Несколько раз, толкнув его в бок, я попытался разбудить этого Добрыню Никитича, но мужчина только перевалился на живот, да ещё и попытался меня под себя подмять.

- Просыпайся, лежебока. Тебе вон уже, похоже, с работы звонят.

Я достала мобильный. Хотела протянуть его Марку, но рука невольно замерла. На дисплее большими буквами высветилось 'Любимая'. А на картинке какая-то девушка. Красивая девушка, очень красивая. В голове моментально всплыла догадка. 'Жена'.





*****

Марк с трудом разлепил глаза и тут же зажмурился от яркого луча света. Даже, несмотря на то, что в бок его настырно пихали чьи-то маленькие кулачки, его губы невольно расплылись в улыбке. В широкой улыбке и до ужаса довольной.

Перевалившись на живот, мужчина с лёгкостью подмял под себя брыкающуюся девушку. В тот же момент его с силой хлопнули ладошкой по груди, но он даже не почувствовал боли. Наоборот, только прыснул со смеху, вызвав стон возмущения у всё ещё пытающейся выбраться из-под него девушки. Но Марк даже не думал её отпускать. С силой стиснул хрупкие плечики и зарылся лицом в водопад вьющихся локонами волос. Больше всего ему хотелось, чтобы этот момент длился бесконечно долго, чтобы он вообще никогда не заканчивался. Вот лежать бы так с ней в обнимку, вдыхать в себя аромат её волос, чувствовать под ладонями гладкую шелковистую кожу и пусть весь мир идёт к чёрту. Ему плевать на всех и вся. В душе царит какое-то неимоверное чувство, готовое в любую секунду взорваться то ли бесконечным восторгом, то ли отчаянным безумием. Просыпаться ужасно не хотелось. Глаза слипались, и всё его существо подыхало в желании зарыться мордой в подушку. Но ещё больше Марк не хотел тратить столь драгоценное время на сон. Он считал кощунством перевалиться на другой бок и храпеть до полудня, когда он, наконец, урвал возможность, целовать каждый сантиметр её божественного тела, гладить её кожу, с жадностью, с каким-то безумием воровать её вздохи, хриплые стоны подаренные только ему. Первый раз он испытывал такие острые накалённые до предела чувства. И они не пугали. Точнее определённый страх, конечно, был, но он утопал в водовороте безумных эмоций и желаний. Марку ничего не стоило побороть её сопротивление, свести ей руки над головой и вдавить её в кровать своим телом. А когда он сжал ладонью упругое полушарие груди, перекатив меж пальцами свернувшийся в тугую горошинку сосок, все тормоза опять отказали. Он, в который раз превратился в зверя. Неконтролируемого зверя, дикого кровожадного...и подчинённого ей. Марк ловил каждый её взгляд, каждый стон, сорвавшийся с её губ. От её хриплых вздохов в венах закипала кровь, желание обладать, взять, как разъярённое одичавшее животное завладело всем его существом. Он исступленно целовал её лицо, шею, ключицы, царапал жёсткой щетиной нежную кожу груди, содрогался от её приглушённых стонов, от того, что она всё ещё сопротивлялась, пыталась его оттолкнуть. И эта непокорность будила в нём зверское неконтролируемое желание подчинить. Заставить покориться. Они провели вместе ночь. Чёрт подери, они не вылазили из постели практически целые сутки, но он всё ещё не насытился ею. Подыхал от дикого желания брать. Жёстко. Не нежничая. Не щадя. Брать там, где можно и нельзя. С её разрешения или против воли. Смять. Поработить. Заставить подчиниться.

- Марк... - она упёрлась ладошками ему в грудь, поработила его взгляд своими большущими зелёными глазами, и он окончательно потерял над собой контроль. Одним резким движением раздвинул ей ноги, ещё сильнее вдавив её в кровать своим телом. С её губ сорвался стон, взгляд затуманился, но девушка продолжала сопротивляться. Яростно бороться то ли с ним, то ли с самим собой. - Марк прекрати...всё хватит, уже утро...тебе пора!

Она вдруг неожиданно оттолкнула его с такой силой, на которую только была способна. На несколько секунд он опешил, растерялся и Кристине хватило этого короткого замешательства, чтобы ускользнуть. Но Марк быстро пришёл в чувства и настиг беглянку, когда она ещё даже из комнаты выбежать не успела. Обхватив её за талию, Марк резко рванул девушку на себя, но видимо не рассчитал сил. Уже через секунду они оба оказались на ковре, и Марк в тот же момент подмял девушку под себя. Сейчас им двигало только одно зверское желание взять. И неважно где. На мягкой кровати или жёстком ковре, главное немедленно. Но Кристина сопротивлялась. Сопротивлялась так яростно и отчаянно, что в какой-то момент ей снова удалось выскользнуть. На этот раз она не стала убегать. Закутавшись в простынь, девушка вложила в его ладонь мобильный, когда Марк в очередной раз попытался подмять её под себя.

- У тебя больше тридцати пропущенных. Перезвони...тебя, наверное, все потеряли.

Марк бы, наверное, пропустил её слова мимо ушей, но Кристина вновь настойчиво отстранила его, а потом и вовсе скрылась в ванне, заперев дверь и включив воду. Глубоко вздохнув, Марку еле как удалось подавить желание разнести эту чёртову дверь в щепки и принять душ вместе с Кристиной. Но как только мужчина перевёл взгляд на свой мобильный все его желания развеялись в одночасье. Тридцать четыре пропущенных. Пять от Серого и двадцать девять от Марины. Двадцать девять. Эта цифра - пощёчина, горящий след на пол лица. Дьявол, как он мог забыть позвонить? Марина, наверное, с ума уже сошла. Он ведь ушел, кажется, ещё часов в двенадцать и до сих пор от него не было никаких вестей. Твою же мать....Первый раз совесть накинулась на него с такой силой. Марку даже дышать трудно стало. Он быстро оделся, привёл себя в порядок, набрать номер и позвонить жене так и не решился. Нет, по телефону сейчас ничего не объяснишь.

Мужчина вышел в прихожую, обулся, надел пальто, и в который раз за сегодняшнее утро почувствовал себя последним мерзавцем. Кристина. Она вышла к нему навстречу, подняла с пола шарф, который он обронил, обмотала его вокруг его шеи и нежно поцеловала в щёку со словами:

- На улице холодно, не простудись.

Лучше бы она ему врезала. В морду плюнула. Закатила истерику, надавала пощёчин, всё что угодно только не эта нежность, не эта забота. Он не заслужил. Он ничего этого не заслужил. Дьявол, почему же она ведёт себя ни так как они все? Почему в её глазах нет упрёка, почему она не достаёт его вопросами: 'когда мы снова увидимся?', 'ты позвонишь?', 'что я для тебя значу?', почему не закатывает ему истерик, не угрожает, не пытается достучаться до его совести? Почему она сейчас так спокойно его отпускает? И ведь она знает...она знает, что он сейчас уходит к другой. К своей жене.

- Я позвоню.

Больше сил смотреть ей в глаза не было. Он вышел из квартиры, захлопнув за собой дверь. 'Я позвоню' - изъезженная фраза, которую он отпускал всем своим любовницам, случайным женщинам, порой даже и шлюхам. И он сказал это ей. Сказал ей те же слова, которыми кормил проституток. А ведь она...она ни в чём его не упрекнула. Она первая женщина, которая ничего не попросила взамен на своё тело. 'Чёртов ублюдок, ты чёртов ублюдок Туманов, она дала тебе не только тело! Только ты сам боишься признаться себе, что чувствуешь к ней...'. Такие мысли мужчина быстро отмёл от себя. Неважно. Сейчас не время копаться в своих чувствах. Да и какие чувства? Всё как всегда. Он ушёл от неё также как и от всех остальных. Молча, толком не попрощавшись и пообещав позвонить. Только Марк лукавил. Разница всё же была. На этот раз мужчина не просто был уверен, он знал, что сказал правду. Он действительно позвонит. Вот только уладит всё с Мариной и позвонит. Он хочет ещё раз с ней встретиться...только один раз. А потом всё. С этим надо будет завязать. Да и сама Кристина наверняка ему опротивеет. В конце концов, это ведь не любовь...это только секс и возможно какая-то лёгкая увлечённость. Но она пройдёт. Обязательно пройдёт.





Жена открыла дверь буквально через секунду, после того как Марк нажал на звонок. Когда Марина бросилась ему на шею, принявшись покрывать его лицо мокрыми от слёз поцелуями, Марк даже от неожиданности чуть букет не выронил.

- Любимый, Господи, где ты был? Я...я всех обзвонила. Всех друзей, знакомых, родственников...Я все больницы обзвонила, все морги! Марк...Марк где ты был?!

Она кричала, сотрясалась в истерике и при этом продолжала целовать его: исступленно, с каким-то дьявольским безумием. Туманову с трудом удалось отстранить её от себя.

- Мариш, прости, я вспылил вчера. Поехал в кабак, нажрался. Потом припёрся к Серому и заночевал у него. Прости, маленькая.

Марк попытался вновь притянуть её к себе, но жена оттолкнула его с такой силой, что он едва удержался на ногах. В её глазах читалась ярость. Какая-то безумная, просто нечеловеческая. Марина выхватила из его рук букет и начала с дьявольской силой кромсать его об мужа.

- Ты что несёшь? Тварь, ублюдок, мерзавец, что за хрень ты мне втираешь?! Какой кабак, какой Серый? Я звонила ему раз пять, и он говорил, что не знает где ты! Скотина, мразь, да как ты смеешь?! Кобелина ты проклятая, ты ведь опять от бабы! Сволочь, сволочь ненавижу...

Жена зарыдала, бросила истерзанный букет на пол и начала колотить Марка ладонями в грудь. Поборов яростное сопротивление, Туманов привлёк к себе Марину, крепко обхватив её за плечи. На душе было гадко. Мерзко паршиво. Его раздирала жалость к Марине и презрение к самому себе. И это тоже было впервые. Точнее, он, конечно, испытывал угрызения совести, когда возвращался к жене от любовниц, но чтобы так сильно....Почему-то он чувствовал себя предателем именно сейчас. После ночи с Кристиной. Только сейчас ему казалось, что он ей действительно изменил. По-настоящему.

- Тсс, тише, девочка, успокойся. Я не вру, любимая. Я действительно был в кабаке, а потом заночевал у Серёги, только попросил ему не говорить тебе. Злился, виноват, признаю.

- Врёшь, - жена всхлипнула, но сопротивляться уже перестала, наоборот прильнула к нему, уткнулась шмыгающим носом ему в грудь. - Ты был с другой, ты изменял...

- Мариш, прекрати себя накручивать этим бредом. Ну, какая измена? Мне никто не нужен кроме тебя. Ты единственная.

- Честно? Ты любишь меня? Марк, скажи, что любишь.

- Люблю, конечно, люблю. Ну, всё малыш, давай забудем. Я ужасно голодный. Покорми меня, солнышко.

Марина улыбнулась, вытерла слёзы, её плечи всё ещё продолжали вздрагивать, но она покорно пошла на кухню, пролепетав, что-то вроде того, что она вчера приготовила макароны и запеканку бы надо доесть, а то испортиться. Вот и всё. Она простила. Как всегда. А ведь она знала, что он врёт. Да Марк сам уже не верил ни одному своему слову. По-моему, у него даже взгляд был насквозь фальшивым. Ему сейчас самому от себя было тошно. Он заврался. Он уже даже не помнил, когда последний раз говорил жене правду. Но она верила в его ложь. Точнее она хотела в неё верить. Она прекрасно знала правду, но продолжала строить иллюзию идеальных отношений. Она хотела услышать, что она единственная, и он говорил. Хотя...он мог бы сказать всё, как есть. Марина бы простила. Правда, истерика бы была ещё более грандиозной, но жена бы всё равно простила. Наверное, именно в эту секунду Марк отчётливо понял, что так будет всегда. Он может гулять налево, сколько захочет, а Марина будет идти по своей схеме: закатить истерику, утешить себя лживыми обещаниями и всё простить. Только особой радости и восторга это открытие не вызвало. Он погряз в рутине, в собственном вранье и обмане. И только сейчас Марк понял, что ничего не изменится. Он не станет примерным семьянином. Не будет хранить Марине верность. Не потому что сдохнет от желания засунуть член в какую-нибудь девку, нет. Он просто не хочет, чтобы Марина была единственной.





*****

- Я передумала абсолютно всё. Попал в аварию, ввязался в какую-нибудь разборку, подрался с кем-нибудь...Мне казалось, что он сейчас лежит где-нибудь с разбитой головой и ему совсем некому помочь...Я обзвонила все больницы и морги, хотела уже идти в полицию, а он пришёл такой под утро с букетом...живой невредимый и выспавшийся, тогда как я глаз этой ночью не сомкнула.

- Ну, он ведь должен был тебе это хоть как-то объяснить?

Оля накинула плед на плечи подруги, протянув ей кружку с горячим чаем.

- Он ничего объяснять не стал. Наплёл какую-то чушь, что был с Сергеем, нажрался в кабаке, злился, не хотел мне звонить,...но я-то знаю, что он был с другой женщиной.

Марина всхлипнула, закрыла лицо руками, с трудом сдержав навернувшиеся на глаза слёзы.

- Ну, брось, с чего ты это взяла? Может он говорил правду, может...

- Не может. Я видела его глаза. Его взгляд, который он прятал...Ему было стыдно. Он не хотел отвечать на мои вопросы, быстро переводил тему. Если бы ты знала, каким ничтожеством я себя чувствовала...

- Мразь! Нет, ну какие же эти мужики ублюдки, вот убить бы их всех нахер! - Оля прикусила нижнюю губу, пытаясь сдержать волну неконтролируемой ярости. - Мариш, ну ты ведь ещё до замужества знала, что твой Марк не однолюб...