответила она.

Когда подруга высвободилась из моих объятий, на ее лице мелькнуло странное выражение. О чем она умолчала? Мне хотелось спросить, но не хватало решимости. В конце концов, у меня тоже есть тайная вина — знакомство с мужчиной на кладбище.

— Слава богу, ты в безопасности. Но мне хотелось бы знать, как ты сумела снять ключ от комнаты с моего запястья, не разбудив меня!

— Извини. Я не помню, — пожала плечами Люси.

Я тихо стояла, пока подруга заново привязывала ключ к моему запястью, на этот раз затягивая узлы на ленте покрепче. Мы забрались в свои кровати и долго молчали.

Я дрожала под покрывалом, слишком взбудораженная, чтобы уснуть, думала, что Люси мирно спит; но вдруг из темноты раздался ее голос.

— Мина, можно попросить тебя кое о чем?

— О чем угодно, моя дорогая.

— Пообещай никому об этом не рассказывать. Даже маме.

Я помедлила. Разумеется, я понимала, о чем беспокоится Люси. Если подобная история станет хоть кому-то известна, то репутация девушки жестоко пострадает. Дело не в сомнамбулизме, а в непристойности ночного появления раздетой на кладбище. Сплетники непременно исказят произошедшее.

— Тебе не кажется, что твоя мама вправе знать?

— Нет. В последнее время она не слишком хорошо себя чувствует. Я не хочу давать ей лишний повод для беспокойства. Представляешь, как она встревожится, если узнает? К тому же она недостаточно сдержанна. Они с Артуром очень близки. Я просто умру, если мама ему расскажет.

— Хорошо. Я буду молчать. Давай считать, что ничего не случилось.


Люси проспала допоздна. Когда я разбудила ее в одиннадцать, она выглядела довольно бледной. За ночь кожа подруги непостижимым образом утратила тот прелестный розовый оттенок, которым ее наградило летнее солнце. Несмотря на это, она проснулась в прекрасном настроении, с блеском в глазах и едва заметной самодовольной улыбкой на устах.

Тогда я не могла объяснить эти загадочные перемены… но позже постигла их суть слишком хорошо. Я просто радовалась, что наше ночное приключение не повредило подруге, даже неким образом пошло ей на пользу. Я подумала, что она, наверное, видела очень приятный сон.

Подруга причесывалась перед зеркалом, я одевалась и вдруг заметила нечто, наполнившее меня сожалением.

— Люси! Что это у тебя на горле?

— О чем ты? — спросила она, зачесывая назад копну темных волос, вертя головой и изучая свое отражение.

— Что это за отметины на шее?

Там алели две точки, похожие на булавочные уколы. Прямо под ними капля высохшей крови резко выделялась на фоне белоснежного воротника ночной сорочки.

— Понятия не имею. Вчера их не было.

— Ах, милая! — в отчаянии воскликнула я. — Это моя вина. Наверное, прошлой ночью я случайно проколола тебе кожу, когда застегивала шаль. Ради бога, прости! Тебе очень больно?

Люси засмеялась, похлопала меня по плечу и ответила:

— Я даже ничего не чувствую. Право, ерунда.

— Надеюсь, шрама не останется. Отметины совсем крошечные.

— Не беспокойся. Уверена, они быстро заживут. Воротник дневного платья должен их скрыть, но на всякий случай… — Люси заколола на горле черную бархотку, пряча отметины. — Вот. Теперь о них никто не узнает.


Это был отличный день для пикника. Мы с Люси прогулялись по тропинке вдоль утеса до Малгрейв-Вудс, где миссис Вестенра, которая приехала по дороге, встретила нас у ворот с корзинкой. Мы расстелили одеяло на мягкой траве под огромным деревом и отдали должное деликатесам, приготовленным нашей доброй хозяйкой.

Пока Люси с матерью весело обсуждали свадебные планы, мои мысли унеслись далеко-далеко. Мне не давали покоя страхи касательно фигуры из сна. Ее же я видела прошлой ночью на кладбище. Она была реальной… или воображение подшутило надо мной? Если это был человек, то зачем он склонился над Люси таким странным образом и куда пропал? Я невольно вспомнила историю о Джеке Потрошителе, которую прочла в газете всего два года назад. Он охотился на молодых женщин в Лондоне под покровом темноты. Неужели по Уитби разгуливает Джек Потрошитель или кто-то вроде него? При этой мысли я оцепенела от ужаса.

Я подумала было, что мне следует обратиться к властям, но затем вспомнила о данной Люси клятве никому не рассказывать. Я решила, что бессмысленно упоминать о столь унизительном происшествии, часть которого может оказаться вымышленной, особенно с учетом одного обстоятельства. Ведь Люси ничуть не пострадала. Однако в будущем я приложу все силы, чтобы подруга не выбралась из нашей комнаты ночью.

Я отогнала эти безмолвные размышления с намерением насладиться красотой дня и обществом своих спутниц. Я присоединилась к их оживленной беседе, дружески обсуждая идеальный цвет платьев подружек невесты, выбор блюд и напитков для приема. Шутки ради мы с Люси внесли несколько совершенно возмутительных предложений, что породило взрыв веселья.

Проведя некоторое время за столь приятными занятиями, я вспомнила о Джонатане и своей тоске по нему. Я представила красивый облик жениха: тщательно подстриженные каштановые волосы, высокий лоб, полные щеки, темно-карие глаза, соразмерные нос и рот и то любезное сердцу решительное выражение лица, которое наблюдала так часто. Я невольно подумала, как абсолютно счастлива была бы в этот миг, если бы он был со мной, и вздохнула.

Внезапно лицо в моем воображении сменилось образом совсем другого человека, а именно — высокого красивого джентльмена, которого я встретила на кладбище тремя днями ранее. К нему прилагалась та же мысль: как счастлива была бы я, если бы он был со мной. Я виновато зарделась.

«Мина! — упрекнула я себя. — С какой стати ты думаешь о нем? Ты его даже не знаешь… и обещана Джонатану!»

Все же против воли я мечтала увидеть его еще хотя бы раз.


Мое желание исполнилось в тот же вечер.


После ужина мы с Люси отправились к павильону на Западном утесе, где толпа счастливых курортников собиралась каждый вечер ради променадных концертов[5] и танцев. Я надела вечернее платье из темно-синего шелка, а Люси так и светилась в своем розовом атласном наряде, расшитом бисером. Ее лицо изящно обрамляли кудри, а фарфоровую шею украшала прелестная черная бархотка.