Я тяжело вздохнул, внезапно почувствовав, что воздух стал слишком густым.

Какого черта она со мной творит? Я уже давно не испытывал ничего подобного. С тех самых пор, как впервые понял, что хочу общаться с сыном, но теряю его.

Кристиан был еще совсем малышом, когда я увидел его в первый раз. И впервые в своей жизни я наконец-то начал понимать, что, возможно, не все желаемое мне удастся получить. И мне стало страшно. Точно так же, как и сейчас.

Кристиан улыбается так широко, что глаза превратились в щелочки, и пинает маленькими ножками пляжный мяч. Губы вытягиваются в трубочку, когда он видит, как далеко летит мяч, и бросается за ним в погоню. Я смотрю на них с Бринн, играющих в парке и не подозревающих о моем присутствии. У меня болит сердце.

Мой сын.

Я едва могу дышать.

Я ехал по Сент-Чарльз-стрит, когда заметил машину Бринн. А через несколько секунд и ее саму увидел.

И Кристиана.

Сам не знаю, зачем я притормозил. Мы давно не общались, и я не видел сына с тех пор, как он родился. Я думал о нем, но до конца не мог поверить в его существование.

До этого момента.

Бринн подхватывает Кристиана и поднимает над головой, а у меня встает ком в горле. Ему всего полтора года, и я с улыбкой замечаю, какой он веселый и резвый.

Он очень похож на меня.

Жить становится страшнее – и тяжелее, – когда есть что терять.

Протянув руку, я провел большим пальцем по щеке Истон, кожа которой была гладкой, как поверхность воды. Она поджала розовые губы, ее тихое дыхание ласкало мне слух, и я выдохнул и чувственным движением провел рукой по ее боку и ягодицам.

Какого черта я делаю это? Почему она так чертовски притягательна?

Истон так сильно напоминала меня самого – гордость, независимость, упрямство…

Но я редко ночевал с женщинами, не говоря уже о том, чтобы приводить их к себе домой, так какого черта она здесь? На меня возлагалось слишком много чужих надежд, равно как и своих собственных, чтобы впутывать сюда еще и женщину.

Это было ошибкой.

Истон станет чего-нибудь требовать, я начну разочаровывать ее, и в конце концов она поймет, что никогда не окажется для меня на первом месте.

По крайней мере, так со мной всегда и бывало.

Отогнав прочь тревожные мысли, я медленно стянул с нее простыню, обнажив идеальные груди. Ее затвердевшие соски так и манили меня поцеловать их. Мой член понемногу наливался кровью и твердел, а в груди нарастало желание сделать так, чтобы с Истон у нас все сложилось иначе, чем обычно. Я хотел дать ей все. Никогда не разочаровывать ее.

Опустив руку вниз, я обхватил член и принялся ласкать себя, лизнув сосок Истон и чуть прикусив его, чтобы придать ощущениям остроты. Она застонала, и мой член натянул простыню. Мне нравилось, как Истон тихонько постанывает.

– Сделай так еще раз, – взмолился я, втягивая ртом ее сосок как можно глубже.

Истон запустила пальцы в мои волосы, и, когда она снова застонала, я губами почувствовал вибрацию звука в ее груди, пока целовал ее тело.

Проклятье.

Я выдохнул, ощутив, как в паху все закаменело.

– Ты опять меня возбудила.

С этими словами я положил руку Истон на свой твердый член. Она мяукнула, как довольный котенок, и, вскинув взгляд, я увидел, что ее глаза все еще закрыты, но на губах играет легкая улыбка.

Моя выдержка на этом закончилась. С Истон, черт возьми, мне никакой выдержки не хватало.

Я приподнялся и лег на нее сверху, уютно устроившись между теплыми ногами, которые она так грациозно раздвинула для меня. Провел членом вверх и вниз по ее промежности, уже чувствуя, какая она скользкая и влажная.

– Боже, какая ты мокрая, – прошептал я ей в губы, прижавшись грудью к ее груди и положив руки по обе стороны от ее головы. – Это я так на тебя действую? А? – поддразнил я ее.

Но вместо того, чтобы по привычке съязвить в ответ, Истон распахнула глаза и посмотрела на меня так чертовски невинно и мечтательно.

– Да, – кивнула она.

Я стиснул в кулаках ее подушку, накрыл рот Истон своим и толкнулся бедрами, проникая членом в узкий вход в ее тело.

Какого черта я делаю это?


Потоки горячей воды обрушились на меня, и кожа покрылась мурашками оттого, что тело наконец расслабилось. Посреди ночи я снова проснулся возбужденным и понял, что Истон скользнула под простыни и ласкает мой член ртом.

Я уперся рукой в выложенную черным кафелем стену душевой кабины, склонил голову и выдохнул. Мы с Истон находились в возрасте, когда пик сексуальной активности уже позади, но вели себя, как подростки. Я будто снова превратился в старшеклассника, который никак не мог насытиться страстной девчонкой. Мой член становился твердым как камень от одного ее взгляда или вздоха. Я уже много лет не испытывал желания заниматься сексом чаще двух раз за ночь, и – вот те на! – мы с Истон проделали это четыре раза за последние восемь часов, и теперь все мышцы в моем теле болели.

Я не мог ощущать большего удовлетворения. Или меньшего.

Кроме того, у меня было чертовски много работы – нет времени валяться в постели, – но если бы я отвез Истон домой, то без сомнения примчался бы к ней уже через несколько часов.

Я выключил воду и снял полотенце с крючка. Промокнув им лицо и волосы, я обернул его вокруг талии и вышел из душа, но, едва войдя в свою спальню, остановился и нахмурился.

– Куда это ты собралась?

Истон уже успела надеть мятую юбку и блузку, в которых была прошлым вечером, и сидела на краю кровати, обуваясь. Она бросила на меня быстрый взгляд и вернулась к своему занятию.

– Мне пора домой.

Я стиснул зубы, чтобы не накричать на нее, и вместо этого подошел к шкафу и выдернул оттуда темные джинсы.

– У тебя есть собака? – спросил я, срывая с бедер полотенце и отбрасывая его.

– Нет.

Я пристально посмотрел на Истон, просовывая ноги в штанины, и продолжил:

– Кошка? Ребенок? Ты оставила плиту включенной?

Она поджала губы, понимая, что я насмехаюсь над ней. Отвернувшись, попыталась пригладить пальцами волосы.

– Снимай одежду, Истон. Она грязная, – приказал я, застегивая джинсы. – Я одолжу тебе свою футболку.

Она сделала глубокий вдох. Я провел пальцами по мокрым волосам и подошел к ней.

– Я веду себя по-джентльменски лишь при необходимости, – предупредил я. – На улице ужасная погода. Ты никуда не пойдешь.

Истон резко обернулась, пронзив меня встревоженным взглядом до самого сердца.

– Мне не следовало сюда приезжать. – Она скрестила руки на груди. – Кристиан может неожиданно вернуться домой или…

– Кристиан в ближайшее время здесь не появится, – перебил я ее. – Поверь мне. Меньше всего ему хочется быть здесь.

Истон переступила с ноги на ногу, отказываясь встречаться со мной взглядом, и тогда я приподнял ее подбородок, заставляя посмотреть на меня.

– Я хочу, чтобы ты побыла со мной, – сказал я ей. – Я не говорю, что хочу отношений. Видит Бог, у меня это плохо получается. Но я бы хотел, чтобы мы приятно провели этот день, ясно?

Истон тяжело вздохнула.

– Ненавижу находиться в подвешенном состоянии. – Она грустно усмехнулась. – Ненавижу жить с закрытыми глазами и нервничаю, когда все идет не по плану. Я…

– Ты ведь принимаешь таблетки, верно? – невольно вырвалось у меня, но, к счастью, голос прозвучал непринужденно.

Истон моргнула и выпрямила спину, удивленная внезапной сменой темы.

– Прости, что? – бросила она с растерянным видом.

Я чуть не рассмеялся.

– Я кончил в тебя, а ты мне вчера так и не ответила.

– Ну, на самом деле ты не настаивал на ответе, – напомнила она мне. – И, кажется, сам не слишком беспокоился об этом.

– В тот момент – нет, – согласился я, подошел к комоду и достал для Истон белую футболку с V-образным вырезом. – И после того, как мы занимались сексом без презерватива, я сомневаюсь, что захочу теперь использовать его.

Я снова приблизился к Истон, протянул ей футболку и повторил вопрос:

– Так ты принимаешь таблетки? Да?

Истон выгнула бровь и ослепила меня озорной улыбкой.

– Истон. – Такой предостерегающий тон я обычно приберегал для своего сына и подчиненных.

Ее улыбка стала буквально до ушей.

– Конечно, – успокоила она меня. – Если бы это было не так, я бы тебя остановила.

Я покачал головой и стянул с Истон блузку. Еще неизвестно, во что мне выльется связь с учительницей сына, но ее беременность определенно стала бы катастрофой.

– Видишь? – обратился я к Истон. – Все могло быть и хуже.

Я расстегнул «молнию» на ее юбке, и юбка упала к ее ногам. Теперь нижняя часть ее тела была полностью обнажена, и я почувствовал, как мое сердце забилось быстрее при мысли, что ее кружевное нижнее белье, вероятно, все еще лежит где-то во Французском квартале.

Я стянул футболку через ее голову, а затем наклонился и схватил ее за ягодицы, притягивая ближе.

– Ты нарочно отвлекаешь меня, – с обвинением в голосе сказала она, но ее глаза смеялись.

Да, да, так и есть. Истон снова начала думать о своем, а мне не хотелось, чтобы она тревожилась о множестве вещей, которые не произойдут сегодня. Или начала считать предметы, черт подери!

– Да. – Я провел губами по ее щеке и вниз, к шее, и, когда Истон обвила руками мою шею и прижалась ко мне, прошептал: – Потому что ты не можешь вернуться домой.

– Почему?

Я сжал ее попку и вдавил в низ живота Истон свой твердеющий член.

– Потому что между ног у тебя настоящее золото, и через несколько часов я захочу еще.

– Фу, – проворчала она, отталкивая меня, но улыбаясь. – Похоже, тридцатилетние мужчины еще более необузданны, чем двадцатилетние.

Я сжал ее подбородок большим и указательным пальцами и проговорил:

– К твоему счастью.

Она покачала головой, вероятно, решив пока повременить с планом побега. Попалась.

– Я собираюсь сделать несколько телефонных звонков, – сказал я ей, отступая назад. – Не стесняйся пользоваться душем, и если ты голодна, то на кухне есть еда.

13

Истон

С Тайлером Мареком бесполезно спорить, особенно когда не очень-то и хочется.

Мне следовало поехать домой.

Заняться работой, почистить плиту, выложить на своем веб-сайте новую информацию для учеников и их родителей. Не говоря уже о том, что у меня в морозилке остался домашний хлеб, который нужно съесть до конца месяца. Я ощущала определенную ответственность перед Кристианом, и на месте его матери я бы…

Я глубоко вздохнула, подошла к туалетному столику в огромной ванной, просушила волосы на затылке полотенцем и потрясла головой.

Мне пора домой.

Но Тайлер продолжал меня добиваться.

Он раз за разом испытывал мою броню на прочность, словно хотел расколоть меня, как яйцо. И хотя меня не отпускало ощущение, что без своей надежной скорлупы я просто растекусь лужицей, рядом с Тайлером казалось, что она мне не нужна. Что он сам обо всем позаботится.

Здесь, в его берлоге с наглухо закрытыми ставнями и большими свободными комнатами, залитыми уютным ламповым светом, под перестук дождя по крыше я наконец расслабилась.

Тайлер дарил мне ощущение безопасности, и даже не нуждаясь в мужчине-защитнике, я в некотором роде наслаждалась тем, что некоторые тревоги меня оставили. Впервые за долгое время я закрыла глаза прошлой ночью и спокойно заснула, умиротворенная ощущением присутствия кого-то рядом. А при пробуждении не испытала той мимолетной паники, которая всегда накатывала на меня, прежде чем приходило осознание, что все в порядке. Напротив, открыв утром глаза, я вместо того, чтобы быстро изучить комнату, первым делом посмотрела на спину Тайлера, который направлялся в ванную и подмигнул мне.

Я отыскала его расческу, лежавшую рядом с феном возле широкого умывальника. Расчесавшись, я бросила использованное полотенце в корзину для белья и застелила постель. Аккуратно сложила свою одежду на стуле в углу и осмотрела комнату, чтобы убедиться, что все лежит на своих местах.