— Вы просто замечательно обставили это место, — замечает Имани. — Все так чисто… возникает ощущение, что есть кексы — полезно для здоровья.

— Знаю. Правда, умно придумано? Похоже на операционную. И чувствуете, как здесь холодно? Это не просто так. Надеюсь, вы на меня не рассердитесь, но сериал никуда не годится, с тех пор как вы ушли.

Сердиться? Нет уж, сердиться она не будет!

Имани резко оборачивается и видит сияющую улыбку Бекки Антрим. Имани крепко обнимает подругу, и они вместе шагают по улице, держась под руки.

— Черт возьми, отлично выглядишь, — говорит Имани. — В чем твой секрет?

— Я не покупаю кексы, — отвечает Бекки и отбрасывает за спину свои всемирно знаменитые волосы. — Но это не значит, что я их не ем. Я торчу перед булочной, пока не замечу жертву. Дай-ка откусить…

Бекки удерживала за собой титул «Американской красотки» дольше всех на памяти Имани. Она достигла славы, когда на экран вышли «Соседи», один из культовых сериалов, который по праву заслужил звездную репутацию. Имани познакомилась с ней на съемках — Бекки встречалась с одним из участников их киногруппы и частенько приходила на съемочную площадку. Имани удивляли две вещи: во-первых, Бекки намного красивее в жизни, чем на экране; во-вторых, хотя ее в течение пятнадцати лет поливала грязью «желтая пресса», хотя денег у нее больше, чем у Опры, хотя сердце Бекки разбивали самые красивые мужчины на планете и об этом наперебой кричали газеты, она оставалась одной из самых приятных женщин, которых знала Имани.

Они заходят в «Старбакс» за углом, садятся за столик, открывают коробочку с кексами, переглядываются и начинают смеяться.

— Понеслось, — говорит Бекки. — Вперед, подружка.

Доев третий кекс, Бекки рассказывает о своем последнем любовном приключении, без всякого сожаления, но с огромной долей самоиронии. Все на свете она воспринимает стоически — «ничто не вечно под луной». Она объясняет, что ее больше не интересуют сериалы, зато она не прочь и впредь участвовать в небольших оригинальных проектах.

— Благодаря им я остаюсь на плаву, — утверждает она. — И потом, такие вещи бывают забавными, и на этих съемках я научилась большему, чем за столько лет в «Соседях».

— Но разве они не вредят твоей карьере?

— У человека вроде меня есть два способа добиться уважения, — заявляет Бекки. — Первый — получить целое состояние за блокбастер. Второй — не получить ни цента за маленький концептуальный фильм, который становится хитом в Санданс. Я предпочитаю нечто среднее.

Она слизывает остатки глазури с пальцев и подпирает щеку кулаком.

— А как у тебя дела, подружка?

Мягкий, ласковый голос Бекки не оставляет никаких сомнений в том, что речь идет о выкидыше и депрессии. А о чем же еще?

— Сейчас уже намного лучше, — отвечает Имани. Она сомневается, что «намного» — правильное слово, но вряд ли стоит открывать истинное положение вещей. Через несколько месяцев после случившегося Имани начала сознавать, что люди ожидают улучшения, поэтому она изо всех сил старается имитировать прогресс, надеясь однажды искупить ложь. — Знаешь что? Я начала заниматься йогой.

Бекки с торжествующим воплем вскакивает со стула. Она — ярая поклонница йоги. Какой-то прохожий фотографирует ее на мобильник; Бекки оборачивается, корчит гримасу и демонстрирует оттопыренный средний палец. Она умеет обращаться с зеваками.

А вот Имани явно нужна помощь.

— Тебе нравится? Где занимаешься? Да ты знаешь, как долго я мечтала приохотить тебя к йоге?

Честно говоря, до сих пор Имани побывала в студии лишь раз. Да, ей понравилось, но сама мысль о том, чтобы собраться с силами и повторить, удерживает ее от второго визита. Придется изменить распорядок дня, решить, в какую группу записаться, потом грузить в машину коврик, полотенце и прочие вещи… как утомительно. Ее очень тепло приняли, и она боится завязнуть в тех кругах, которые, возможно, окажутся ей неинтересны. Гораздо проще никуда не ходить.

— Меня пока что трудно назвать горячей поклонницей, — говорит она.

— Не важно. Тебе понравится. А какой стиль?

Ну вот! Откуда ей знать?

— Масала, — отвечает Имани, вспомнив единственное индийское слово, которое приходит на ум.

Судя по выражению лица Бекки, та пытается понять, шутит подруга или нет. Некогда ходили слухи, что Бекки курит травку; если сейчас она под кайфом, есть по крайней мере шанс, что этот разговор забудется.

Или же она раскусила Имани.

— Ну ладно… — Бекки машет рукой. — Стиль не важен, все они хороши. У меня никаких планов на сегодня. Давай устроим день йоги. Я покажу тебе много интересного. Как хорошо, что мы подкрепились!


Бекки ведет ее в спортивный магазин в Беверли-Хиллз — именно туда она ходит за покупками. Магазин набит покупателями, и в их числе не только женщины; там работают самые красивые сотрудники, каких только видела Имани. А самое удивительное, они очень вежливы. Нельзя ли распространить эту систему по всему городу?

— В чем ты занимаешься? — спрашивает Бекки.

Имани не собирается признаваться, что во время своего единственного визита в студию она была в топике и спортивных трусах, некогда купленных для Глена (он отказался их носить). Она слышала, что надо надеть что-нибудь просторное — трусы подошли как нельзя лучше!

— Как обычно, — уклончиво отвечает она.

Бекки поджимает губы.

— Я так понимаю, купить придется всё, — говорит она. — Давай начнем со штанов.

Она вытаскивает короткие спортивные брюки:

— Смотри, какие замечательные. Они облегают ноги, но не стесняют движения. Идеально подойдут, когда будешь делать… например, ардху чандрасану.

— Я понятия не имею, что это такое, — перебивает Имани. — Ты только посмотри, — вытаскивает она ярлычок. — И к ним непременно нужен «корректирующий» топ. Кошмар.

Имани замечает, что большинство покупательниц — женщины самых разных возрастов и размеров — держатся очень уверенно, когда примеряют одежду, даже если это узкие брюки и топы. Они ведут себя совсем не так, как обычные посетительницы спортивных магазинов. Похоже, им нравятся их тела…

Еще она замечает, что, помимо привычного хихиканья и пристальных взглядов при появлении Бекки (и Имани), в магазине витает дух товарищества. Все запросто заговаривают с ними: «Кажется, месяц назад я видела вас у Родни Уи?»; «Вы были в новой студии в Брентвуде?»; «Обязательно побывайте в Спортивном клубе, преподаватель там просто прелесть!»

Через час, потратив гораздо больше денег, чем хотелось бы, Имани выходит из магазина, нагруженная таким количеством вещей, что они занимают все заднее сиденье в машине. Брюки, топики, нижнее белье, которое не будет врезаться в тело. Может быть, она перегнула палку, но в конце концов придется сходить на занятия, хотя бы для того, чтобы показать обновки. Значит, деньги потрачены недаром.

Бекки приказывает следовать за ней, и они вместе едут по бульвару Санта-Моника. Бекки круто сворачивает направо (Имани чуть не промахивается мимо поворота), и они оказываются в тихом переулке. Имани ожидает, что подруга отведет ее в какую-нибудь экстравагантную студию йоги, но Бекки въезжает на парковку возле маленькой церкви.

— Я знаю, — говорит она, выходя из машины, — знаю, что это не слишком шикарно, но не спеши критиковать. Я здесь в списке учеников и получаю по почте объявления о новых мастер-классах. Сегодня обещают нечто невероятное. Преподаватель — прямой потомок какого-то знаменитого свами. По крайней мере таковы слухи.

Они заходят через боковую дверь в маленький зал, похожий на помещение, куда Имани в детстве ходила с матерью на дешевые распродажи. В комнате — человек двадцать, в основном худенькие женщины, которые кажутся смутно знакомыми. Модели, догадывается Имани. Есть и несколько женщин постарше — у них почти те же формы, что и у манекенщиц, но лица усталые и как будто потрепанные жизнью. Некоторые улыбаются, глядя на новоприбывших, но без особого пиетета.

Бекки помогает подруге расстелить коврик возле стены и садится, скрестив ноги и закрыв глаза. Имани отчего-то начинает нервничать. От здешних женщин исходит странное, но ощутимое напряжение. Зайдя в старенький туалет, она переоделась, но теперь, опустив глаза, понимает, что забыла срезать ярлычки. «Посмотрите на меня, я никогда раньше не занималась йогой». Для чего она притворялась целый день? В чем цель? Имани кажется, что ее выбросили из лодки посреди огромного озера и велели плыть к берегу. Она шепчет Бекки:

— Я слегка преувеличила насчет йоги… я была всего на одном занятии. И у меня не очень хорошо получалось. Наверное, мне лучше уйти.

Бекки берет подругу за руку:

— Ты никуда не пойдешь. Просто начни дышать. И все будет в порядке.


Когда Ли заходит в комнату отдыха, Тина складывает в картонную коробку спортивные майки и шорты. Они куплены в маленькой местной фирме, которая производит простую и довольно красивую спортивную одежду. Сотрудники фирмы несколько месяцев бегали за Ли, убеждая принять их продукцию, и теперь она с досадой убеждается, что все придется вернуть.

— Никто не заинтересовался? — спрашивает Ли.

— Нет.

Ли достает из коробки топик. Прекрасный светло-синий цвет. Топик достаточно длинный, чтобы не выставлять напоказ живот во время переворотов.

— Жаль, — говорит она. — Вещи очень милые.

— Фирма сама виновата, — замечает Тина. — Я сказала, что это безнадежно, а они все-таки прислали одежду. И теперь именно мне приходится отправлять ее обратно.

— И почему же они сами виноваты?

— Потому что прислали средние размеры. Кто тут будет их покупать?

Ли задумывается. Она гордится тем, что ее занятия привлекают мужчин и женщин разной комплекции.

— Не сомневаюсь, что вещи многим подойдут.

— Я не шучу. Женщины, которые занимаются йогой, ни за что не купят вещь «среднего» размера. Это же равносильно оскорблению. Слово «маленький» и то выглядит сомнительно. Пусть начинают с XXXS. Или даже с 4XS.

Ли думает: «Было время, когда это имело для меня смысл. Но к счастью, оно миновало».

Она заходит в кабинет и пытается сосредоточиться. Ее ожидает насыщенный день. Через двадцать минут — занятие, а потом она поедет домой, чтобы встретиться с Аланом и людьми из «Мира йоги» для предварительного обсуждения.

Ли привыкла готовиться к занятиям, делая пометки на карточках. Она записывает позы, которые намеревается пройти, и метафоры, которые хочет использовать, а иногда цитаты и отрывки из стихотворений, которые можно прочесть во время савасаны. Она училась йоге в Нью-Йорке, окончила медицинский колледж и вдобавок серьезно занималась танцами в студенческие годы. Но Ли не сомневается, что хорошим наставником ее делает странная способность взглянуть на человеческое тело и угадать степень напряжения и страха. Как правило, Ли не так уж много записывает, предпочитая держать приблизительный набросок урока в голове и делать лишь то, что кажется правильным по ситуации.

В студии сегодня всего восемь человек, в том числе Грациэла. Ли знает, что у девушки есть потенциал, но она даже не ожидала, что танцовщица окажется настолько старательной. Ли садится на пол перед учениками, кладет руки на колени и спрашивает:

— Есть у кого-нибудь проблемы или травмы, о которых мне следует знать?

В наступившей тишине Ли слышит внутренний голос: «У меня! У меня есть травмы, и ты должна о них знать. Позаботься обо мне! Измени привычную программу!» Но она изо всех сил старается заглушить его и говорит:

— Запомните, главные здесь — вы. Я присутствую лишь для того, чтобы направлять вас и помогать, если понадобится. Давайте начнем.


Под руководством Ли Грациэла проделывает восстановительные позы, то есть принимает определенное положение, притом не очень замысловатое, и очень долго остается в нем, в то время как остальная группа занимается чем-то другим (они двигаются!). Ли поглядывает на Грациэлу, чтобы убедиться, что девушка… восстанавливается. Самое странное заключается в том, что физически это едва ли не самые простые вещи из тех, что доводилось делать Грациэле в жизни. Но расслабиться и проявить терпение — до невозможности трудно.

Грациэла лежит на коврике, подсунув под бедра подушку, а под голову блок (то и другое установила Ли). Фактически она ничего не делает. Даже позу ей не позволили принять самостоятельно, потому что Ли манипулировала ее руками и ногами. Тем не менее лежать спокойно так трудно, что Грациэла готова расплакаться.

— Что бы ни приходило тебе в голову во время упражнения, — говорит Ли, — постарайся ни о чем не думать. Тревога? Грусть? Гнев? Это всего лишь мысли. Избавься от них. Они имеют власть над тобой лишь в том случае, если ты подчиняешься. Они паразиты, не способные существовать самостоятельно.