Диана Килина - ДУ/РА

Он дергался, вынуждая меня усилить захват. Когда плечевой сустав начал хрустеть, мужик взвыл от боли и прошипел:

— Прости, прости, прости! Ай, отпусти, больно!

Я поднял глаза на Илону, и приподнял брови. Она вздрогнула и открыла рот, чтобы что-то сказать, но я перебил:

— Прощаешь?

Девушка быстро закивала головой, и я переключил внимание на свою жертву:

— Дама тебя прощает, впредь следи за словами. Сейчас идешь в машину, закрываешь ее изнутри и ждешь полчаса, пока она решит свою проблему. Потом быстро исчезаешь, и чтобы я тебя не видел, — дернув за руку еще раз, услышал недовольное скуление и отпустил его.

Мужик злобно сверкнул глазами, но все-таки послушался и скрылся в своей авто, потирая плечо. Я с прищуром проследил за ним глазами, и повернулся к Илоне.

— Все в порядке?

Она, кивнув, прошептала:

— Спасибо.

— Да не за что, — пожал плечами, посмотрел на ее машину. У меня вырвался смешок, а потом я сдуру ляпнул, — Это ж как сосать на такое ведро надо.

Рядом со мной раздалось тихое бульканье — я замер. Медленно повернув голову, встретился взглядом с голубыми глазами, из которых потоком хлынули слезы.

Я шагнул к ней навстречу, но она отшатнулась и вцепилась пальцами в свое шерстяное пальто, словно прикрываясь.

— Прости, я не это имел ввиду.

Не обращая внимания на то, что девушка пыталась отойти, я обхватил ее за плечи и притянул к себе. Под моими руками Илона задрожала, как осиновый лист, а я почувствовал себя конченым мудаком.

— Илона, прости, я не хотел тебя обидеть, — я начал поглаживать ее по спине, стараясь не обращать внимания на всхлипывания.

А она маленькая. Даже хрупкая, я бы так сказал. Странно, почему я раньше этого не заметил? Моя ладонь практически полностью накрыла ее плечо, а другая рука смогла обхватить целиком и прижимать к себе.

— По-по-почему… Вы… Всегда… — всхлипывала она куда-то в район моей правой ключицы, — Думаете, что раз красивая… То… Сразу… Блядь… — последнее слово она фактически простонала, противно завыв «Ааа» в мой воротник.

— Илона, я не это имел в виду. А про этого козла на Порше забудь — неудачник он, и этим все сказано, — сказал я, вяло оправдываясь, — Не реви, Илона.

— Я же… Я все сама… И учеба, и работа… Я же ни перед кем ноги не раздвига-а-а-ла, — заголосила она пуще прежнего, — У меня даже парня не было-о-о.

— Как не было? — удивленно моргнув, я мягко отстранил ее от себя.

Она всхлипнула и вытерла раскрасневшийся нос ладошкой, а потом нахмурилась, отстраненно смотря на верхнюю пуговицу моего пальто:

— Ну вообще был один, на первом курсе. Так это давно было, уже почти шесть лет прошло.

Ну ни хрена себе…

— И недолго, — добавила она.

— Ну ты даешь, — я почему-то улыбнулся, — И с тех пор ни-ни? — зачем я вообще об этом спрашиваю?

— Да, когда?! — она возмущенно вскинула руку, и та приземлилась на мое плечо, — Учеба, сессии, экзамены, потом диплом, работа.

Я хмыкнул:

— А как же здоровье?

— Какое здоровье? — она медленно моргнула и подняла глаза на мое лицо.

— Ну, женское, ваше. Врачи рекомендуют, — я пожал плечами, стараясь не растянуться в улыбке.

— Тимур Маратович, а вот давайте не будем с вами обсуждать мое женское здоровье и вообще, — скороговоркой сказала она, сделав шаг назад, — Спасибо за помощь. Дальше я сама.

Устало вздохнув, и потерев лицо почти закоченевшей на холодном воздухе ладонью, я снова оглядел ее ведро с болтами, которое именуется машиной.

— В какой сервис повезешь? — спросил я.

— Не знаю, — она пожала плечами и спрятала руки в карманы.

— Давай в наш, там не облапошат. Я прослежу.

— Тимур Маратович, спасибо, правда не надо.

— Цыц! Замерзла? — я оглядел ее с головы до ног, и заметил, что ее нехило потряхивает.

— Есть немного, — она поежилась.

— Садись в мою машину, погрейся. Я тебя домой отвезу.

— Тимур Маратович, не надо…

— Цыц, кому сказал! Иди, садись. Вон, — кивнув за ее спину, я снова воззрился на ее румяное лицо, — Эвакуатор едет. Сейчас дам адрес сервиса и поедем.

— Тимур…

— Иди, Романова! — рявкнул я.

Илонка послушно обошла меня и поплелась в направлении авто. Застыла на полпути, вернулась и забрала из своей машины сумку и какую-то папку. Я щелкнул пультом сигнализации, и проследил за ней взглядом, когда она усаживалась на пассажирское сиденье.

Разобравшись с эвакуаторщиком, заплатил ему за вызов и объяснил куда ехать. Как только он погрузил красную Huindai Романовой, сзади послышался визг шин и мимо нас пролетел тот самый черный Порше. Я ухмыльнулся, махнул рукой и поплелся к своей машине.

А мог бы уже дома быть…

Илона

Тимур вел молча, только косился в мою сторону.

«Смотри, чтоб глаза не повылезали»: мысленно прошипела я, отвернувшись к окну.

Ишь, рыцарь в доспехах. Заступник хренов. Как оскорблять, так в первом ряду, знаем — плавали. А тут героя из себя решил состроить.

Козел.

— Высадите меня здесь, Тимур Маратович, пешком дойду, — пробормотала я, когда он затормозил на светофоре.

Тихо хмыкнув, он разблокировал двери — что за дебильная привычка? — и я, вцепившись в свою сумочку и папку с документами, выскочила из машины. Слишком громко хлопнув дверью — вышло случайно — я перебежала дорогу и оказалась на тротуаре. Почти строевым шагом побрела к своему дому и радостно выдохнула, когда внедорожник Агеева скрылся из вида, неприлично громко газанув.

Войдя в квартиру, сняла пальто и хмуро посмотрела на капельки воды, что остались на шерстяной ткани. Повесив вещь на плечики, я водрузила ее на дверь комнаты — не дай Бог не просохнет, придется в химчистку нести, а пальто одно-единственное для нынешней погоды.

На кухне зажгла конфорку и поставила на нее чайник, а сама разложила документы на столе. Последний отчет от бухгалтерской фирмы чем-то мне не понравился. Чем, хоть убей, не могу понять, но перепроверить надо.

Противный свисток на носике заголосил аккурат тогда, когда я полностью погрузилась в смету за прошлый месяц. Дернувшись на скрипучем стуле, выключила плиту и взяла чашку с сушилки. Засыпав в нее заварку, залила это дело кипятком и поставила рядом с собой, отодвинув часть бумаг в сторону.

Не знаю, сколько я читала-перечитывала каждую строчку, сверяла все это между собой, но к тому времени, как вспомнила о чае, предатель уже остыл. Устало вздохнув, выпила едва теплый напиток, и разобрала бумаги по стопкам. Глянула в окно на проспект Большевиков и нахмурилась черным тучам, что тянулись вдалеке. Не успела подумать о грядущем дожде, а именно он грозился посыпаться на наши питерские головы, как на моем мобильнике заиграла мелодия входящего вызова скайпа.

Глянув на экран, моментально расплылась в улыбке — звонила сестра.

— Привет, Оль, — я сняла трубку и подошла к плите, чтобы потрогать чайник — еще теплый.

— Приветик. Как дела? — начала она бодрым голосом.

— Нормально. Работаю. А у вас как? Как животик? — я улыбнулась, наливая в чашку воду и быстро отхлебнула чуть-теплой жидкости, чтобы согреться.

— Растем, — Оля рассмеялась, — Лазарев пылинки с меня сдувает, словно я больная, а не беременная.

— Так это же хорошо, — вернувшись за стол, я подобрала под себя ноги и снова уставилась в окно на серый город.

— Раздражает немного. Какие у тебя планы на Новый год? — вкрадчиво начала моя собеседница.

— Никаких.

— Нет желания приехать в декабре?

— Видела бы ты, что у нас на улицах сейчас творится, ты бы не спрашивала, — вздохнула я, — Хочу. Только отпуск мне никто не даст.

— Так праздники же?

— Это у вас в декабре праздники, а у нас-то в январе. Я думаю, Агеев найдет мне работу. Чисто из вредности, — пробурчала я.

— Да ладно тебе, не такой уж он монстр, — Оля рассмеялась, затем у нее на фоне послышалась возня, — Илон, тут Игорь хочет с тобой поговорить, — успела сказать она перед тем, как из трубки раздался басистый голос моего бывшего босса:

— Илона, что там у вас опять происходит? Тимур беснуется?

— Да нет, Игорь Викторович, все в порядке…

— Романова. Я тебе сколько раз говорил? — наигранно грозно пропел он, — Никаких выканий.

— Прости, — я потерла переносицу и закрыла глаза, вяло улыбнувшись — но они-то этого не видят, — Все хорошо у нас, просто мой новый начальник — редкая скотина. А так, все окей.

Лазарев громко расхохотался, да так громко, что я поморщилась.

— Что ж у вас за неприязнь такая, взаимная. Как бывшие любовники прям.

— Чур тебя!

Снова смешок, а потом Игорь продолжил серьезным тоном:

— Приедешь?

— Приеду, куда ж я денусь.

— Хорошо. Ну, возвращаю телефон Оле.

В трубке снова раздался голос моей сестры, которая радостно поведала мне о том, как они сходили на первое УЗИ. Я слушала в пол уха — не потому, что я не рада племяннику или племяннице, а потому, что из головы никак не выходил сегодняшний день и поступок Агеева.

Ладно, признаюсь честно, при всех наших… Кхм, недомолвках, мужиком он был неплохим. И, как бы ни ужасно было это признавать, это именно я постоянно провоцирую его на грубость. В конце концов, я сама соль ему насыпала сегодня. А зачем, спрашивается?

Вот и я не знаю. Но его высокомерный приказной тон, с которым он по селекторной связи потребовал — именно потребовал, а не попросил — принести кофе вывел меня из себя. Лазарев был золотым начальником: не приставал, не доставал и всегда добавлял к любой просьбе банальное: «Пожалуйста». Еще и Илоночкой называл, ласково так. Приятно. А этот орангутанг? Из какого аула он вообще вылез, рожа татарская. Тут ему двадцать первый век и культурная столица России, а свои мужланские замашки пусть у себя на родине оставит.

— Илон? — выдернул меня из раздумий голос Ольги, — Ты чего молчишь?

— А, да я тут с отчетами сижу. Прости, работы много.

— Ладно, — протянула она, — Не буду отвлекать. Заказать тебе билеты?

— Можно, — промычала я.

— Хорошо, закажем число на двадцатое. Скучаю по тебе, сестренка.

— Я тоже, — от теплоты в ее голосе стало как-то… — Целую.

— Обнимаю, — добавила она, — Скоро увидимся.

Отключившись, я положила мобильный на подоконник и устало потерла заслезившиеся глаза. Часы на стене сообщили, что уже пол одиннадцатого, а значит, пора отчаливать в кроватку — завтра до офиса придется добираться своим ходом.

Решив, что душ приму с утра, я переоделась в пижаму и устроилась на диване, будь он неладен. Поворочась под аккомпанемент пружин, я наконец-то приняла более-менее удобную позу и заснула.

Илона, 2009

Сжимая кусок черного пластика я в очередной раз вздохнула и закусила губу. Посмотрела на ноутбук и USB-разъем, в который я должна запихнуть эту штуку.

Давай же… Ты просто посмотришь, что там. Просто посмотришь. Ты не обязана верить тому, что ты увидишь.

Это не может быть правдой. Оля… Олька, моя Олька. Она исчезла и ее давно нет в живых.

Глаза противно защипало, во рту появилась неприятная горечь. Если она и в правду жива, то почему объявилась только сейчас? Почему не нашла меня раньше?

А затем я вспомнила лица сотрудников милиции, когда я, совсем еще маленькая девочка объясняла им, что мою сестру украли. Когда я просила ее найти и вернуть домой.

— У тебя нет сестры, — сказал один из них, — Не ищи ее. Забудь.

Насколько жестоким надо быть, чтобы сказать такое ребенку? Что нужно иметь внутри, чтобы вот так? Вакуум?

Скрипнув зубами, я вставила накопитель в разъем и зажмурилась. На экране открылось новое окно с файлами, и по значкам я поняла, что это фотографии.

Не думая, кликнула два раза по первому и подождала, когда изображение загрузится.

Кадр был немного размытым. Толпа людей и среди них девушка с темными волосами смотрела куда-то в сторону. Я приблизила снимок и придвинулась к экрану, но из-за слабой резкости не смогла разглядеть ее лицо. Машинально переключив следующий снимок, с прищуром изучала профиль, видимый на фото, но не узнавала его. На третьей фотографии незнакомка, казалось, посмотрела прямо в камеру.

И я узнала.

Конечно, я узнаю ее даже через двадцать лет. Даже через сотню. Даже, когда Земля сойдет со своей орбиты, Луна взорвется в небе — я узнаю ее. Из тысячи, из миллиона — узнаю.