Секунд десять она молчала, обдумывая то, что я сказал. Затем спросила:

- Можно ли сказать, Игорь, что она понравилась тебе прежде всего тем, что не смотрела на тебя, как на бабки?

- Да, определённо, - согласился я.

- Можно ли сказать, что ты стал бояться отношений, в которых оплачиваешь те или иные любовные проявления по отношению к тебе?

- Да, можно.

- Можно ли сказать, что ты потом не раз пожалел о том, что не настоял на взятии у неё телефонного номера?

- Да.

- Хочется ли тебе, чтобы она в тебя искренне влюбилась?

Я снова задумался. Потирая щетинистый подбородок, сказал:

- Я не уверен, что хочу серьёзных отношений. Просто я устал от несерьёзных. Даже не так, от потребительских. Хочется быть значимым самому по себе. Из-за характера, поступков, внешности, в конце-концов. Но из-за фактуры ткани пиджака, пухлого от банковских карт портмоне и дорогих тачек.

- Однако тачку-то ты ей засветил.

- А какие были варианты? - удивился я.

- Ты мог вызвать такси, например.

- А для чего мне было изображать из себя кого-то другого?

- Наверное по причине того, что кайф от общения с ней ты получил именно потому, что она приняла тебя не за тебя. Точнее не за того тебя, каким ты привык подавать себя обществу. А за тебя настоящего. Просто этот настоящий воспринимается тобой, как некто иной, не ты. Ведь ты - на такси не ездишь, в этом просто нет нужды. И ты - ассоциируешь себя именно с тем положением, которое занимаешь, включая капитал и привилегии. А она, судя по твоему рассказу, тебя восприняла, как любящего дядьку Маришки, приятного собеседника и сексуального парня.

- Окей, допустим. И что ты предлагаешь?

- Я? Ничего. Суть тут как раз в том, что ты предлагаешь самому себе. Тому себе, который скрыт за всеми этими костюмами от Бриони и часами Патек Филипп. Хочешь я задам тебе простой вопрос?

- Давай, - кивнул я.

- Ты хочешь увидеть её снова?

Глава 5. Ольга

- Женщина, вы не выходите сейчас?

Я покачала головой и, освобождая проход к дверям автобуса, протолкнулась немного в сторону. Автобус чуть качнуло и, чтобы не упасть, я вцепилась в поручень. Час пик. Люди ехали с работы и первые несколько остановок от метро толкучка в автобусах была нормой.

На улице моросил дождь. Струйки воды скользили по запачканному стеклу. Было душно, тесно, пахло потом и сыростью от зонтов. А ещё очень хотелось есть.

Нужно будет сейчас почистить картошку и разморозить курицу. Запеку её в духовке. Как раз к приходу Жени всё будет готово. Блин... там же одежды грязной накопилась куча! Тогда сначала её в стиралку заброшу, а потом уже всё остальное. И как раз перед ужином развешу всё. И надо будет перестелить постельное бельё. И помочь Гришке с математикой.

Я уже подъезжала к своей остановке, как зазвонил телефон. Мама. Я сразу привычно заволновалась - всё ли в порядке у них там с Гришкой.

- Алло, да, мамуль. У вас всё хорошо?

- Да, Оль, всё хорошо. Гриша мультики смотрит, я читаю.

Меня тронули за плечо, и я обернулась. Усатый пожилой мужчина в чёрной кепке с длинным козырьком спросил меня:

- Вы выходите сейчас?

- Да, выхожу, - кивнув, ответила я, и уже в трубку задала маме вопрос: - Он за уроки не садился?

- Почему, мы с ним всё сделали. Только он сказал, что с математикой ты ему помочь обещала. Я чего звоню... Хлеб купи, пожалуйста. Никакого в доме нет, ни белого, ни чёрного.

Зашипев, отворились двери, и я вышла на улицу под прохладную морось.

- Хорошо, мам, куплю, - сказала я. - Я уже скоро буду.

- Ждём, - ответила мама и отключилась.

Я убрала телефон в сумочку, раскрыла зонт и направилась в булочную за заводским хлебом. Ещё к чаю надо будет что-нибудь взять.

Отстояв очередь и скинув продавщице почти всю накопившуюся мелочь, которой та очень обрадовалась, я купила хлеба, овсяного печенья, и вышла на улицу. Дождь немного усилился, но стоять и ждать, пока он поутихнет, мне не хотелось. Побыстрей бы уже дома оказаться! Устала, как собака...

Капли дождя тихонько барабанили по натянутой ткани серого зонта, а я старалась не наступать в лужи. Но всё равно у подъезда соскользнула по грязи и, едва не навернувшись, макнула туфлей в мутную воду. Блин, да когда же они уже починят эту дорогу перед домом?!

Наша хрущёвка даже в солнечные дни производила невесёлое впечатление. Простой фильтр на кинокамеру и можно ужастики снимать. Облезлые стены, какие-то разводы на них, трещины, стыки между панельными блоками тяп-ляп зашпаклёваны, старые ржавые балконы, кое-где лоджии, сделанные жильцами кто во что горазд. И главное - цвет стен. Какой-то песочно-серый с мелкими точками, будто загаженный тараканами. Справедливости ради стоило отметить, что тараканов вроде повывели. По крайней мере, я давненько их не видела.

Я приложила ключ к железной двери, запищал магнитный звонок, я открыла её и вошла в подъезд. Пахнуло душным и сырым воздухом, пропахшим кошачьей мочой. В пролёте между первым и вторым этажом стояли пустые бутылки из-под пива. Кто-то здесь культурно отдохнул, пока я была на работе - утром бутылок не было.

Поднявшись на третий этаж, я открыла дверь и вошла в квартиру. Тёплый привычный воздух с запахом маминой шарлотки сразу позволил ощутить себя дома. Я села на банкетку и принялась с удовольствием снимать мокрую обувь.

- Мамочка! - вылетел в коридор Гришка, и тут же повис у меня на шее.

- Сынок, - поцеловав его, сказала я. - Погоди, мой хороший, я разуюсь.

- Привет, Оль, - выйдя в коридор, сказала моя мама. - Ты купила хлеб?

- Да, мамуль, купила. Привет.

Чмокнув её в щёку, я прошла в ванную, вымыла руки крохотным обмылком и посмотрела в шкафчике, есть ли у нас ещё мыло. Мыло оказалось в наличии. Целых два брусочка. Женя, наверное, купил. Я вытерла руки полотенцем и ушла в нашу комнату переодеваться. Бабушка гремела кастрюльками на кухне, а Гришка убежал в детскую.

Переодевшись в домашнее, свободные штанишки и футболку, я отнесла сумку с продуктами на кухню и выложила хлеб и печенье на стол.

- Как прошёл день? - спросила мама, помешивая макароны в большой кастрюле на плите.

- Ничего, - сказала я. - Аврал на работе, но вроде всё сделали.

- Ты есть будешь?

- Да, голодная, как волк.

- Макароны с котлетками и овощной салат?

- С удовольствием, мамуль.

Я подошла к ней, обняла её и чмокнула в морщинистую щеку. Мама погладила меня по волосам свободной рукой и сказала:

- Минуточек через пять будет готово. Разогрею тебе пока котлетки. А потом, пока ты будешь их есть, салатик сделаю.

- Хорошо, мамуль, - сказала я. - Пойду к Гришке забегу пока. Соскучилась по нему, ужас как.

- Он сегодня что-то весь день в телефоне пишет. Говорит, с подружкой переписывается. Малец совсем, а уже подружки у него.

Несколько озадаченная, я тихо рассмеялась и вышла из кухни, раздумывая на тему того, кто бы это мог быть.

Гришка действительно что-то печатал в своём телефоне с разбитым экраном. Он его уронил в коридоре, а защитной плёнки не было. Вот стекло и треснуло. Плёнка не продавалась в тех магазинах, что я была. Говорили, для этой модели - редкость.

Я села рядышком с ним на его кровати и захотела заглянуть в его телефон, но Гришка ревниво увёл его в сторону и протянул:

- Ну, ма-а-ам... Что ты подглядываешь?

Нормально вообще... Вот уж действительно - подрос сынок.

- А с кем ты переписываешься? - спросила я самым невинным тоном.

- С Маришкой.

- Это с той девочкой, с которой мы тогда на ватрушках катались?

- Ага, с ней, - кивнул сын. - И с её дядей Игорем. Он, между прочим, спортсмен.

Я усмехнулась:

- По нему заметно.

- Он тебе понравился, я знаю, - вдруг выпалил сын.

- Ты что такое говоришь? - вспыхнула я.

Я аж зарделась, по правде. Даже оглянулась - не услышала ли мама.

- А что - не так? - склонив голову набок и прищурившись, спросил Гриша.

- Мы просто пообщались.

- Мы ещё покатались. И мороженого вместе поели. В кафе. Очень вкусное мороженое было. Мне понравилось.

Я приложила руку к груди и выдохнула. Буквально почувствовала, как к щекам и ушам прилила кровь.

- Гриш, слушай, - строго сказала я. - Мы с ним просто пообщались. Ничего особенного.

- Не знаю, - сказал Гриша. - Мы с Маришкой подружились и переписываемся.

- Это здорово, - одобрила я.

Уши горели.

- Она хорошая девочка? - спросила я сына.

- Да, очень клёвая. Она мне присылает анекдоты всякие и смешные видео. Хочешь покажу, как кот ржачно прячется в коробку? Играется так.

- Покажи, - кивнула я.

А у самой из головы не выходил образ Игоря. Как он улыбался мне, как смотрел на меня. О чём я думаю? Так, видео.

- Ну, чего там?

- Ща, погоди, надо найти его, - ответил сын, сосредоточенно прокручивая ленту диалога в "WhatsApp".

- Ничего себе вы наговорили! - удивилась я. - А давно вы общаетесь?

- Да сразу и стали. Вот, смотри, мам.

И он включил видео с котом в картонном домике, который носился в нём за собственным хвостом, выскакивал из окошек и нападал на мятую, исцарапанную дверь. Глядя это видео, Гришка рассмеялся - видимо уже в который раз - и я тоже улыбнулась.

- Да, прикольный кот, - сказала я. - Смешной.

- У меня много таких видео теперь, - горделиво произнёс сын. - Мне Маришка их присылает. А ещё знаешь что?

- Что?

- Ей нравятся мои рисунки.

Он выглядел таким довольным, что я не удержалась и, прижав его к себе, поцеловала в висок.

- Ты мой хороший, - сказала я и погладила его по мягким взъерошенным волосам. - Это неудивительно, ты действительно отлично рисуешь.

Он заулыбался.

- Я тебе скоро ещё одну свою работу покажу, - сообщил он. - Верблюда нарисовал в пустыне. Только там ещё надо дораскрасить немножко. Я попозже покажу.

- Хорошо, милый, - сказала я и встала с кровати. - А я пойду поужинаю пока. Тебя бабушка покормила?

- Да, я поел, - кивнул сын и принялся набирать сообщение в телефоне.

- Нам ещё с тобой математику делать, - сказала я.

- Да, я помню. Там немножко.

Я вышла, тихо закрыла за собой дверь и вернулась на кухню.

После того, как я поела, мама засобиралась домой. Ехать ей нужно было четыре остановки на автобусе. Я вызвалась её проводить, но она отказалась.

- Глупостей не говори, - сказала она. - Там моросит, ты и так вымокла. Уставшая, после работы, ещё со мной попрёшься в дождь. Дойду сама.

- Спасибо тебе, мамуль, - сказала я.

- Ой, да мне в радость только. Как у вас с Женей твоим, всё нормально?

- Да, всё хорошо. Он сегодня допоздна на работе.

- Да я поняла уже. Ладно, пойду я. Не забудь в холодильник потом еду поставить. Я фасолевый суп ещё сварила, будет вам, что поесть.

- Спасибо, мамочка!

Я обняла её и расцеловала в обе щёки. Мама заулыбалась и чуть отстранилась:

- Ну всё ладно, хватит. Нежности эти телячьи. Пойду Гришку обниму и поеду.

Женя вернулся поздно. К тому времени я уже уложила сына. Перед сном Гриша показал мне дорисованного верблюда, и я в очередной раз поразилась тому, как круто мой сын рисовал. Все эти маленькие детали, здорово подобранные цвета, освещение, тени - всё было очень классно. Если бы не знала, в жизни бы не подумала, что это нарисовал восьмилетний ребёнок. Его учительница по рисованию говорила мне, что он очень одарённый ребёнок, и я отдала его в художественную школу. Но ему там не понравилось, и я решила не настаивать. Поэтому учился рисовать он самостоятельно, если не считать видеоуроков в YouTube.

Несмотря на то, что Женя был равнодушен к работам сына, я всё же не удержалась и показала ему верблюда.

- Да, неплохо, - взглянув на рисунок, сказал он.

Потом обнял меня, поцеловал в губы и спросил:

- Что у нас есть пожрать? Я сейчас слона бы съел.

- Мама суп фасолевый приготовила. И котлетки пожарила с макарошками. Салатик ещё овощной сделала. Будешь?

- Спрашиваешь! - усмехнулся Женя и пошёл в ванную. - Всё буду. Я сейчас быстренько душ приму и буду готов трапезничать.

- Хорошо, - кивнув, ответила я и направилась на кухню разогревать еду.


Женя похрапывал рядом, а я всё никак не могла заснуть. Мне очень хотелось секса, но он уснул, когда я была в душе. Я знала, что он очень устал и не стала будить его поцелуями и ласками, хотя мне очень хотелось. Даже не секса, а больше просто какой-то нежности. Чтобы полежать в объятиях, поласкать друг друга, нацеловаться вдоволь. Но, похоже, что "телячьи нежности" в нашей семье любила только я.