Андрей жадно вглядывался – в кафе царила золотистая полутьма, а тут, под ярким солнцем, все было видно гораздо лучше: и светлую нежную кожу, и розовые губы с прячущейся в уголках улыбкой, и серьезные глаза непонятного цвета, переливающиеся, как вода в реке, и густые, коротко стриженные рыжеватые волосы. Про грудь он помнил. И стройные ноги, затянутые в голубые джинсы, оценил, подходя. И вдруг они поцеловались, как-то само собой получилось: сначала неловко ткнулись носами, потом приладились. Рука Иры лежала у Андрея на груди, и казалось, что его сердце бьется прямо о ее ладонь.

– Ты не волнуйся, – прошептала Ирина. – Что ты так волнуешься?

– У меня… у меня никого не было… после Тани, – совсем тихо сказал Андрей, уткнувшись ей в шею. – Никого… настоящего.

– У меня тоже. Никого! – И добавила дрожащим голосом: – Все это так странно, правда?

– Невероятно!

Они еще поцеловались, и это вышло так пылко – Андрей даже забыл, что они стоят на крыльце кафе и собираются куда-то ехать. Пальцы Ирины сжали его рубашку, потом отпустили. Оба разом выдохнули и замерли, обнявшись.

– Может, поедем ко мне? – Андрей сам не узнал свой голос, так глухо он прозвучал. Ира ответила:

– Ты слишком торопишься.

– Просто… мне показалось…

– Тебе правильно показалось. Но я не умею так быстро. Я же северная девушка, а мы медленно созреваем. Дай мне время. Немножко.

– Девушка с Севера?

– Ну да. Я ж из Вологды родом. Ты ведь не обиделся?

– Нет! Главное, что мне все правильно показалось. И вообще-то… знаешь, я тоже не умею… так быстро. Даже не знаю, что со мной такое!

– Я думаю, это как вода…

– Какая вода? – спросил Андрей, завороженно глядя в ее невероятные глаза.

– Ну, любовь! – Ия покраснела. – Любовь – словно вода! Одинаковая и разная. Из крана, из бутылки, из родника, в реке, озере, колодце… в море! А дождик? И снег? Это же все – вода! H2O! Так и любовь. Одинаковая и каждый раз другая. И вкус разный. Ну что ты смеешься?!

– H2O?! Откуда ты знаешь про H2O?

– Я вообще-то в школе училась! Там рассказывают про H2O, если ты не в курсе. И я, между прочим, химик! Вот!

– Химик?! Чего еще я про тебя не знаю?

– Да ты вообще ничего про меня не знаешь! – Ира забавно сморщила нос и чмокнула его в щеку. – Поехали смотреть твой дом!

А сев в машину, сказала:

– Я знаю, зачем ты меня туда везешь! Вовсе и не дом смотреть! Ты хочешь, чтобы дом на меня посмотрел. И Варя. Чтобы одобрила меня, да?

– Не тебя! Чтобы нас одобрила.

– А что, уже есть мы?

– Да. Ты разве не чувствуешь?

– Чувствую.

– Ну вот! А Варька на нас посмотрит и сразу поймет. Она такая. Варька – она все про любовь понимает.

Все про любовь понимает! Да разве может кто-нибудь понимать все про любовь? Ирина потихоньку рассматривала Андрея: некрасивое, но выразительное лицо – крупный нос, решительный подбородок, густые брови, внимательные карие глаза с сеточкой тонких морщинок в уголках век, темные жесткие волосы с залысинами на висках и заметной сединой. Очень хорошая улыбка. И слегка оттопыренные уши – Ира умилилась. Разглядывала, а сама думала: «Боже, что я делаю! Я сошла с ума…»

Впрочем, с ума она сошла не сегодня, когда вдруг назвала Андрею свое детское имя, давно позабытое, когда согласилась ехать с ним незнамо куда, целовалась на виду у прохожих и несла какую-то чушь про H2O. И даже не в прошлую пятницу! В тот день Ира опоздала в кафе, Андрей уже выходил, они столкнулись в дверях – он так явно обрадовался и открыл было рот, чтобы заговорить, но страшно покраснел и не решился, а потом, отойдя на пару шагов, оглянулся, потоптался, посмотрел на часы, махнул рукой и побежал за угол. Пожалуй, она сошла с ума несколько месяцев назад, когда вдруг поймала себя на том, что все время думает о незнакомце из кафе. О человеке, про которого знать ничего не знает! Ну да, они виделись почти каждое утро и даже слегка улыбались друг другу, и он, входя, тут же смотрел, на месте она или нет, и украдкой разглядывал ее, а она краснела и отворачивалась к окну. В общем, вели себя так, словно им лет по пятнадцать.

Но даже в пятнадцать лет Ирка не мечтала о прекрасных незнакомцах в кафе, о предопределенных судьбой встречах, о любви с первого взгляда и на всю жизнь – и пока смерть не разлучит нас. Дамские романы она не любила, в судьбоносные встречи не верила. Но ее так поразило, что Андрей смутился: взрослый, респектабельный, явно успешный мужчина вспыхнул, как мальчишка! Ей и в голову не приходило, что он просто стесняется – подойти, заговорить, познакомиться. Ладно, решила Ира, в понедельник заговорю с ним сама. Всю пятницу она думала, как бы половчей это сделать – никогда в жизни она сама ни с кем не знакомилась. В субботу внезапно решила подстричься, а парикмахерша уговорила ее покраситься. Результат Ире понравился – она то и дело посматривала на собственное отражение во всех попадающихся по дороге витринах и даже купила совершенно не нужную ей кофточку, а потом еще тушь для ресниц, и тени, и помаду, и духи, и шарфик…

А в воскресенье на работе подвернула ногу, слезая с низенькой библиотечной лестнички, на которую пришлось забраться, чтобы достать для читателя-семиклассника том Максима Горького: сначала она долго выясняла, что именно ему нужно – тот просил «Судьбу человека» Горького, оказалось, нужно «Детство»!

– А что, ребенок не человек, что ли? – шмыгнув носом, мрачно произнес читатель и удалился с книжкой под мышкой, а Ира ушла, хромая, за стеллажи и долго рассматривала ногу, пытаясь понять: сломана она или нет – больно было ужасно. Всего-то три ступеньки, и надо же! Кое-как доковыляла до конца рабочего дня, в понедельник потащилась к врачу, а в поликлинике, где она не была еще ни разу, ее так загоняли по кабинетам, что дома она сразу заплакала, рухнув на кровать. Нога ужасно распухла, и было понятно, что ни в какое кафе она не попадет и завтра.

Два дня она лежала в лежку, время от времени принимаясь плакать: а вдруг он… не дождется! Решит, что она больше не вернется! Что тогда делать?! В четверг закрыла больничный, хотя нога еще болела, и ночь не спала, представляя, как все будет… или не будет. Собиралась, как на прием к английской королеве, меняла джинсы на юбку и обратно, вывалила все из гардероба в поисках красивого лифчика – да где ж он, черт побери?! И трусики?! Хотела все бросить на полу, но потом все-таки запихнула кое-как обратно в шкаф. Уже в лифте слегка опомнилась: что это я?! Лифчик, трусики?! И мысль о том, что нельзя оставлять беспорядок в квартире, а то вдруг… Что – вдруг?! Ты что, собралась сразу привести его домой? Ой, мама!

Как ни копалась, все равно примчалась в кафе раньше обычного и волновалась так, что дрожали руки. Господи, а вдруг он не придет?! Пришел. Увидев Андрея, Ирина мгновенно успокоилась – он был точно такой, как она помнила, и сразу посмотрел на ее привычное место, никого там не обнаружил, расстроился и мрачно опустился на свой стул. Ира сидела прямо у него под носом, он время от времени утыкался в нее печальным взглядом и… не узнавал! Это было так забавно, что она с трудом удерживалась от смеха. И вот теперь ехала в его машине… а куда, собственно?!

– А куда мы едем?

– В Филимоново! Это такой поселок, довольно бестолковый. Там дядя мой жил, отцов брат. Двоюродный. Оставил мне дом, а я еще соседний участок прикупил, когда задумал дом строить.

– Понятно. А как ты думаешь, может, нам заехать куда-нибудь? В магазин? Там же дети, а мы с пустыми руками!

Андрей улыбнулся:

– Ладно. «Ашан» будет по дороге, заедем. А я и не подумал! Варька, правда, ругается всегда, что эти игрушки девать некуда…

– А мы что-нибудь мелкое купим! Сколько им лет?

Тут Андрей забуксовал, не в силах сообразить, кому сколько лет, но как-то вычислили: пацаны в первом классе учатся, это он точно знал, а Люша года на три-четыре старше, так что… А Танечка совсем мелкая – полтора-два, не больше! Или два с половиной?!

– Люша? Какое имя славное!

– Вообще-то она Люся.

– Андрей, а как она? Ну, справляется? Она ходит?

– Ходит, ты что! У нее легкая форма, слава богу! Она даже не захотела на первом этаже жить, только на втором, с пацанами! Специально, чтобы по лестнице подниматься. Она такая упорная. Очень способная девочка. Увидишь! Лестницу эту уже Глеб сделал, сам. Таня внутри не стала проектировать, только наметила. Поэтому построили коробку на два этажа, лестница была самая простая, а Глеб придумал очень интересно, с деревянным желобом!

– Как это – с желобом?

– Как горка, чтобы съезжать! Так здорово, дети в восторге…

Ирина бродила по магазину, выбирая подарки, и вдруг оглянулась: Андрей смотрел на нее издали – таким пристальным, даже суровым взглядом, что она похолодела. Всё вдруг исчезло: стеллажи, тележки, покупатели – нет ничего, одна гулкая космическая пустота, и сквозь эту слепящую пустоту она пошла к Андрею, все убыстряя шаг, с ходу обняла и прижалась всем телом, чувствуя ком в горле. Они постояли, обнявшись, потом Ира подняла голову и спросила шепотом:

– Что ты?

– Не знаю. Я не ожидал, что все так…

– Так серьезно?

– Да. По-настоящему.

– Я тоже. Мы же просто пили кофе. За разными столиками. И все.

– Нет. Не просто. Это все очень не просто. Мне кажется… нас с тобой… Таня свела. Ты не думай, я не сумасшедший! Просто она все время говорила, что обязательно найдет мне хорошую женщину. Оттуда, мол, ей все будет видно. Ну, с небес. И нашла! Тебя.

– Как это может быть?

– А ты забыла, как наше кафе называется?

– А я и не знала никогда. Я вдаль плохо вижу, поэтому никогда вывески не читаю. А как?

– «У Татьяны»!

– Нет!

– Да! Я потому туда и зашел сразу, как они открылись. И стал приходить. Приятно было думать: к Тане пойду. А потом ты появилась. Я сразу тебя заметил, правда.

Ирка вдруг ахнула:

– Господи!

– Что?!

– Ты подумай, никогда я во все это не верила, но что ж получается?! Накануне к нам в библиотеку пришла одна дама, она когда-то там работала, давно на пенсии, но время от времени заходит. Пришла и принесла пирожные, такие вкусные! И рассказала, что открыли новое кафе – вот оттуда и пирожные. А я же люблю, ты знаешь! Она меня так настойчиво уговаривала, все объясняла, как найти – я даже раздражаться начала: и что, думаю, пристала со своим кафе! Но утром все-таки пошла – раньше я этой дорогой на работу не ходила, поэтому и не видела, что открылось. Ну вот! Пришла – а там ты!

– А что необычного-то?

– Знаешь, как ее зовут, даму эту?! Татьяна Ивановна!

– Ну, вот видишь!

– Мистика какая-то! А почему ты со мной не заговорил ни разу? Стеснялся?

– Я собирался заговорить, все придумывал подходцы. Я не очень это умею. Решил – в понедельник. Все выходные думал, как это будет.

– А я не пришла…

– Я так расстроился! Просто чудовищно! Разволновался. Думаю: ну, дурак! Как я ее теперь найду? А вдруг что случилось?!

– А как бы ты меня искал?

– Сам не знаю! Потом уговорил себя, что ты в отпуск ушла. Решил: буду ждать месяц, а потом…

– А потом не узнал! Всего-то четыре дня меня не было!

– И не говори! Но ты не за свой столик села и подстриглась, а я уже настроился месяц ждать…

– Я ногу подвернула, поэтому не приходила! И тоже хотела с тобой заговорить, но ты опередил…

– Да, смешно получилось – не узнал! Ладно, как-нибудь справимся, правда? – Андрей поцеловал ее в висок, а Ира погладила его по щеке:

– Мы постараемся.

– Ну что, ты выбрала, что хотела?

– Да. – Ира оглянулась в поисках тележки, оказалось, та осталась у стеллажа с книгами. – Я подумала, что Люше надо книгу купить. Она любит читать?

– Да только и делает, что читает! У них книг полно, целая библиотека.

– Я нашла замечательные сказки, и картинки забавные, а то сейчас редко хорошие иллюстрации делают. Только дорогая, ничего?

– Ничего. Вот посмотри-ка! – И Андрей сунул ей игрушку – маленького плюшевого ослика с грустными глазами.

– Ой! Ослик Иа! Где ж ты взял, я не видела такого!

– Нравится? Он последний был. Это тебе.

– Мне?!

– Ну да. Мне почему-то показалось, что тебе нужен такой ослик.

– Нужен! Я всегда хотела! Как ты угадал? Потрясающе! Нас было четыре подруги в институте: Винни-Пух, Пятачок, Кролик и я, ослик, только не Иа, а Антипка!

– Почему же ты ослик? И почему – Антипка?!

– Не знаю, они говорили – похожа на Иа, хотя я вроде не такая унылая. Антипка – по фамилии, я же Антипова!

– Ты милая. И вовсе не похожа на ослика. Ты похожа на птичку. Синичка!

– Почему?!

– Ты первый раз в апреле пришла. В голубой шапочке.

– Да, у меня есть голубая беретка! Наверно, в апреле, правда.

– У меня в офисе балкон, я там кормушку повесил. Прилетают всякие воробьи-синицы и одна маленькая, с голубой головкой! Ты как вошла, я сразу эту синичку вспомнил. Потом, когда приходил в кафе, всегда смотрел: прилетела моя Синичка или нет? В голубой шапочке.