Вирджиния Хенли - Дурная слава

Позже, когда Гай и Джори остались наедине, Джори не смогла скрыть беспокойства.

– Тебе же не нравится, что Рикард едет в Шотландию на эту бесконечную войну?

– Насчет его военной подготовки я не слишком волнуюсь. Я сам его обучал, и он был очень способным учеником. Молодые рыцари, любовь моя, желают показать себя в битвах и завоевать славу.

– Когда-то ты сказал, что благородная битва – это иллюзия. Сказал, что война – это кровь, жестокость и страдание, а враг беспощаден.

Глаза Гая расширились.

– И поэтому ты боишься, что у тебя родится сын, Джори? Боишься, что он станет воином?

«Я боюсь, что он станет похож на отца – будет одержим идеей получить корону!»

– Да, мне ненавистна сама мысль о войне. Из-за войны я никогда не видела своего отца. Гай, я по многим причинам была бы счастливее, если бы у меня родилась дочь.

Уорик прижал жену к себе, чтобы унять ее страхи, и вскоре она уже спала в его надежных объятиях. Однако ночью ей опять приснился кошмар. Она бежала, бежала изо всех сил, чтобы защитить ребенка, которого несла в руках. Она оказалась в комнате между двух могучих воинов. Одним был Уорик, вторым – Роберт Брюс. Король Шотландии стоял в золотой короне, с окровавленным мечом в руке, и громовым голосом провозглашал: «Я пришел за своим сыном!»

– Роберт! Нет!

Гай склонился над спящей женой и, чтобы разбудить, легонько дотронулся до ее плеча:

– Джори, дорогая, проснись, у тебя кошмар!

Глаза женщины распахнулись. Она приникла к мужу, спрятала лицо у него на груди и тихонько заплакала от облегчения.

– Тише, любовь моя, тише. Это просто был дурной сон. – Но брови Уорика были нахмурены. «Что еще за Роберт?»

На следующее утро Джори выглянула из окна башни и увидела, что Рикард де Бошан неспешно идет к реке. Она поняла: это единственный шанс поговорить с глазу на глаз с сыном своего мужа, и решила присоединиться к этой прогулке.

Она быстро сбежала по ступеням и пошла по тропинке, ведущей из двора замка к речному берегу, но встретила Рикарда, когда он уже возвращался домой.

– Рикард, – запыхавшись, обратилась она к молодому человеку, – видимо, это ваш любимый маршрут. Простите, что нарушила ваше уединение, но…

– Не извиняйтесь, пожалуйста, миледи. Я польщен, что вы меня искали. – Рикард взял руку Джори и поднес к губам. – Я просто счастлив, что вы в конце концов согласились стать графиней Уорик. Должно быть, потребовалось немало мужества, чтобы отбросить все эти глупые, злобные слухи.

Джори с сочувствием вглядывалась в лицо пасынка.

– Наверное, смерть вашей матери была для вас страшной трагедией, но я искренне верю, что это был несчастный случай.

Лицо Рикарда потемнело, словно на него упала мрачная тень прошлого.

– Это и был несчастный случай, вот только виноват не отец, а я. Он заставил меня дать клятву хранить тайну, и я хранил ее долгих семь лет, но теперь решил, что вы должны знать правду о человеке, за которого вышли замуж. – Он глубоко вздохнул и, как в омут, бросился в дальнейший рассказ: – Мне было двенадцать лет, когда до меня дошли слухи о супружеской неверности моей матери. Я отправился за ней следом в Арденский лес, где она встречалась со своим любовником. Когда они меня заметили, мужчина скрылся, а мать поскакала ко мне. И тут разразился весь этот ад. На ее лошадь бросился кабан, она выпала из седла. Моя собственная лошадь в ужасе взвилась на дыбы, и ее подковы ударили в голову матери. В панике я пытался сдержать своего жеребца, но он продолжал топтать ее. Я испугался, что она погибла, и вихрем полетел за отцом. Он приказал мне остаться в замке, а сам бросился на помощь матери. Он привез ее тело домой и сказал всем, что графиню затоптала его лошадь, когда они вместе охотились. Он заставил меня поклясться, что я сохраню эту тайну, потому что считал меня слишком юным, чтобы нести печать вины за смерть матери.

Слезы стояли в глазах Джори, она с трудом проглотила комок в горле и взяла Рикарда под руку.

– Благодарю вас за этот рассказ. Мне бесконечно жаль, что вам довелось пережить подобный кошмар.

– Прошу вас никогда не давать знать отцу, что я поведал вам эту тайну. Он сделал это из глубокой любви ко мне, он действовал благородно и самоотверженно. Я всегда буду это помнить.

– Рикард, вы поистине сын своего отца. Неудивительно, что он так вами гордится.

Пообедали в полдень, а потом Рикард де Бошан покинул отца и отправился в Кенилуорт.

Джори и Гай смотрели вслед Рикарду, пока он не скрылся из виду. Потом муж Джори обнял ее за талию и притянул к себе.

– Как ты смотришь на то, чтобы поехать в наш замок во Фламстеде? Несколько кобыл должны были ожеребиться, а среди них твоя белая кобыла Заря.

– Это будет чудесно!

– Первую ночь мы можем провести в твоем замке в Уиндраше.

– О, мне уже не терпится. «Уиндраш» – порыв ветра. Как ты придумал такое романтичное название?

– Если я признаюсь, что замок назван по имени протекающей рядом реки Уиндраш, обещаешь по-прежнему считать меня романтиком?

– Спроси меня снова, когда мы проведем первую ночь в Уиндраше. – Джори приподнялась на цыпочки и дразнящим движением облизала губы, спровоцировав его на водопад быстрых, горячих поцелуев.

У самой Джори в голове уже роились тучи планов.

– Когда я отправлюсь с визитом к Линксу и Джейн, ты поедешь со мной? – задыхаясь, спросила она.

– Разумеется. Мне так хочется увидеть Хедингемский замок.

«К тому же мне надо выяснить у Линкса де Варенна, что замышляет Брюс. Эти две семьи годами поддерживали тесные связи. Суррей послал своих воинов с графом Пембруком, но если Эдуард Плантагенет призовет Линкса де Варенна к оружию против Брюса, будет интересно посмотреть, подчинится ли он».

– Завтра утром я буду готова пуститься в дорогу. Тебя устраивает?

– Конечно. Из всех съестных припасов нам понадобится взять только несколько бочек эля – ни в Уиндраше, ни во Фламстеде нет пивоварни. Ты предупреди Мэг, а я – Берка.

К вечеру следующего дня маленькая кавалькада въезжала в ворота замка Уиндраш. Мэг, которая утверждала, что умеет ездить верхом, продержалась в седле всего час. Остальной путь она с ворчанием проделала в повозке с багажом, игнорируя выразительный взгляд Берка, который явно хотел сказать: «Я же тебя предупреждал».

Небольшой замок стоял на берегу притока реки Уиндраш, его окружали зеленые холмы, на которых паслись овцы.

– Какой он красивый! Неужели он и правда мой, Гай?

– И каждая овечка, и каждый ягненок тоже твои, – торжественно провозгласил ее муж.

– Эти стада принадлежат Уиндрашу? – взволнованно спросила Джори.

– Именно так. Вы – богатая женщина, леди Уорик.

Гай вместе с Джори вошел в замок и попросил управляющего собрать прислугу в обеденном зале. Когда все собрались, граф поднял руку, призывая к тишине.

– Я с гордостью представляю вам мою супругу леди Марджори де Бошан. Кроме того, сообщаю вам, что графиня Уорик – новая владелица замка Уиндраш. Это мой свадебный подарок.

Охрана замка и пастухи разразились радостными криками. Гай приподнял Джори и поставил ее на стол.

– Скажи что-нибудь своим людям.

В этот момент разразилась битва за территорию между Брутом и местными пастушьими псами черно-белого окраса. Волкодав оказался в явном меньшинстве, однако он довольно быстро обратил противников в бегство. Джори улыбнулась с виноватым выражением лица:

– Что тут скажешь? Этой семье свойственно побеждать.

Зал разразился хохотом. Так Джори первыми же словами одержала победу над сердцами своих людей.

– Мне кажется, на обед готовят что-то вкусное. Дайте-ка я угадаю. – Она выразительно потянула носом. – Ага! Свиные яйца с латуком – любимое блюдо его светлости.

Уорик присоединился к новому взрыву хохота.

– Что ж, этой семье свойственна похоть. – Гай спустил Джори на пол и звонко поцеловал в щеку.

Взявшись за руки, они обошли весь небольшой замок.

– Уиндраш надо заново обставить. Почему бы тебе не сделать это в соответствии с собственным вкусом, любовь моя? Думаю, сундуки Уориков позволят мне дать тебе карт-бланш.

– Ты научишь меня говорить по-французски? Слова звучат так чувственно, если их произносят en Francais.

– Если вы, мадам де Бошан, станете еще более чувственной, я ходить не смогу из-за вечной эрекции.

– Француз, ты жалуешься или хвастаешь? – Джори облизала губы и намеренно потерлась о него грудью.

– Ах ты, плутовка! – пробормотал Гай и ущипнул ее за зад.

Джори почувствовала, что на них смотрят, и повернулась как раз вовремя, чтобы поймать неодобрительный взгляд своей камеристки.

– Не распаковывай вещи, Мэг. Мы здесь только переночуем. – И она опять повернулась к мужу: – Возможно, не стоило ее брать с собой. Она такая мрачная и плохо сходится с новыми людьми.

– Прислуга в замке Уиндраш состоит из местных жителей, а Мэг – валлийка. Валлийцы всегда держатся особняком.

– Она – странная женщина. Рассказала мне, что была нянькой у Рикарда, но, похоже, намеренно старалась избегать его, когда он был у нас в гостях.

– Они рассорились после смерти его матери. Мэг пыталась занять ее место, но Рикард не позволил. – Гай резко сменил тему: – Пойдем, я хочу показать тебе реку, пока солнце не село.

Они вышли за стену. Гай повел Джори к небольшому лодочному сараю, где хранилась пара плоскодонок. Речные воды текли со спокойной неспешностью. По ним скользили утки и пара лебедей.

– Раньше у меня была мраморная ванна в форме лебедя. Мне она очень нравилась.

– Твои слова рисуют просто незабываемую картину. Я с ума сойду от ревности, если окажется, что это подарок любовника, cheri.

– Разумеется, нет! – заявила Джори. – Я сама ее купила. Гай, ты единственный человек, который мне что-нибудь дарил.

«Ты говоришь правду или то, что я желаю услышать?»

– Отлично. Как насчет речной прогулки перед обедом?

– У тебя столько сил! Это одно из множества качеств, которые меня так в тебе восхищают!

Гай посадил ее в лодку. Джори откинулась на мягкие подушки. Он снял камзол, взял весла и начал грести. Джори любовалась игрой его мощных мускулов сквозь тонкую ткань рубашки. Опустив пальцы в воду, она блаженно вздохнула. В день свадьбы Гай поклялся, что его единственной целью будет ее счастье, и теперь, если забыть об эпизоде в Арденском лесу, выполняет свою клятву каждый день.

Перед обедом Джори решила поближе познакомиться со слугами, узнать их имена, выяснить обязанности. Гай беседовал с пастухами, которые убедили его, что овцы здоровы, а ягнята прекрасно набирают вес.

После обеда к графине приблизились две женщины, Мэри и Мэгги, и преподнесли ей в дар вытканную из овечьей шерсти тонкую рубашку.

– Благодарю вас. Чудесный подарок. Домотканый. Я буду им дорожить.

– В тебя влюбляются все подряд, любовь моя. Я – не исключение. – Он пощупал мягкую шерсть и прошептал на ухо жене: – Она доставит удовольствие нам обоим.

В спальне Джори увидела, что кровать значительно уже той, что была у них в Уорике.

– Нам придется спать в тесноте.

– Сегодня я вовсе не имел в виду сон. Мысль о твоем обнаженном теле, закутанном в овечью шерсть, приводит меня в буйство, как местного барана.

– Может, это действует артишок, который мы ели за обедом? Говорят, он возбуждает. – Джори сняла платье и надела рубашку, чувствуя, что выглядит в ней очень соблазнительно.

Гай сел на край кровати и притянул ее к себе, поставив между своих обнаженных бедер.

– Раз это твой замок и ты здесь полновластная хозяйка, и эта кровать – тоже твоя, почему бы тебе сегодня самой не соблазнить меня?

Смех Джори зазвенел как колокольчик.

– Уорик, ты сам себя обманываешь, если веришь, что способен хоть в чем-либо играть пассивную роль более тридцати секунд, особенно в любви. Любовь – это парный танец господства и подчинения. Клянусь, ты к подчинению не способен. Ты по натуре хозяин и находишь удовольствие в том, чтобы доводить меня до предела терпения. Для тебя самое большое наслаждение – это когда я молю о пощаде, вцепляюсь в тебя и дрожу.

– Признан виновным. – Он поднял подол ее рубашки и принялся осыпать жгучими поцелуями ее живот.

На следующее утро в обеденном зале Джори подняла руку, призывая всех к молчанию.

– Мне очень понравился Уиндраш, я обещаю приезжать сюда так часто, как только смогу. Это я твердо решила.

Через два дня путешественники достигли Фламстедского замка. Во дворе Мэг резко оттолкнула Берка, который хотел помочь ей выбраться из повозки, и спустилась сама с черным, как туча, лицом.

– Фламстед такой же красивый, – заметила Джори, обращаясь к мужу. – Конечно, у него нет таких грозных башен, как в Уорике, но зато он не столь устрашающий, а лошади на пастбище делают его даже приветливым. А как доволен Брут, посмотри! Меня удивляет его выносливость. Он бежал всю дорогу.