Пенни Винченци - Другая женщина

* * *

Гарриет прошла в спальню, надела леггинсы и теплые носки. Тщательно просушила волосы - Господи, как они отросли и торчат в разные стороны! Уже давно пора постричься. Вернувшись на кухню, она приготовила чай и мелкими глоточками пила его.

Гарриет постепенно согревалась. Холод уступил место боли. Болело все: каждая косточка, каждая жилка. Болели руки, ноги, голова и желудок, но больше всего болело сердце. Она очень устала и жаждала одного - покоя. Хорошо бы сейчас лечь спать, но она знала, что стоит ей закрыть глаза, как перед ней всплывет картина: ликвидатор, отключив телефоны и электричество, забирает все бумаги и бухгалтерские книги и приказывает ей и ее четырем сотрудницам срочно очистить помещение. Он разрешил им взять только личные вещи да несколько акварелей, после того как они убедили его, что принесли их из дома. Ликвидатор был человеком сухим и исполнительным. Он тщательно опечатал дверь и с удовольствием посмотрел на результаты своего труда. Можно было подумать, что все ее имущество, все, чем она жила все это время, что так любила, становится его собственностью. Наблюдая за его лицом, Гарриет была готова убить его.

Девушки звали ее с собой в ресторан, но она отказалась, сославшись на уйму дел, а когда они ушли, уселась на пороге, где и нашел ее полицейский.

Она сидела на кухне, медленно пила чай, смотрела на струи дождя за окном и думала, что же с ней будет дальше. Станет ли она одной из деловых богатых женщин Нью-Йорка, которые после трудового дня возвращаются в свои шикарные квартиры и в одиночестве проводят вечера? Или останется здесь, в Англии, и постепенно, шаг за шагом, начнет все с самого начала? Вот она сидит, двадцатидевятилетняя женщина - единственное достижение, Что выросла! - полный банкрот, всеми покинутая, всеми забытая, не нужная ни отцу, ни матери. Первый думает только о Сюзи, вторая о Крессиде.

«Прекрати, Гарриет, - приказала она себе, чувствуя, как к горлу опять подступают рыдания. - Немедленно прекрати!»

Телефонный звонок заставил ее вздрогнуть. «Наверное, отец, - подумала она. - Обещал позвонить через пять минут, а прошло уже почти полчаса». И действительно, звонил отец.

- Гарриет?

- Послушай, папа, оставайся дома. Я сама к тебе приеду. Буду через час.

- И вправду приедешь? - спросил он с сомнением.

- Обязательно, - твердо пообещала Гарриет, которой вдруг нестерпимо захотелось домой.

Квартира не дом. Домом скорее можно было назвать ателье, но его больше у нее нет. Уже сменили замки, и скоро там будут работать новые люди. Она поедет в родительский дом, там ее ждет отец. Она проведет с ним несколько дней, поговорит, облегчит и его, и свою души. В этом доме она выросла, стала той, какой она сейчас была, со всеми своими ошибками и промахами. Родные стены помогают думать. Дома она обязательно найдет правильное решение.

Настроение у Гарриет поднялось. По дороге она будет слушать музыку, остановится ненадолго на заправочной станции. Это место она всегда любила, любила дрянную еду в кафе и всякую всячину на прилавках. Потом она быстро поедет домой, где ее ждет хоть одна живая душа - ее отец.

Гарриет вспомнила и о Жанин, с которой так неучтиво обошлась, отказавшись с ней пообедать. Надо срочно позвонить ей.

Трубку снял Мерлин.

- Жанин ушла за покупками, - сообщил он.

- Послушай Мерлин, мне надо срочно поехать домой в Ведбурн, поэтому я не смогу сегодня составить вам компанию. Что-то отец совсем раскис, надо с ним поговорить. Передай Жанин, что я увижусь с ней при первой возможности.

- Хорошо, Гарриет, я все передам. Отец звонил нам, искал Тео. Судя по голосу, он совсем плох.

- Тео? Что Тео делает у вас?

- Он приходил поговорить с Жанин, правда, не знаю о чем. Но он давно ушел. Побежал к своей ненаглядной Саше.

- Тео побежал к Саше? Ты в этом уверен, Мерлин?

- Абсолютно уверен. Он еще говорил, что купит ей такие же розы, какие я подарил Жанин.

- Спасибо, Мерлин. Не забудь сказать Жанин, что я звонила. До свидания.

- До свидания, дорогая. Чувствуется, что ты чем-то расстроена, но это и неудивительно.

- Нет, - ответила Гарриет. - Я в полном порядке. Она повесила трубку, взяла сумку и ключи от машины и, стараясь ни о чем не думать, пошла к двери.

В одиннадцать лет у Гарриет удалили аппендикс. Неопытный анестезиолог, которого отец потом уволил, плохо сделал ей анестезию, и она очнулась на операционном столе. Она никогда не забудет, как, выйдя из небытия, почувствовала жгучую боль. Она пронзительно закричала и снова погрузилась в темноту, а когда пришла в себя, то, кроме тянущей боли внизу живота, сохранила в сознании и ту страшную боль. Весь сегодняшний вечер с ней происходило то же самое: нестерпимая боль, которая немного отпускает, а потом вспыхивает с новой силой.

Гарриет ехала, почти не различая дороги, и старалась справиться с этой страшной болью. Тео вернулся к Саше! Помчался к ней с букетом роз. И это после того, как всего два часа назад он сказал ей, что любит ее, что никогда не переставал любить и женился на Саше только для того, чтобы забыть ее.

- Господи! - воскликнула Гарриет, вертя головой, чтобы отогнать мрачные мысли, и стараясь сосредоточиться на дороге. - Господи, Тео, как ты мог! Как же ты мог!

Тео. Половина седьмого вечера

Тео сидел за столом, глядя на реликвии, оставшиеся ему от брака с Сашей: копию обручального кольца с огромным бриллиантом, ключи от дома в Болтонзе, ключи от «даймлера» и «рендж-ровера» - он никогда не разрешал ей садиться за руль своего любимого «бентли», - бизнес-план ее новой компании. Мистер Хеннеси оказался симпатичным молодым человеком, обладающим несомненным умом, но его новая клиентка несколько ввела его в заблуждение, и Тео было искренне его жаль.

С одним делом было покончено. Теперь надо позвонить Манго и назначить с ним встречу, затем немного поработать, а потом попытаться поговорить с Гарриет.

Голос Манго звучал устало. Он сказал, что у него был трудный день, но он все равно хочет встретиться с отцом.

- Я тоже, - сказал Тео. - В «Ритце» в восемь часов.

- Чудесно! - ответил Манго.

Два часа Тео честно старался работать и не думать о Гарриет, но наконец не выдержал и позвонил ей на квартиру. Никого. Позвонил в ателье. Никакого ответа. Позвонил Руфусу, Тилли и даже домой Хедлай Дрейтонам. Трубку взяла Эннабел и сообщила, что все в больнице, а ее оставили дома отвечать на телефонные звонки.

- Предвосхищая ваш вопрос, отвечу, что мама чувствует себя хорошо, - сказала Эннабел.

- Рад это слышать, - сказал Тео. - Передай ей горячий привет. Гарриет не у нее?

- Не думаю. Сегодня посещение разрешено лишь близким.

- Спасибо, Эннабел. Если вдруг она позвонит, скажи, что я ее разыскиваю.

- Я бы сказала, но собираюсь уходить.

- Тогда привет, - сказал Тео и повесил трубку.

За делами он совсем забыл о Сюзи и позвонил в цветочный магазин, чтобы послать ей букет. Затем позвонил Жанин, но трубку снял Мерлин. На его вопрос о Гарриет он ответил:

- Звонила с полчаса назад. Сказала, что едет в Ведбурн. Я сказал ей, что ты у нас был, а потом ушел к Саше.

- Мерлин, я вовсе не говорил этого!

- Нет, сказал, мой мальчик. Я слышал это собственными ушами. Ты сказал, что собираешься преподнести ей букет роз.

- Нет, Мерлин, я только сказал, что встречаюсь с ее адвокатом. Ты неправильно меня понял. Мы с Сашей разводимся. Я просто пошутил насчет роз.

- Уже разводишься? Так быстро? Мне Саша нравилась. На твоем месте я бы пожил с ней подольше. Выходит, что я неправильно информировал Гарриет?

- Похоже, что так.

- Я даже сказал ей о розах, - бодро продолжал разглагольствовать Мерлин. - По-моему, она расстроилась.

- Боже, Мерлин, что ты наделал? Представляешь, что сейчас с ней творится? А ведь она за рулем.

Тео представил, как Гарриет мчится по шоссе под проливным дождем на своем стареньком «пежо» с неисправными тормозами, до которых у нее не доходят руки, злая, расстроенная, решившая, что он и впрямь помчался к Саше с букетом цветов, и ему стало не по себе. Господи, какой ужас!

- Тебе лучше догнать ее, - посоветовал Мерлин. - Я бы и сам с тобой поехал, но у меня куча дел. Трудная эта штука - женитьба! Не представляю, как ты выдержал такое испытание пять раз.

Тео выскочил из офиса, добежал до стоянки, сел в машину и рванул с места. Шел дождь, и движение было интенсивным. Прошел час, а он все еще был в пути. Тео позвонил Джеймсу.

- Гарриет приехала? - спросил он.

- Пока нет, - ответил Джеймс. - Я уже начинаю волноваться. Погода ужасная, а она уже два часа за рулем.

- Ей можно позвонить в машину?

- Боюсь, что нет.

- О Господи! - выдохнул Тео.

После Биконсфилдского поворота машин на дороге поубавилось. Тео сбавил скорость и постарался взять себя в руки. Все будет хорошо. Пока еще не совсем стемнело. Гарриет хороший водитель и умеет держать себя в руках. Возможно, она заехала в кафе выпить чашечку кофе или у нее, как всегда, кончился бензин. Глупая девчонка! Почему бы ей не послушаться его и не остаться с ним после ленча? Сейчас она была бы в полной безопасности.

В машине зазвонил телефон. Это была Жанин.

- Прости, Тео. Я только что узнала, что выкинул Мерлин. Глупый старик!

Услышав, что Жанин, которая была всего на десять лет моложе Мерлина, называет его стариком, Тео невольно улыбнулся.

- Успокойся, Жанин. Я сам во всем виноват.

- Не понимаю, зачем он это сделал. Кто его тянул за язык! Мы с ним только что поссорились. Я сказала ему…

- Жанин, дорогая, ты потом мне все расскажешь. Ты звонила Джеймсу?

- Да. Она еще не приехала. Джеймс очень волнуется.

- Я тоже, - ответил Тео и повесил трубку.

На следующем повороте Тео пришлось остановиться. Движение замерло. Длинная вереница машин тянулась впереди. Вглядевшись, он увидел впереди большой грузовик и несколько машин, врезавшихся в него. Сверкали огни полицейских автомобилей, завывала сирена «скорой помощи». Тео выскочил из машины и с бьющимся сердцем побежал к месту происшествия. Полицейский преградил ему дорогу.

- Туда нельзя, сэр! Работает полиция. Жуткая авария.

- Вижу, - ответил Тео, медленно продвигаясь вперед.

Картина, представшая его взору, была ужасной: две машины разбились в лепешку. Третья - «пежо», вся покореженная, стояла несколько в стороне. Тео сразу узнал машину Гарриет.

- Прошу вас покинуть место происшествия, сэр! - повторил полицейский.

- Мне кажется, я узнаю эту машину, - еле ворочая языком, сказал Тео. - Она принадлежит моей приятельнице.

Полицейская машина доставила Тео в больницу. Он стоял на пороге приемного покоя и наблюдал, как молодой хирург шепчется о чем-то с сестрой, бросая на него осторожные взгляды. Внезапно Тео почувствовал, что Гарриет больше нет, что она умерла. Она умерла, считая его последним подонком, лживым и безнравственным, неразборчивым в своих многочисленных связях, не знающим цену любви. Он потерял ее, потерял навсегда! Он никогда не увидит ее снова, никогда не расскажет ей о своей любви, никогда не будет держать ее в своих объятиях. Она стала жертвой несчастного случая, которого могло и не быть, если бы он вел себя по-другому. Она стала жертвой оплошности, допущенной Мерлином, неправильно истолковавшим его слова. К горлу подступили рыдания, и Тео выскочил на улицу.

Немного успокоившись, он вернулся в приемный покой и сел в кресло, закрыв лицо руками. К нему подошла молоденькая сестра и осторожно коснулась его плеча.

- Вы мистер Баган? - спросила она.

- Да, - ответил Тео.

- Хотите чаю?

«Почему они всегда предлагают этот дурацкий чай? - подумал Тео. - Какая от него польза?»

- Нет, - сказал он.

- С вами хотят поговорить, - сказала сестра. - Подождите еще немного, и за вами придут.

Тео кивнул. Сейчас его приведут к хирургу, и начнется обычная в таких случаях процедура по раз и навсегда заведенному шаблону: все произошло слишком быстро, она совершенно не страдала и умерла, не приходя в себя.

Возможно, они попросят его опознать тело. Такое тоже бывает. Тео стало страшно. Мысль увидеть мертвую Гарриет была невыносима. Он не боялся смерти, на его руках умерла Дидре. Она умирала долго и мучительно, а он сидел рядом и держал ее за руку. Он сказал ей все слова утешения, обещал не забывать ее. Когда смерть наступила, он еще долго сидел у ее постели, размышляя, куда она ушла, почему он не ушел вместе с ней, суждено ли им встретиться на небесах. С ним осталась ее частица - Манго, их сын. Он ничего не успел сказать Гарриет. У него от нее ничего не осталось, только застряло в памяти ее искаженное гневом лицо, когда она кричала, чтобы он убирался из ее жизни, чтобы навсегда оставил ее в покое. И вот она сама ушла.