Стелла Чиркова - Два берега

Хозяйка салона, неизменно приветливая Валентина, встретила гостей на пороге, обрадовалась Мари, будто старой подруге, и прошептала на ухо:

— Есть два новых платья. Оба необычные, на вас будут изумительно смотреться.

У Мари было одно необычное достоинство фигуры — талия, рожденная для корсета. Любой корсет легко и красиво садился на талию Мари, и утяжка в десять — пятнадцать сантиметров шла как по маслу.

— Такого сейчас просто не бывает, — хором восхищались продавщицы. — Девушка, может быть, вы постоянно носите корсет?

Мари действительно часто носила корсеты, в ее гардеробе их было восемь штук, не считая бельевых вариантов. Однако ее талия проявила такие необычные свойства еще при примерке самого первого много лет назад.

— Смотрите. — Валентина указала на платье персикового цвета.

Платье выглядело достаточно простеньким по сравнению с тем, которое первоначально выбрала Мари, и Жанна с Катей хором заявили:

— Бери то, с золотом, за которым приехала. Это ерунда.

Но Мари решила померить, чтобы не обижать услужливую Валентину. Когда она вышла на свет, сестры ахнули:

— Потрясающе… Мари, это твое… Забирай не раздумывая… С ума сойти, как красиво!

Мари и сама видела, что платье сидит точно по фигуре, подчеркивая все достоинства и маскируя недостатки так, что никто не поверит в наличие этих недостатков. Цвет освежал лицо, оттенял красивую смуглую кожу, а на черные как смоль волосы Мари Валентина тут же накинула персиковую шляпку-таблетку. Платье напоминало балы дебютанток — удивительно простое, без кружев, рюшей и пышностей, но в нем хотелось любоваться невестой, а не разглядывать прекрасно проработанные детали.

Мари на всякий случай позвонила Мите. Тот сказал, что белый цвет непринципиален и, если Мари уверяет, что платье красивое — значит, так оно и есть. Выбирать вместе с Мари он отказался, сослался на примету, что жениху нельзя видеть наряд до свадьбы.

Валентина проскользнула в примерочную помочь Мари раздеться и спросила:

— Может быть, вы все-таки посмотрите второе платье? Оно дороже этого в два раза, но оно такое красивое. И оно тоже как будто для вас на заказ сшито.

В результате Мари купила оба платья, заняв денег у Кати. Она решила, что персиковое будет носить как вечернее, так что ничего лишнего все равно не куплено. Вечернее платье у Мари, конечно, было, но разве два вечерних платья — это слишком много?

Дома Мари смущенно уткнулась Мите в плечо и призналась:

— Ты понимаешь… в общем, я купила два платья…

— Два?

— Да… я не смогла выбрать. Они оба сидели идеально. Если бы я оставила в салоне хоть одно — всю жизнь жалела бы, что взяла не его. И мучилась бы.

— Ну хорошо.

— Но я рассчитывала на пятьсот долларов, а получилось, что истратила почти тысячу пятьсот. Заняла у Кати — она как чувствовала, взяла на всякий случай всю полученную вчера зарплату. Я обещала ей отдать до понедельника. Что делать?

— Ничего. Будем знать, что ты потратилась больше, и я заработаю еще.

— Мне неудобно. Ты и так ночами работаешь. Давай я положу в свадебную коробочку свою последнюю зарплату?

Деньги на свадьбу Мари и Митя держали в бархатной коробочке.

— Нет. Я же говорю — я сам должен обеспечивать свою семью. Мне стыдно брать у тебя деньги. То, что дали на свадьбу твои родители, — это подарок, от него нехорошо отказываться, но вообще я против того, чтобы брать деньги у кого-либо. Если моих доходов тебе не хватает — стоит поискать другого мужа, пока еще не поздно.

— Ну, милый, ну, извини, я хотела как лучше. Все равно мне эти деньги не нужны — у нас все общее.

— Не нужны — отдай бедным. Все, что нам надо, я заработаю сам.

— Мить, а чем ты вообще сейчас занимаешься?

— Я же тебе говорил: торгую телефонами на Савеловском рынке.

— Но я тут подумала: продавец не может столько зарабатывать.

— На Савеловском рынке хороший продавец может. Я работаю в нескольких точках, работаю иногда ночами, работаю по две смены.

— Но все равно слишком много. Если бы продавцы так получали — то полстраны ушло бы в продавцы.

— А я вот умею. И получаю. И я не хочу говорить о своей работе — это скучно.

— Но мне интересно. Например, почему тебе зарплату платят так нерегулярно — как мы будем рассчитывать бюджет?

— Как-нибудь рассчитаем.

— Но, Мить, расскажи, почему так платят странно. То две недели ничего не было, потом сразу две тысячи. У тебя проценты?

— Да, у меня проценты, и оклад, и еще проценты. Мне надоела эта тема.

— Но мне хочется знать, на что рассчитывать в дальнейшем.

— Рассчитывай, что тебе хватит. Какие у тебя ко мне претензии? Ты сидишь голодная? Тебе надеть нечего? Я мало денег приношу?

— Да нет же, я не о том, — начала Мари, но Митя ее перебил:

— Я — не Билл Гейтс. И даже не Ходорковский. У меня нет миллионов. Я так понял, тебе очень важно иметь много денег и сразу? Тогда ты еще успеешь сдать платья в салон, отменить свадьбу и пойти поискать себе богатого старого папика.

С этими словами Митя ушел в спальню, хлопнул дверью и, не раздеваясь, завалился на кровать. Мари долгое время сидела расстроенная и смотрела в стену. Она искренне не поняла, что плохого в интересе к работе мужа и зачем он так обидел ее, обвинив в меркантильности. Потом Мари позвонила маме и пожаловалась на жениха, но Анна Аркадьевна оказалась на стороне Мити.

— И правильно. Что ты к нему лезешь? Он старается, работает, из кожи вон лезет, зарабатывает много, а ты из себя разыгрываешь детектива — сколько, да за что, да как. Он просто стесняется, что ему приходится торговать. С его-то образованием. А тут еще ты на больную мозоль наступаешь. Иди лучше приласкайся да извинись.

Мари послушно отправилась ласкаться, и Митя довольно быстро ее простил. С тех пор про Митину работу и про деньги Мари больше не заикалась. Береженого Бог бережет. Глупо ссориться из-за пустяков.

На девичник Мари пригласила совсем мало народа — Жанну, Катю, своих подруг Наташу и Лизу и бывшую коллегу Ольгу. Катя подбивала невесту отправиться в ночной клуб с мужским стриптизом и повеселиться по полной программе — чтобы невеста напоследок могла гульнуть. Она открыла в Интернете сайт «Красной шапочки» и читала Мари местное меню.

— Представляешь, можно провести вечер со стриптизером в джакузи. Или вместе принять душ.

— Да ну…

— Весело же. Можно приватный танец заказать — чтобы совсем разделся. Глянь, какие мальчики, просто конфетки!

— Неудобно как-то…

— А что неудобно? Ты же не сексом с ними заниматься будешь. Ты посмотришь, как мальчики танцуют, пошалим немножечко — и все. От твоей верности не убудет. Зато забавно. И на всю жизнь запомнится.

Мари уже готова была поддаться на Катины уговоры, когда выяснилось, что Ольга беременна. У нее маленький срок, токсикоз, ей нельзя дышать табачным дымом, а от громкой музыки ее тошнит.

В итоге собрались у Мари. Митю насильно отправили на мальчишник, сколько он ни клялся, что совершенно не хочет и лучше закроется в спальне и мешать никому не будет. Выпили шампанского, даже Оля немножко отпила из бокала Жанны.

— Теперь положено плакать, — объявила Катя. Она часто бывала на свадьбах и вообще на всех возможных сборищах и вечеринках, поэтому ее мнение считалось авторитетным.

— Зачем? — спросила Мари.

— Так принято. Традиция. Испокон веков на девичнике все плакали. Невеста плакала, что прощается со свободной девичьей долей, остальные подвывали за компанию.

— Но я совершенно не хочу плакать, — сказала Мари, — я счастлива.

— Тогда давайте петь грустные песни. Авось тебе самой заплачется.

Усиленно подливая шампанского, стали петь грустные песни. После третьей бутылки вдруг взахлеб зарыдала Лиза.

— Лизочка, что с тобой? Что случилось? — засуетилась перепуганная Катя.

— Не могу-у-у-у-у больше, — всхлипывала Лиза, — не могу больше… Мне скоро тридцать, а я до сих пор не была замужем. Меня никто не зовет. А я так хочу нормальную семью. Детей хочу.

Лиза рыдала все громче и громче. Мари села рядом с ней на корточки и начала успокаивать, обещать, что все впереди и что она сама только месяц назад получила предложение, а ее подруга и вообще вышла замуж только в сорок два и очень счастлива, а вот те, кто в двадцать, — все развелись.

Пока Мари суетилась с Лизой, а Наташа капала валерьянку прямо в шампанское, неожиданно заплакала Оля.

— Что толку замуж пойти? Ерунда все это. Он вот ребеночка не хочет. Сначала хотел, так рвался. А теперь, когда сказали, что девочка, старается из дому улизнуть, целыми вечерами с друзьями по барам шляется. Приходит пьяный — и спать. Никогда не спросит, как я себя чувствую. В консультацию одна хожу, хотя там все парами. Ни помощи никакой, ни заботы. Говорит: «Мне девчонка не нужна, я сына хотел».

Лиза с Олей ревели хором, давясь слезами и перебивая одна другую:

— Другие давно все с мужьями…

— Тут так захотелось клубники — позвонила, попросила купить по дороге — он пришел без нее, оказалось — забыл…

— У Ленки уже двое детишек бегают, а мне в старости стакан воды подать некому будет…

— Меня утром тошнило, а он заявил, что раз я от секса отказываюсь, то он имеет право завести любовницу, которая понимает, что мужику это реально необходимо…

— Тут на свадьбе была — невеста такая красивая, платье белое, жених ее целует, вокруг тоже все парами, только я одна, мой козел раз в неделю приедет на два часа — и скорее к жене бегом, а то вдруг заволнуется…

— Мне поставили угрозу выкидыша, посоветовали в больницу лечь — а если я лягу, он обязательно любовницу заведет и дома у нас поселит…

— Обещал, что разведется и на мне женится, и вот уже два года только лапшу на уши вешает…

Мари увидела, что у Жанны дрожат губы.

— Жан, умоляю! Умоляю тебя, не плачь! Все в порядке! Жанна, не плачь!

Но Жанна заплакала:

— На работе каждый день одно и то же… повышения не дождешься… мужчины нормального, чтобы влюбиться, пусть и безответно, даже на горизонте нет, все какие-то недоделки… мать отцу изменяет с молодым альфонсом, скоро совсем семью бросит…

Жанна залпом допила шампанское прямо из бутылки, икнула и продолжила:

— Один нормальный мужчина остался — твой Митя. Вот его можно полюбить. Но он уже занят. Хоть вешайся.

Добрых полчаса Мари и Наташа с Катей отпаивали валерьянкой Олю и валерьянкой с шампанским Лизу. Лиза после такой смеси захотела спать, и ее отправили на такси домой. Вскоре уехали и Оля с Наташей. Мари, Жанна и Катя допили практически все шампанское, попробовали в действии Олин подарок — большой набор косметики, и размалеванные, как индейцы, часам к двум ночи разбрелись спать. В девять к Мари должны были прийти парикмахер и визажист.

Мари выпила шесть чашек воды, поскольку читала где-то, что во время употребления алкоголя организм обезвоживается, и это — лучший способ предотвратить похмелье. Еще одну огромную чашку она поставила рядом с кроватью и всю ночь могла служить отличной иллюстрацией к рекламному слогану «я пью и писаю».

Рано утром ей приснился один из поклонников. Он разговаривал с Мари про свадьбу и ехидно поинтересовался:

— А в машину тебя в этом платье будут трое заталкивать? А вместо похода в туалет тебе, как в Средние века, горшок под юбку будут на палочке просовывать?

Мари проснулась в паническом ужасе. Ее посетила идея сбегать в супермаркет и купить себе памперсы для взрослых, чтобы продержаться целый день, но потом она представила себе лицо Мити, который начнет раздевать ее в первую брачную ночь.

«Неужели я действительно не смогу сама пойти в туалет?»

Мари надела подъюбник от платья (семь колец) и решила потренироваться, пока есть время. В туалет она идти не решилась, боясь разбудить спящих в гостиной девочек, поэтому надумала попытаться войти в шкаф, а там уже разобраться, как поднимать юбку. Шкаф был битком набит вещами, и Мари потратила немало времени, чтобы все их выкинуть и начать туда залезать. После трех заходов туда обратно она вспотела, устала и позвонила маме.

Сонная Анна Аркадьевна посоветовала дочке перестать забивать голову ерундой, сказала, что это банальный предсвадебный синдром и лучше лечь спать, а то будут синяки под глазами и мятый вид.

Мари легла спать. На часах было восемь утра.

Через пять минут к ней робко заглянула Катя.

— Мари, я хотела бы голову помыть и накраситься заранее, а то фотограф придет. Можно мне ванную на час-полтора занять?

— Можно. Дай поспать.

— Исчезаю.