5

У Николая Ивановича Павлова была одна привычка, не вредная и не плохая, но неизменно заставляющая людей вокруг чувствовать себя неуютно. Когда он забывался, задумывался, то останавливал на них свой внимательный взгляд, пытаясь смириться с недовольством, разочарованием или найти решение какой-то проблемы. А если ты являлся источником этой проблемы, становилось совсем уж не по себе, а его взгляд всё не отпускал, заставлял нервничать и ёрзать, а угрызения совести усиливались. И хотя Ира знала, что отец не винит её в происходящем, он переживает за неё, но его взгляд не отпускал, и напряжение из его глаз никак не уходило. Ира уже неделю каждое утро встречала под этим его знаменитым взглядом. Завтракала, ощущая его, говорила с матерью, ощущая его, обсуждала какие-то новости и знакомых, с которыми встретилась после долгих месяцев разлуки. Даже планы на будущее строила, осторожно и обдумывая каждое слово, а отец всё смотрел и думал о чём-то. И Ира была уверена, что выводы, к которым он придёт, ей не понравятся.

Уже прошла неделя, как она приехала в Москву. С Мишей за это время ни разу не говорила, в Лондон не звонила, даже Сьюзи, но понимала, что она лишь тянет время и притворяется, не желая в открытую обсуждать отношения с мужем. И планы начала строить именно для того, чтобы отвлечься. Огляделась, перевела дыхание, обзвонила друзей и подруг, с которыми давно не виделась, и позволила — пока лишь позволила себе — допустить мысль о том, чтобы остаться. В конце концов, здесь её дом, семья, а строить свою отдельную, самостоятельную жизнь на чужбине — как-то страшно, не смотря на то, что прожила там не один год, и есть плацдарм, есть любимое дело, но всё равно, возможное одиночество пугало.

— Ириш, хочешь ещё блинчик?

Ира голову вскинула, оторвавшись от своих мыслей и в первое мгновение недоумённо взглянув на мать. Затем заставила себя улыбнуться и покачала головой.

— Нет, мам, спасибо.

— А я хочу. — Гоша поднял свою пустую тарелку, потянувшись за добавкой. Отхлебнул кофе и кинул на сестру любопытный взгляд. — Чем займёшься?

Та плечами пожала.

— Ещё не решила. А у тебя предложение есть?

Он подбородок почесал, а Наталья Викторовна к сыну подошла, и руки ему на плечи положила.

— Походи с ним по магазинам, — попросила она дочь. — Со мной он ходить не хочет, а его подружки мне доверия не внушают.

— Начинается, — чуть слышно проворчал Гоша, поливая блин сметаной. — Родители вечно недовольны моей личной жизнью.

Николай Иванович головой качнул.

— Не личной жизнью, а твоими свиристелками.

— Так это одно и то же.

Ира улыбнулась, заметив, как мать тюкнула Гошку по затылку после этих слов. А затем продолжила, снова к ней обратившись:

— Он весь поизносился. Шорты, футболка, шорты, футболка, осенью в джинсы вытертые врежется. А ему надо что-то посолиднее, на практику надо устраиваться. А кто его в таком виде на работу возьмёт?

— Возьмут, мама, возьмут, — с ноткой превосходства сказал Игорь, явно веря в свои таланты, куда больше родителей. — Им не костюм нужен, а башковитость моя.

— Шибко ты башковитый, — насмешливо проговорил Николай Иванович, поднимаясь из-за стола. — Сессию чуть не завалил.

— Я занят был! — возмутился Гоша, тоже вскочив. — И ваши костюмы мне не нужны.

Ира глянула на брата снизу вверх, окинула того оценивающим взглядом и усмехнулась.

— Гошка, ты ещё такой глупый. Когда ты посмотришь на себя в костюме от Армани, у тебя мировоззрение изменится.

Игорь руки в бока упёр, и ухмыльнулся Ире прямо в лицо.

— Ты готова потратить кучу бабок на любимого брата?

Она кивнула, ничуть не смущённая предложение, правда, тут же заметила:

— В счёт твоего будущего дня рождения.

Николай Иванович же заинтересовался.

— Кучу — это сколько?

Ира отодвинула от себя чашку, а взгляда отца избегала.

— Какая бы это не была куча, папа, она не должна покачнуть мой бюджет. Не волнуйся, у меня всё под контролем.

— Скряга, — фыркнул Гошка, а Ира показала ему язык и с кухни ушла. Правда, её догнал отец, Ира почувствовала его руку на своём плече и обернулась, не ожидая, если честно, ничего хорошего от того, что предстояло услышать.

— Как у тебя дела?

Хороший вопрос от человека, с которым она только что за столом сидела и даже свой сон во всеуслышание рассказала. Отец вошёл следом за ней в комнату, огляделся, и Ира окинула взглядом свою спальню вместе с ним. Если ещё несколько дней назад её вещей в доме родителей было раз-два и обчёлся, то теперь сомнений не было — она вернулась. Помимо того, что привезла из Лондона, прибавились новые, купленные в последние пару дней, когда Ира почувствовала настоятельную потребность отвлечься на что-то помимо встреч с друзьями. Вчера немного увлеклась, и теперь стояла и смотрела на два фирменных пакета, необдуманно оставленные на самом виду. Лишь бы отец не поинтересовался, что в них.

Он не поинтересовался. Он взгляд от пакетов оторвал и на Иру его перевёл, ожидая ответа.

Ира сделала пару шагов в сторону и присела на край письменного стола.

— Всё хорошо, папа. Насколько это возможно в моей ситуации.

— Что вы решили?

— Мы решили разъехаться. Пока всё.

— И долго это «пока» длиться будет?

Она сложила руки на груди.

— Прошла всего неделя, папа. Дай опомниться.

— Миша тоже не опомнился, раз не звонит?

Ира усмехнулась.

— А ты считаешь, что он должен звонить без конца и умолять меня одуматься?

— Знаешь, мне это приходило в голову. Если любит, если дорожит.

— Значит, не любит и не дорожит, — не сдержалась Ира.

— Давай я поговорю с ним, — неожиданно предложил отец, и Ира удивилась этому предложению. Потом испугалась, представив эту беседу.

— Не надо.

— Поговорю, как мужик с мужиком.

— Папа, не надо. К тому же, что ты ему скажешь? Что я не права, или он должен проявить терпение?

Николай Иванович выразительно поджал губы, сунул руки в карманы домашних брюк и прошёлся по комнате, снова обдумывая, что ей сказать. А Ире очень не хотелось, чтобы он об этом думал. Хотелось, чтобы отец просто принял всё, как есть и перестал докапываться до истины. Кому как не ей знать, что истину он не примет и не оценит?

— Он ничего не делал, — сказала она негромко. — Он меня не обижал, не бил и не изменял. Я сама ушла.

— Так не бывает, Ира.

— Бывает. Если не любишь мужа, то бывает, пап.

— А ты не любишь? — Он глянул на неё искоса, а Ира не выдержала и взмолилась:

— Папа, пожалуйста. Ну не тяни ты из меня душу. Думаешь, я сама себе этого не говорила? Не убеждала, не ругала себя?

— И что, разводиться будешь?

Она смотрела в пол.

— Наверное.

Николай Иванович недовольно хмыкнул, а после и руками развёл.

— Наверное!

Дверь комнаты открылась, и Ира увидела мать. Та пару секунд молчала, приглядываясь к мужу и дочери, после чего возмутилась:

— Коля, оставь её в покое.

— Наташ, я просто пытаюсь поговорить.

— Поговоришь, когда ей будет, что сказать. Пойдём. — Она мужа за руку из Ириной комнаты вытянула, наверняка зная, что дочь вздохнула с облегчением.

Ира на самом деле вздохнула, и на самом деле с облегчением, но постаралась сделать это не в открытую, даже после того, как дверь её комнаты за родителями закрылась. Подошла к туалетному столику, присела перед зеркалом и на себя посмотрела. Провела ладонью по щеке, заправила волосы за ухо, а в следующую секунду крепко зажмурилась и швырнула блеск для губ обратно на столик. У неё смелости не хватает позвонить мужу, чтобы поставить окончательную точку, и, кажется, она ещё долго её не наберётся. И опять же она в этом виновата, никто иной.

— Я уже знаю, что тебе нужно, — говорила она брату, когда они рука об руку шли через стоянку большого торгового центра. Точнее, она даже тараторила и со стороны наверняка казалась довольной и воодушевлённой, а вот Гошка едва заметно морщился и её ажиотажа в преддверии покупок не разделял. С явным нежеланием двигал ногами, засунув руки в глубокие карманы любимых шорт, а на болтовню сестры реагировал хмурыми взглядами. Ира даже не выдержала в какой-то момент и стукнула его по руке. — Перестань губы дуть, Гош. Можно подумать, я тебя на гильотину веду. Оденем тебя, как человека, притом за мои деньги, а ты ещё и недоволен.

— Чёрный не хочу, — вместо благодарности предупредил любящий брат. — И никаких галстуков.

— С ума сошёл совсем? Как без галстука? Ты же не жениться после выпускного собрался — без галстука. И, вообще, не спорь со мной, я лучше знаю. И я тебе обещаю: тебе понравится. — По плечу его похлопала. — Красавец будешь.

— Да я и так не плох.

Ира ткнула его кулаком в бок.

— Поросёнок высокомерный.

Следующий час убедил Иру в том, что брат совершенно не представляет, что такое стиль, и с этим нужно было что-то делать. Она не на шутку увлеклась, расписывая Гошке реакцию его будущего начальства, перспективы и, вообще, насколько важно соответствовать и правильно одеваться. Взгляд брата становился все более красноречивым, а усмешка ехидной, но спорить он перестал, и глядя на себя в зеркало, заметно приосанился и даже непослушные вихры попытался пригладить, что теперь уже у Иры вызвало обоснованную усмешку. Конечно, понимая, во сколько примерно ей обойдется пополнение Гошкиного гардероба, мысленно замирала, но глядя на него, на самом деле симпатичного, обаятельного, высокого парня, в стильном костюме, готова была пойти на жертвы. Украдкой кидала взгляды на молоденьких продавщиц, которые кружили вокруг них, кто с рубашками, кто с галстуками, и, видя женскую реакцию, радовалась производимому эффекту. Чем черт не шутит, может она именно в этот момент инвестирует в будущее своей семьи? Вот станет Игорь банкиром, и все ее траты окупятся с лихвой.

— Что вы решили по поводу Армани?

Ира притворно наморщила нос, сделав вид, что всерьез призадумалась, окинула брата еще одним долгим взглядом, стараясь спрятать улыбку от того, как явно он ощупывает взглядом свое отражение в зеркале в том самом костюме от Джорджио Армани, и, по всей видимости, сам себе чертовски нравится.

— Нет, Армани не наш вариант, — сказала она в конце концов, и Игорь взглянул на нее, как на сумасшедшую.

— Ты чего? Смотри, как круто.

— Вижу. Но все-таки Диор и тот серый пиджак от Ральфа Лорена. В тёмном от Диор он просто сногсшибательный эффект производит, — сказала она, обращаясь к девушкам рядом.

Продавщицы, как по приказу, уставились на Гошу, воскрешая в памяти его образ в предыдущем чернильно-синем костюме. Игорь выпятил грудь колесом и замер так, не мешая девушкам его лицезреть. Ира исподтишка кулак ему показала, зная, что он наслаждается женским вниманием. А Гошка снова к зеркалу повернулся, руки в карманы узких брюк сунул и с таинственной усмешкой произнес:

— Бонд. Джеймс Бонд.

— Точно, твои шорты тут никак не катят.

— Галстуки посмотрите?

— Да, конечно.

— Может, не надо? — попробовал Гоша воспротивиться, но уже через секунду ему через плечо перебросили сразу три, и Ира по очереди приложила их к его груди.

— Это «Tino Cosma», а вот это Тьерри Мюглер, последняя коллекция.

Гоша хмыкнул.

— У удавок тоже коллекции есть?

Ира стукнула его по плечу.

— Помолчи, не позорь меня.

Спустя еще пятнадцать минут перевела дыхание, остановилась в паре шагов от брата и, наконец, довольно улыбнулась. Костюм от Диор, рубашка от Ральфа Лорена, с тем самым фиолетовым лейблом (хорошенькая продавщица еще ответственно продемонстрировала его Игорю, но тот только брови сдвинул, не понимая, чего от него хотят, неуч), яркий галстук от Тьерри Мюглера, жаккардовый, белый, в широкую бордовую полоску, и наконец-то итальянская обувь, а не кеды.

Беззаботный юноша, за полтора часа превратившийся в видного молодого человека, несомненно с большим будущим. То, чего Ира и хотела для своего брата. Подошла, положила руку ему на плечо, и на цыпочках приподнялась, стараясь дотянуться губами до его щеки.

— Красавец мужчина, — похвалила она его, а Игорь привычно усмехнулся. Она его поцеловала, стерла со щеки след от помады, а когда отступила и обернулась, взгляд сам собой наткнулся на мужчину за стеклом витрины. Он стоял в расслабленной позе, сунув одну руку в карман брюк, и их разглядывал. С легким оттенком любопытства на лице, и не выглядел удивленным встречей или обеспокоенным, он просто смотрел и отстраненно улыбался. Ира даже не сразу поняла, что улыбка не ей предназначена. Только потом, оторвав взгляд от его лица, заметила женщину рядом с ним и коляску.