— Он живет в Лондоне. А что, что-то не так с Джейми?

— Ничего особенного. — Ее мальчики не держались обычно дольше четырех месяцев, но Джейми провел три из них в Австралии. — Он классный. Лучше, чем любое видео «Как сохранить форму», — сказала Карла. — Но ты ведь знаешь меня, я люблю расширять горизонты. И потом, невозможно предвидеть, когда встретишь кого-то, кто окажется лучше. А-а, мы приехали. — Она повернула направо и замедлила ход, выехав на узкую дорожку.

Джинни прочла синюю с золотым вывеску:

— «Пенхалигон». Говорят, хорошее место. Мы попытались заказать столик на Рождество, но все были заняты.

— Один из моих клиентов рекомендовал. Ленч обошелся ему в две тысячи баксов, — заметила Карла, — и он утверждал, что это стоило того.

Две тысячи? Ничего себе!

— Я обещаю, что закажу только хлеб и воду, — пообещала Джинни.

Ресторан помещался в длинном, выкрашенном в белый цвет и заросшем плющом фермерском доме шестнадцатого столетия с крышей из серого шифера и ярко-красной входной дверью. Несколько удачно реконструированных, связанных между собой флигелей формировали три стороны прямоугольника, окружавшего внутренний двор. Когда Карла припарковала машину между старой пыльной голубой «астрой» и сверкающим красным лаком «порше», черная кошка выскочила из одного флигеля, обогнав мужчину средних лет, который нес маленький деревянный шкафчик. Мужчина хотел погрузить его в багажник фургона. Кошка, крутя хвостом, норовила прыгнуть мужчине под ноги.

— Это ресторан, а рядом антикварный салон, — объяснила Карла, указывая на вывеску над дверью. — Хорошая идея. Мой клиент приезжал сюда на прошлой неделе со своей женой отметить годовщину свадьбы. Они позволили себе довольно скромный ленч, но закончилось тем, что купили красивый георгианский подсвечник за сто восемнадцать фунтов.

Выйдя из машины, Джинни рассматривала здание. Солнечные лучи отражались в окнах, и нежные ветви плюща покачивались на ветру. Аппетитный запах еды, приправленной чесноком, смешивался с древесным запахом, растворенным в воздухе. Оживленные голоса слышались из ресторана, а из антикварного салона доносилась мелодия «Ангелов» в исполнении Робби Уильямса. Может, это и не Робби Уильямс? Но все равно — разве эта мелодия не прекрасна?

Черная кошка подкралась к мужчине, когда он закрывал дверцу фургона. Отойдя с дороги, он цыкнул на нее:

— Не глупи. Это теперь мое.

— Фыр-р-р-р! — ощерилась кошка, прежде чем повернуться и убежать прочь.

— Чертово отродье! — бросил мужчина ей вслед.

Наблюдая, как он впрыгнул в машину и отъехал, Карла шутливо подтолкнула Джинни:

— Ты что, из-за кошки язык проглотила?

Похоже, что да. Что ж, а может, и не из-за кошки, но Джинни очаровали и вывеска, и звуки, и запахи ресторана «Пенхалигон», и магазин антиквариата… Поддавшись неожиданному обаянию всего этого, Джинни влюбилась в это место с первого взгляда.


— Пожалуй, я еще выпью, — сказала Джинни, потянувшись к бутылке шампанского «Флер». — Давай и ты тоже.

— Я не могу. Я же за рулем.

— Оставим здесь машину и заберем завтра утром. Господи, мне здесь так нравится! Почему все рестораны не похожи на этот?

Поразительно, что, несмотря на то что это была среда, да еще в феврале, ресторан был полон. Видимо, «Пенхалигон» пользовался успехом. Темно-красные стены были увешаны постерами и оригинальными картинами, в зале — старинная мебель, и это способствовало созданию поразительно уютной атмосферы. К тому же еда была отличная, не говоря уж о прекрасном выборе вин. Начав с моллюсков под лимонным соусом, Джинни сейчас приканчивала бифштекс-гриль.

— Знаешь, держи меня за руку, — сказала Карла. — Не позволяй мне ничего рассматривать, когда зайдем в антикварный магазин.

За одной бутылкой последовала другая. Примерно час они говорили без остановки и наблюдали через окно, как черная кошка крадучись пробиралась через двор, пугая гостей. Из старинного музыкального центра лились знакомые мелодии — от Фрэнка Синатры до группы «Блэк саббат», и они часто слышали, как персонал на кухне, не удержавшись, начинал вторить песне.

— Кофе и бренди, пожалуйста, — сказала Карла официантке, которая подошла взять заказ. — Или джин?

Джинни кивнула:

— Прекрасно.

Официантка удивленно переводила глаза с Карлы на Джинни.

— Кофе и джин? Вы уверены?

— Два кофе и бренди, — смеясь, проговорила Карла. — Джин — это ее имя.

— О Боже! Я удивилась, это прозвучало так дико! И решила уточнить. — Девушка покачала головой. — Извините, я уже плохо соображаю. Сегодня слишком много заказов.

— Эй, Марта! — Один из мужчин за соседним столом окликнул официантку. — Ты сегодня одна? Что случилось с Симми?

— Симми отплыла в Таиланд со своим бойфрендом. Уже третий человек задает мне один и тот же вопрос. Теперь мы ищем новую официантку, а я сбилась с ног. Если вам нравится эта работа, Тед, скажите слово.

— Какой из меня официант? — отмахнулся Тед, мужчина лет шестидесяти. — Мои ноги никуда не годятся. Стол номер шесть, между прочим, просит счет.

— Спасибо, Тед. Так… Два кофе и два бренди. Я принесу, как только смогу.

Марта быстро ушла, и Карла налила вино из второй бутылки. Она взглянула на Джинни.

— О чем ты думаешь? — наконец спросила Карла.

— Ты знаешь о чем. — Легкое волнение охватило Джинни. — Я бы могла работать здесь. Я бы хотела работать здесь.

— Ты уверена? Только на февраль?

— Я не знаю. — Если работа сезонная, значит, ей придется делать это с апреля по октябрь, но что потом? В прошлом году она работала в чайном магазинчике напротив, где всегда было оживленно, но все же это было не то место, за которое стоило бы держаться. Со временем булочки с изюмом и сандвичи с огурцом потеряли свою привлекательность, и практически их единственными клиентами, которым нравились светлые кружевные шторы и вывеска над дверью «Старинный чайный магазин», были исключительно пенсионеры совсем уж престарелого возраста, ближе к восьмидесяти. Пальцы Джинни до сих пор помнили тяжесть резиновых шин инвалидных колясок и острую боль от трости, которая по ошибке своего престарелого владельца упиралась ей в ногу.

Ее пальцы невольно зашевелились при этом воспоминании, и Джинни сказала:

— Этот ресторан лучше, чем чайный магазин.

Карла кивнула, потом демонстративно задрожала и, изобразив ужас на лице, воскликнула:

— Только не вспоминай о «Детском аде»!

Упомянутое заведение, конечно, не называлось так. «Детский рай» был развлекательным центром для детей, где два лета подряд работала Джинни. В ее обязанности входило занимать детей, стараясь разукрасить их лица, преобразив в мордочку какого-то животного. Работа была не из легких — представьте себе визжащих, не желающих стоять на месте детей, у которых мороженое размазано вокруг рта; жвачка, с которой они не желают расстаться, надувается шаром, а сопли бегут из носа, и детские ладошки размазывают их по щекам… Такое может свести на нет любые творческие порывы.

Карла не была свидетелем панического бегства Джинни, она была не дура, и дети не входили в круг ее интересов, но она достаточно слышала от своей подруги и знала, что эта работа столь же бессмысленна, как пересчитывание песчинок на пляже.

— Я хочу работать здесь, — повторила Джинни. — Мне так нравится это место. — Она загибала пальцы, пересчитывая плюсы, и взволнованно продолжала: — Это всего лишь… три мили от дома. И нет проблемы с паркингом — это уже подарок. Единственная причина, которая могла бы удержать меня от этой работы, — это необходимость отсутствовать дома по вечерам. Но сейчас, когда Джем уехала… это больше не имеет значения.

— И ты сможешь избавляться от общества Лорел, — сухо заметила Карла.

— О Господи! Это звучит жестоко!

— Жестоко, но это правда. Ты вынуждена жить с самой скучной и ненормальной персоной, какую только можно представить. Ты слишком мягкая, чтобы поставить ее на место. Поэтому тебе надо устроиться сюда на работу, чтобы поменьше бывать дома и чтобы не слушать бесконечные рассказы Лорел о Кевине.

Но это была лишь наполовину правда. О'кей, возможно, Карла права, и она действительно слишком мягкая, но был еще и Перри, он тоже участвовал в этом уравнении. Джинни не могла не понимать, что если она выставит на улицу его сестру, это не прибавит ей очков в его глазах.

— Лорел или не Лорел, — сказала она, пригубив вино, — какая разница? Если я хочу быть официанткой, то стану ею. Я думаю, что это великолепное место, и мне хотелось бы здесь работать.

— Правда?

— О! — Джинни поняла, что Марта стоит за ее спиной с кофе, выжидая, пока она перестанет размахивать руками, чтобы поставить поднос на стол. Полная решимости, Джинни воскликнула: — Да! Я буду. Точно!

— Превосходно. — Лицо Марты просияло. — Я скажу Иви, хорошо? Она менеджер ресторана и будет рада до смерти!

— Они в отчаянии и примут тебя, не успеешь ты слово сказать, — пробормотала Карла, и Марта поспешила отойти. — Это настоящая чертова дыра. Не спеши решать что-то.

— Я хочу спешить! Послушай, это «Куин». — Джинни хлопала и подпевала в такт, когда ударили барабаны. — Как это может быть дырой, если они любят «Куин»?

— Лучше прекратить говорить об этой чертовой дыре. И кончай петь, — приказала Карла. — Пусть поет Фредди Меркьюри. Босс идет к нам.

Высокие каблуки менеджера ресторана стучали с повышенной скоростью, отбивая быструю дробь. Ей было за пятьдесят, высокая и элегантная, как скаковая лошадь, волосы светло-каштановые, подняты наверх, красивый макияж, включающий удлиненную линию глаз, как у Брижитт Бардо, и блестящую ярко-красную помаду. Широко улыбаясь, она протянула руку:

— Привет, я Иви Саттон. Приятно познакомиться с вами. Когда вы закончите ленч, не могли бы вы зайти ко мне и побеседовать в моем офисе, или?..

— Только выпьем кофе, — сказала Джинни, указывая на чашки на столе и чувствуя необыкновенный прилив сил. — Если хотите, можем поговорить прямо сейчас.

Двадцать минут спустя она получила работу. Три ленча и четыре вечера в неделю — именно то, что она хотела.

— Завтра, если хотите, — сказала Иви, передавая Джинни необходимые анкеты. — Заполните и принесите с собой, и мы выдадим вам форму.

— Чудесно. — Джинни едва могла поверить в происходящее. — Спасибо большое, я знаю, мне здесь понравится.

— О, не сомневаюсь. А мы, в свою очередь, уверены, что вы сможете очаровать наших клиентов. И облегчите мне работу. — В голубых глазах Иви зажглись лукавые огоньки. — Нет ничего более угнетающего, чем беседовать с явно неподходящими кандидатами.

Любя ее все больше и больше, Джинни с чувством попросила:

— Расскажите мне об этом.

Глава 12

— Мы ведь не торопимся домой? Я хочу зайти в антикварный магазин. — Дрожа от возбуждения и выпитого вина, Джинни вприпрыжку устремилась через внутренний двор.

Каменные стены флигеля были выкрашены в изумрудно-зеленый цвет и, подобно пещере Аладдина, раскрыли свои объятия, приветствуя их ярко освещенными картинами, сверкающими зеркалами, изысканной мебелью и произведениями искусства. В центре главной комнаты стоял чудесный старинный музыкальный инструмент, из которого доносились звуки хита Стиви Уандера «Суперстишн». Немного правее, в одной из множества связанных между собой комнат, можно было заметить человека, демонстрирующего антикварное бюро орехового дерева паре потенциальных покупателей. На подоконнике стояла кружка кофе, лежали наполовину съеденный «Кит-кэт» и открытая книга «Справочник антиквариата» Миллера, из-под которого высовывался свежий номер «Хит».

— Ты только посмотри. — Джинни жадно пробежала пальцами по бронзовому бархату шезлонга. Взглянув на ценник, она побледнела и, сказав себе «стоп», прекратила представлять этот предмет в своей гостиной.

— Лучше взгляни на это. — В двадцати шагах от нее Карла держала пару тяжелых серебряных подсвечников в георгианском стиле. — Я бы не отказалась.

— Перестань. — В глазах Джинни заплясали чертики, когда Карла попыталась засунуть их в свою сумку. — Дрянная девчонка. Поставь их на место, — добавила она, давясь от смеха.

— Эта чертова сумка слишком маленькая, на мое несчастье… вау, тут есть и поменьше. — Подняв эмалевую шкатулку, Карла играючи взвесила ее на руке.

— Оленьи рога! — Джинни испустила вздох восхищения и подошла, чтобы посмотреть поближе. — Я всегда хотела пару настоящих оленьих рогов.

— Они тебе ни к чему. И ты не сможешь засунуть их в свою сумку, потому что… — Она осеклась, устремив взгляд мимо Джинни.

— Даже не пытайтесь.

Услышав голос за своей спиной, Джинни сразу узнала его. Ее кожа мгновенно покрылась мурашками, а сердце покатилось вниз.