Он подарил ей мобильник. Такой, как у самого был. Самой последней модели. Понятно, что “не бюджетный”, и даже слушать не пожелал о том, что у нее и старый хорошо работает. Казак хотел, и все. Честно говоря, и авто купил бы Танюше, так она ж сама водить не умела, а он и так не на “Жигулях” ее возил, да и водителя, если что, на достойных ее машинах всегда отправлял. Благо, автопарка хватало для любого каприза. Его, по ходу, больше. Таня к машинам, все так же, особо не присматривалась и не привередничала. Хотя, никогда не отказывалась посидеть с ним в гараже, если Казак срывался и пытался привести мозги в порядок тем, что начинал перебирать детали или помогать парням чинить что-то. И он ценил это.

Блин, да он все в ней ценил! Даже ту упертую стеснительностью и неуверенность, с которой она принимала подарки. Хотел было кольцо подарить, или еще какое-то украшение, чтоб нормальное, серьезное, с брильянтами, само-собой. Но вспомнив, что она все еще из-за колье смущалась и жалась, решил пока не давить. Вот и выбрал телефон.

А она ему-таки, “мультитул” презентовала. Не простой, навороченный и напичканный всем, что и в голову не придет, если честно. Швейцарский. И, что вот странно, Виталий не ожидал. Вот, правда. Пусть она и упоминала, и дергала его то и дело, выпытывая, чего бы ему хотелось, он все равно как-то не связывал этого и не осознавал, что получит подарок от Тани. Он, в принципе, в таком плане, подарков ни от кого не получал. Взятки и попытки подмазаться к нему ради выгоды, не в счет. Не с тем расчетом то все делалось. А тут… Растерялся. И в какой-то момент Зажигалочку свою понял. Не знал: ни что сказать, ни как отреагировать на подарок. Не привык. Хоть и пытался этого не показать. Но так кайфанул от этого! Целый день крутил этот мультитул в руках, выпустить не мог. Так и подмывало чего-то сделать, да все не находил, куда приложить инструмент и энергию. Хоть бери, и стены ковыряй, ей-Богу! А Таня с таким восторгом и удовольствием наблюдала за этим, так радовалась, что он доволен подарком, что Виталия еще больше трясло от своей потребности в ней.

Но вечером первого января Тане все же позвонили из клиники, попросили помочь, осмотреть двух спорных и непонятных “пациентов”. Он отвез ее, и ждал пока Таня работала. Сам прозвонил своих, проконтролировал, что и как на местах, как обстановка, в принципе? Успокоился, получив от всех отчеты, что все тихо и под контролем.

А потом вернул Таню домой и, как ненормальный какой-то, дорвался до нее. Полночи отцепиться не мог: заставлял кричать от страсти, от удовольствия. Снова целовал все тело до отметин и засосов, будто сам на ней “штампы и печати” расставлял. Каждый миллиметр кожи поцеловать, облизать хотел. Трясло его от нужды и потребности в этом. И понял, что не притихнет эта жажда в нем, видимо, не усядется уже такая жадная потребность в этой женщине. “Ну и хрен с ним”, решил сам для себя.

Таня с ним, а значит, и париться по этому поводу нечего.


Зима была какая-то “не зимняя” в этом году. Снег выпадал пару раз, да и то, таял через несколько дней. А так, все дождь и дождь. Вот уж, точно, тут сложно не поверить в глобальное потепление.

Таня отвернулась от своего окна и слабо улыбнулась Виталию, который оторвался от наблюдения за дорогой. Глянул на нее с вопросом. Махнула головой, как бы говоря, что все нормально, просто очень устала за сегодня. Он крепче сжал ее пальцы, которые держал левой рукой все то время, что они ехали.

— Измочалили тебя сегодня? — верно поняв ее посыл, нахмурился Виталий.

— Есть немного, — тихо хмыкнула она.

Говорить не хватало сил. Все на работе выговорила. Выоралась, даже. Давно так не ругалась с подчиненными. С Вадимом тем более. Не понимала до конца, чего он добивался? То ли просто мелко пакостил из-за обиды, что так и не ответила на его ухаживания, выбрав другого мужчину, то ли ее авторитет пытался в глазах остального персонала пошатнуть?

Но ведь обоим хуже делал. Спорил там, где себя и подставлял. И не первый раз за последние месяцы. У нее уже даже был разговор с владельцами клиники. И ей намекнули, что видят эту “нездоровую” обстановку. И хотели бы уладить конфликт. Причем, вплоть до устранения одной из сторон напряжения. А так как Таня их полностью устраивает, они готовы уволить Вадима, который явно пренебрегает профессиональной ответственностью из-за личных обид.

Таня не хотела становится причиной потери работы хорошего, в общем-то, ветеринара. Она искренне не понимала, почему Вадим так себя вел, ей казалось такое поведение глупым и мелочным. И она уверила владельцев, что уладит конфликт. Однако сегодня, когда он в очередной раз попытался оспорить диагноз и даже пытался отказать хозяевам в помощи собаке, которую она разрешила взять на лечение, аргументируя возрастом и бесперспективностью всех манипуляций — не сдержалась. Наорала на него в ординаторской. И прямо сказала, что если он не умеет отделять личное от рабочего — не будет больше отговаривать владельцев клиники. Если Вадиму плевать на состояние животных, то здесь ему работать не стоит.

Но Виталию об этом говорить не хотела. Не стоило. Виталий вспылит, воспримет ситуацию, как личный конфликт и “наезд” на нее, а не рабочую проблему. И решит сам разбираться, вмешается, она его уже достаточно хорошо знала, чтобы это предугадать. А это ведь не его парафия.

— Много работы, — ограничилась таким, видя, что любимый все еще ждет от нее развернутого пояснения.

Вроде бы, хватило. Виталя кивнул и снова сосредоточился на дороге. Но руку ее держал с той же силой. А Тане от этого становилось легче.

— Надо будет нам отпуск с тобой устроить, как немного с работой разгребемся, — заметил Виталий, не отрываясь уже от дороги.

Дождь усилился.

Она кивнула. Он тоже выглядел уставшим. Да и знала Таня, что у любимого, тоже, график — сумасшедший. Он, конечно, не все ей рассказывал, да и она не особо в этом разбиралась, вроде. Бизнес, юристы, переоформление, имущественные споры и тяжбы — не ее стезя, хоть Таня и старалась разобраться. И какие-то встречи постоянные, сделки. Вот только на этой неделе — какой-то аврал у партнера случился. Так Виталий мотался между офисом и нотариусами сутками, переоформлял что-то, решал какие-то вопросы за себя и еще за одного друга, который, как Таня поняла, и был его основным партнером, но сейчас, из-за политической ситуации, оказался вынужденным выехать за рубеж. Не новость, в общем-то, пруд пруди таких историй вокруг. Но Таня даже злилась на этого друга, Дмитрия, пусть и не видела его никогда, из-за которого Виталий так загружен, за двоих пашет.

Однако и понимала любимого, тем более, что волей-неволей, а Виталя рассказывал, пусть и неохотно, сколько этот Дима в свое время ему помогал и как вытягивал с дна. И все равно, когда Виталий приезжал домой измотанный настолько, что и есть уже желания нет, ей самой ему хоть как-то помочь хотелось. Только, что Таня могла сделать? У него ж партнеры — не собаки и не тритоны, даже не крысы, с которыми она хоть как-то могла совладать. Вот и оставалось лишь морально поддерживать. Как и он ее поддерживал.

А сегодня Виталий позвонил ей в обед и сказал, что решил все вопросы, которыми последнюю неделю занимался, и свободен. Сам приедет за ней, а не водителя пришлет. И они наконец-то в адекватное время окажутся дома оба. И поужинают вдвоем. Имеют право расслабиться и отдохнуть. Заслужили.

Таня обрадовалась так. И если бы не этот эпизод с Вадимом, испоганивший настроение, вообще, счастлива была бы. Но решила, что нечего тянуть домой рабочие проблемы. Если у Витали есть повод расслабиться, значит и ей не надо сейчас думать о том, что в эту минуту не поменять все равно.


Документы Таня видела. Вернее, видела, как Виталий забрал папку с ними с заднего сиденья авто и занес в дом. Краем глаза заметила и то, как он бросил эту папку на столик в гостиной. Устало, а потому небрежно, так, что часть бумаг высунулась из папки. Но Виталий только вздохнул и тяжело растер лицо. И Таня не поинтересовалась, что это за бумаги? Ей стало так тревожно за любимого человека! Эта его усталость так ее зацепила, так затронула, что она обо всем другом думать перестала. Бросила куртку, как снимала, прямо на пол, сумку рядом же опустила. Подошла и обняла Виталия, в немного наивной попытке поддержать и дать ему хоть немножечко своей энергии и силы, хоть и саму сегодня измотали основательно.

— Пошли, поедим? — предложила, заглянув в глаза Виталию снизу вверх.

— Мгм…

Похоже, ему уже и говорить не хотелось. Кивнул, обхватив ее руками, так, будто краб клешнями в добычу вцепился. Но Таня уже привыкла к этой силе и жадности Витали, наслаждалась ею. Потянула его за собой в сторону кухни.

Они поели, тоже, как-то, медленно и устало. Виталий выпил виски, чтобы расслабиться, она от вина отказалась. И только потом, вспомнив, что забыла телефон в сумке, Таня вернулась в гостиную, где все бросила. И пока доставала телефон, решила уже и бумаги Витали сложить, чтобы не потерялось ничего из-за такой небрежности, а то мало ли. Собрала их в стопку, и уже почти засунула назад, когда взгляд зацепился за знакомый логотип…

У Тани даже в глазах потемнело. И противная какая-то горячая слабость прошла по рукам и ногам, заставив сесть на край журнального столика.

— Танюш, может набрать номер, не можешь найти свой телефон? — Виталий, видно удивившись, что ее так долго нет, появился в дверях. — Таня? — он напряженно нахмурился, видимо, четко уловив ее состояние.

Даже осмотрелся, не поняв, наверное, в чем причина. А ее аж трясти начало.

— Виталь, что у тебя с этой конторой адвокатской? — каким-то истеричным тоном, с которым не сумела справиться, спросила она.

Голос дрожал. И эта интонация дурная, словно у подростка. Или у истерички.

— С какой? — нахмурился он еще больше и подошел ближе.

— С этой, с конторой Сергея Костенко? — она протянула папку в его сторону.

Оказывается, у нее и руки дрожат, а не только голос.

— Да ничего, в принципе. Подвернулось предложение хорошее, купили ее с партнерами. Костенко этот заграницу перебрался, вот и бизнес здесь распродавал. А что такое, Танюш?

Виталий взял эту папку из ее рук. Отложил на другой край стола. А сам сел рядом с ней и крепко обнял.

— Тебя почему трясет? — настороженно спросил он.

Таня растерла щеки руками. Зарылась пальцами в волосы.

— Виталь, любимый, это очень плохая контора, — попыталась выдохнуть она. — Правда! Не знаю, как твои юристы пропустили и не рассказали тебе?! Они же, адвокаты этого Костенко… Они же только за бандитов в судах выступали всегда! Криминал прикрывали. Неужели, ты не узнал?!

Виталий хмыкнул и вздернул бровь.

— Да, ладно, Танюш. Что ты выдумываешь? Нормальная контора. Наверное, и за такие дела брались, для адвокатов деньги не пахнут, сама знаешь. Но прямо так заявлять… Они самыми разными делами занимались. Вот и решили мы, что вложение хорошее. Надежное, к тому же, конторе-то уже больше восемнадцати лет. И на плаву, одна из крупнейших в регионе…

— Я не выдумываю!

Она высвободилась из его рук и вскочила на ноги. Первая оторопь от вида этого логотипа схлынула, и Таня почувствовала резкую потребность в движении.

— Я точно знаю! Мне отчим тогда столько про эту контору рассказал! Они собирались в защиту моего брата выступать, когда все случилось. Он же не сам по себе квартиры обчищал. За ним кто-то крупнее стоял. Там целая схема была налажена, не хотели, чтобы он их сдал, наверное. Наняли адвокатов. Я потому и выступила в суде. Чтобы точно, и не смогли откупиться, или, еще и Вику виноватой сделать, вместо Женьки. Мне Миша сказал, что против моего свидетельства, даже они могут не найти ничего. И, действительно, контора тогда отказалась от дела. Да и те, кто Женьку покрывал, самоустранились, решили, что его сдать — всем дешевле! — она почти кричала, почему-то.

Ее это так зацепило. И страх такой душу захватил непонятно отчего. Просто ужас, самый настоящий. До дрожи, до глупости, до безрассудства!

Но Виталий спокойно поднялся и подошел. Поймал ее за пояс одной рукой. Опустил вторую ей на плечо.

— Танюша, спокойно, — коротко велел он.

Тон такой, что заставил прислушаться. Обратил ее внимание на него.

Виталий смотрел ей в глаза, будто понял все, что происходит, и пытался взглядом взять сознание и этот страх Тани под свой контроль. И глаза почему-то такие темные и напряженные… За нее испугался?

— Таня, послушай меня.

Притянул к себе, прижал крепко-крепко.

Она замерла. Достучался до нее Виталий.