— Я не подарок? Да я ангел, а ты чертёнок, — буркнула Свон.

— Зато твой. Весь, без остатка, — Реджина привстала и чмокнула блондинку.

— Ну что ты делаешь? Сейчас опять кровить будет, — возмущалась блондинка и, наконец, прикрыла рану повязкой, при этом выдыхая, — ты будешь лежать здесь, пока окончательно не пройдёт.

— Свон, я уже всё сказала. Мы завтра обо всём поговорим и всё решим, — Реджина любовалась Эммой, но голос был строгим, — мы должны выбрать, а потом там, куда мы поедем, купить дом.

— А как мой дом, мама, бизнес? — Эмма заклеивала повязку. Голос был непонятным, но явно неспокойным.

— Эмма… если хочешь, Марта поедет с нами, да и вообще, вы с Кевином, если она сама не захочет, сможете часто её навещать. А бизнес можешь открыть новый или найти управляющего. В этом городе много людей, вышедших из нашей тюрьмы, нам нужен большой город.

— Это как-то, просто… неожиданно что ли, понимаешь? — Свон занервничала, а руки её задрожали, когда она убирала принадлежности в аптечку, — я хотела тебя устроить к себе, хотела заработать много денег и вернуть тебе долг…

— У тебя нет долга передо мной, мы семья, у нас всё общее, — Реджина вспомнила про самое главное и начала вставать.

— Просто… Ты ранена, ты сбежала из тюрьмы… Господи, ты сбежала из тюрьмы! — вдруг охнула Свон, — я до сих пор не могу в это поверить.

— Не сбежала, а вышла посмертно, — засмеялась Миллс. Она встала и, взяв свой пиджак, достала мешочек, — я уже спрашивала, но сейчас я хочу спросить официально, — девушка достала из мешочка кольцо, — ты выйдешь за меня?

— Кольцо… — Эмма прикрыла глаза и задумалась. Она сидела на кровати, вновь не шевелясь. Она за эти два долгих месяца разлуки постоянно только и думала, как она дождётся Реджину, как они вновь встретятся, как снова будут вместе и никуда друг от друга не денутся. Но даже в самых смелых своих фантазиях Эмма и подумать не могла, что Миллс сбежит, и тем более посмертно. Это было за гранью понимания Свон. Ей нужно было время. Совсем немного времени.

Реджина не могла понять Эмму, и поэтому её это тяготило и не нравилось. Ведь она рядом, а Свон не знает, что делать, как бы её боясь.

— Эмма?! Я думала, что мне есть к кому приехать?! — девушка сглотнула, — думай, — Реджина, не надевая рубашку, накинула пиджак, — наверное, я неправильно всё же всё поняла, — она развернулась и пошла из комнаты, оставив кольцо на тумбочке.

— Не уходи. Тебя могут увидеть, тебя могут поймать, — Эмма подняла глаза на уходящую из комнаты Миллс, но так и сидела на кровати.

Реджина не слушала Эмму, она спустилась вниз и уже хотела быстро уйти, но всё же на тумбочке при входе в блокноте написала свой номер телефона и только тогда ушла.

Сев в машину, она очень сильно ударила по рулю, но привлекать к себе внимание даже в позднее время она не хотела и, заведя машину, поехала в гостиницу.


— Идиотка… — лишь произнесла Эмма, когда дверь в её комнату захлопнулась, и Свон поняла, что Реджина ушла. На глазах вновь образовалась влага, а всё тело пронзила болезненная дрожь. Ошибка. Как она могла так поступить с человеком, которого любила, клялась, что будет ждать, и когда дождалась, так подло оттолкнула своим молчанием, глупыми вопросами, дурацкими предрассудками и, самое главное, недоверием. Эмма не могла понять себя. Ведь она так мечтала быть с Реджиной. Но узнав о побеге, о переезде, возможно, навсегда, об опасности… Свон застопорилась и не знала, что ей делать. Все мысли смешались в бредовую кашу, которую ой как нелегко будет размешать. Дом, который придётся бросить, когда только-только вернулась в него. Мама, которая никуда из города не поедет, потому что она живёт здесь со своего рождения, у неё здесь подруги, уклад, своя жизнь. Бизнес, которым вновь управляет Эмма, который вернула и начинает потихоньку ставить на ноги. Сын, который, наконец, с матерью и только недавно начал ходить в садик, готовиться к школе, нашёл новых друзей, вновь обрёл маму и спокойствие, которого не было с отцом и незнакомой тётей. Всё это смешалось в голове и не давало принять правильный выбор. Тот, что идёт от сердца и тот, который так хочется принять.


Наутро Эмма открыла глаза и почувствовала, как болит не только сердце, но и всё тело. Она медленно спустила на пол ноги, и её взгляд упал на тумбочку, где Реджина оставила кольцо. Осознание снова кольнуло глубоко душу и заставило понять, что же на самом деле хочет Эмма. Но обстоятельства… Она не могла от них отречься и поэтому встала, взяла кольцо в руку и уже хотела убрать в тумбочку, как не смогла. Она несколько секунд просто на него смотрела, но после медленно вернула на прежнее место и ушла в душ.


— Мама, мамочка, — не успела Свон выйти из спальни, как на своей шее почувствовала маленькие ручонки и тут же подняла на руки своё чудо.

— Доброе утро, дорогой, — прижимая к себе сына и целуя его в лобик, улыбнулась мать. Она не могла позволить сыну видеть её грустной.

— А я уже готов. Ты же меня сегодня отвезёшь? — спросил звонкий голосок. Эмма несла ребёнка вниз, на кухню, где хозяйничала Марта.

— Конечно, отвезу, малыш, — вновь целуя ребёнка, сказала мать, — сейчас только покушаем и сразу поедем.

— А бабушка меня уже накормила, а ты проспала. И она сказала, что на работу теперь опоздаешь, — выдал светловолосый мальчишка.

— Не опоздаю, а задержусь. А это не страшно. Иди пока в гостиной меня подожди, я кофе налью, и поедем, — Эмма поставила сына на ноги, и тот, пожав плечами, пошёл посмотреть пока мультики, давая маме передышку от улыбки, которая так не лезла на лицо.

— Доброе утро, мам. Ты прости, что вчера так вот убежала, — Эмма посмотрела на сидящую с чашкой чая мать.

— Эмма, дорогая, присядь и объясни мне. Что вчера произошло? Почему Реджина приехала, когда ты говорила, что ей сидеть ещё долго? Почему вы заперлись в комнате, потом она быстро убежала ночью? Что всё это значит, дочь?

Пока мать расспрашивала, Эмма наливала в специальный переносной стаканчик свой любимый кофе, без которого в тюрьме было тяжко.

— Мам, давай потом. Вечером. Я всё тебе расскажу, — Свон не смотрела на мать. Она закрыла крышечкой стаканчик и пошла из кухни.

— Она оставила свой номер телефона в блокноте, на тумбочке. Я думала, она хоть переночевать у нас останется. Особенно после того, как ты мне рассказывала про её помощь и твою благодарность, — смотря на напряжённую спину дочери и отпивая глоток чая, сказала мать.

— Мам, я… — Эмма тяжело задышала и повернулась, глядя на мать, — мама… мамочка, я не просто ей благодарна. Я люблю её. Пойми, люблю, — сказав, Эмма не могла ждать реакции. Она быстро выскочила из кухни, забрала Кевина из гостиной и, прихватив листок с номером Реджины, быстро ушла из дома, оставляя мать в полном недоумении, сидящей на кухне.


Рабочий день был тяжёлым. Перед глазами лежал номер телефона Реджины, а секретарь отменяла все встречи, все звонки и даже обед, который совсем не лез в желудок. Были только мысли и номер телефона, на который так хочется позвонить. Но Эмма не решалась. После утреннего разговора с матерью Свон не понимала, как она не сдержалась и призналась, но, с другой стороны, это было правильно, хоть и резко. Она не знала, как Марта на это отреагирует, ведь они ни разу не заводили разговор в эту сторону и не знали позиции друг друга. Ещё Свон, не переставая, думала о Кевине, который хоть ещё мал, но уже очень умный мальчик и может быть против не только переезда, но и таких отношений его матери.


— Мисс Свон, ваша мать на первой линии, — мыслительный процесс Эммы прервал коммутатор с голосом секретаря Свон.

— Скажи, что у меня совещание, — Эмма решила, что такой разговор никак не телефонный и вечером они с матерью очень серьёзно поговорят.

Секретарь отсоединила звонок, соврав. На том конце провода понимали, что это и было вранье, но также знали, что нужно видеть дорогого человека для такого серьёзного разговора.

Эмме не надо было забирать Кевина, и она снова задержалась допоздна. Она боялась ехать домой. Она так за целый день не позвонила Реджине, хоть уже три раза набирала номер, но тут же отключалась, не зная, что говорить. Она очень хотела, чтобы Миллс была рядом, чтобы вновь защищала и говорила в какую сторону нужно думать. Эмма не хочет её терять, но и навсегда прощаться с городом была пока не в силах.


— Кевин уже спит, а ты опять не захотела провести с ним вечер, — как только Эмма показалась на пороге гостиной, сразу озвучила мать, внимательно смотря на свою дочь.

— Завтра обязательно уйду с работы пораньше, обещаю, — Свон устало приземлилась на диван чуть поодаль матери. Она не собиралась больше бегать от разговора.

— Я нашла кольцо в твоей комнате. Красивое. Она тебе сделала предложение? — Марта не церемонилась с дочерью, прожигая её взглядом.

— Да. Предложение жениться на ней и уехать из этого города, а лучше страны, — ответила, ничего не скрывая, Эмма, глядя на свои руки.

— И что ты решаешь? Хочешь бросить всё и убежать с уголовницей? — произнесла мать.

— Мама, я люблю её. Я хочу быть с ней. Мамочка, — услышав мать, Эмма не хотела с ней ссориться. Она очень хотела, чтобы та её поняла.

— Это я уже поняла. Но зачем сбегать? Почему нельзя жить у нас? Я не собираюсь тебя осуждать за твой выбор. Ты у меня взрослая и раз говоришь, что любишь, значит, так оно и есть. Я по твоим глазам всё вижу. Я хочу с ней познакомиться поближе, узнать получше, посмотреть, кто она вообще такая и как общается с Кевином. Первое впечатление было очень хорошее. И Кевину, кстати, понравилась та радио машинка, что твоя Реджина ему подарила.

Эмма слушала Марту и закусывала губы. Она не могла сказать матери, почему им так срочно нужно уехать, ведь это было бы неправильно, Марта могла не понять и будет только хуже.

— Так, пока ты думаешь, я скажу, что ты сделаешь. Я уже всё знаю, — на этих словах Эмма мгновенно посмотрела на встающую с дивана мать и сглотнула, — про ваши чувства, про предложение. Скрываться больше не нужно. За год чувства, конечно же, были проверены, и я в них верю. Поэтому завтра я буду знакомиться с твоей невестой нормально. Пригласи её на ужин-знакомство. Посмотрим, чего она стоит. И даже не думай сбегать и увозить Кевина без моего её одобрения. Да и вообще, у нас хороший, семейный город, — Марта поцеловала молчавшую дочь в макушку и шла из гостиной, — звони сейчас и завтра в семь ужин. А я спать. Спокойной ночи, дорогая.

— Спокойной… мамочка, — уже после того, как Марта скрылась за поворотом, прошептала Эмма, не зная, радоваться ей или нет. С одной стороны, мать не против Реджины, женщины с её дочерью, но с другой… Она против переезда, и уж точно будет недовольна тем, что этот переезд жизненно необходим сбежавшей «мёртвой» уголовнице.

Свон взялась за голову, не зная теперь, что вообще делать и как сказать матери, если не правду, то убедительную ложь, что переезд необходим.

Так Свон просидела ещё минут двадцать. Но уже не просто смотря на номер телефона, а с бокалом своего любимого скотча, набираясь храбрости нажать вызов и дождаться гудков, а потом и ответа. И эта смелость, наконец, ворвалась в грудь Свон вместе с двумя порциями алкоголя. Эмма нажала на вызов и с колотящимся сердцем услышала гудки, ожидая ответа.


Когда Реджина уехала от Эммы, она направила свой автомобиль в самую дорогую гостиницу города Денвера. Там она точно не боялась встретить своих знакомых по заключению, хотя сейчас её и это не пугало. Её испугало то, что её любимая ничего не ответила. Она не сказала «да», но и не сказала «нет», и это убивало. Убивало каждую частичку её души. Миллс очень долго ждала, когда окажется на свободе, когда прижмёт к своей груди любимую и, познакомившись с её сыном, поймёт, что у неё наконец-то появилась семья. Настоящая и любящая. Но нет. Эмма не знает, хочет ли она быть с ней, уехать на время в другую страну. Да, Реджина просила многого, но и дать она хотела многое. Миллс уже доказала, что готова расшибиться в лепёшку ради счастья и спокойствия Эммы. И теперь она даже была готова на тот шаг, который окончательно её убьёт. Уехать навсегда. Оставить любовь всей своей жизни, давая ей спокойствие и уверенность в следующем дне для себя, для матери, а самое главное для Кевина.

Приехав в гостиницу, Виктория сняла номер. Она хотела скрыться от этого мира, от людей, но не из-за страха, а от отчаянья. Взяв из бара бутылку виски, девушка устроилась в кресле на мансарде, вид с которой открывался на город. Ей не понадобилось и двух бокалов, чтобы опьянеть, ведь семь лет заключения сделали своё дело. Приняв душ, в какой раз заметив, что нет никакого расписания, легла в мягкую, обволакивающую кровать… но одна. Опять одна. Нет рядом любимой. И это просто сводило с ума. Брюнетка все эти месяцы думала, что когда выйдет, не выпустит Эмму из объятий, но… увы. Обнимая подушку, мысли были только о ней.