В больнице ее навещали многие — родители, родители Мари, бабушка, коллеги по работе. Суетливо доставали сладости, прятали глаза, мямлили, изображали бодрость. Жанна сладостей не хотела. Не хотела бодрости, не хотела общения, не хотела ничего.

На работе ей дали отпуск. Девочки уговорили начальство, подрядились выполнять ее функции, и, когда Жанна явилась на студию с уверенностью, что положит на стол заявление и забьется дома в угол зализывать раны, ей неожиданно предложили отдохнуть две-три недельки. Жанна получила отпускные и, даже не поблагодарив коллег, вернулась в родительский дом. Анатолий Сергеевич с дядей Сашей поехали вместе с Жанной к Антону собирать вещи. На пороге их встретила красавица Таня в прозрачном пеньюаре и томным голосом позвала Антона:

— Тошенька, котинька, твоя бывшая пришла. Разберись, пожалуйста.

Антон вышел, поздоровался, и Жанна начала собирать сумки, а отец и дядя носили их в машину.

Вскоре Таня появилась одетая и крикнула Антону с порога:

— Тошенька, радость моя, убегаю, зайду к Ленке! Следи, чтобы твоя бывшая не прихватила чужого, а то сам знаешь, у меня бельишко дорогое и косметика не с рынка.

Жанна буквально застыла на месте и тихо спросила у Антона:

— И ради вот этой ты убил нашего ребенка?

— Никакого нашего ребенка не было, — раздраженно сказал Антон, — ты нагуляла где-то пузо и мечтала, чтобы я над ним трясся с тобой, дурой, вместе. Надо было делать аборт вовремя, тогда бы и проблем не было.

Спокойная, выдержанная Жанна, которая привыкла выслушивать многое и от чиновников с манией величия, и от оскорбленных пенсионеров, и от нервного начальства, кинулась на Антона, официально все еще считающегося ее мужем, бешеной кошкой. Четыре длинные багровые полосы вспухли у благоверного от лба до подбородка, чудом не задев глаза.

— Ах ты, тварь! Шлюха подзаборная! — заорал Антон, схватил табуретку и замахнулся на Жанну.

Анатолий Сергеевич табуретку аккуратно перехватил, отнял и поставил на место. А Александр Сергеевич, тихий и мягкий дядя Саша, посмотрел на брата и врезал Антону кулаком в лицо. Кровь хлынула сразу — из носа, из разбитой губы, смешалась с кровью из глубоких царапин на щеках. Антон выругался и закрылся в ванной.

Жанна хотела бросить все, что не успела собрать, но отец остановил:

— Твое принадлежит тебе. Потом пожалеешь. В конце концов, шесть лет наживали вместе. Квартира его, но половина мебели, посуды, белья — твоя. Я уже не говорю о вещах.

Дядя Саша вызвал на помощь каких-то ребят с работы, и, не обращая внимания на злобно шипящего Антона, они унесли телевизор, два шкафа, тумбочку, кресло и музыкальный центр.

Так в двадцать семь лет Жанна снова оказалась в родительском доме и стала обживать комнату, которую раньше делила с сестрой. С тех пор то ли она разучилась общаться с мужчинами, то ли выпала из категории потенциальных невест, но на ее горизонте было абсолютно пусто, хотя у знакомых свадебное шампанское лилось рекой.

ГЛАВА 10

Три недели после увольнения с работы Мари не скучала. Они с Митей решили никуда не ездить, подождать нового года и отдохнуть сразу две-три недели, когда везде будет красиво, но своеобразный медовый месяц у них все же был. Митя больше времени проводил дома, по-прежнему нежно ласкал жену, охотно соглашался со всеми ее планами и проектами. Когда он был на работе, Мари порхала по подружкам и делилась своим счастьем — она могла рассказывать о Мите часами. Колечко Мари не снимала даже в ванной и на ночь, а в транспорте старалась положить руку так, чтобы оно бросалось в глаза всем пассажирам. Но лицо девушки сияло ярче новенького колечка.

Когда критические дни не наступили в срок (раньше организм Мари работал как часы), Мари обрадовалась. Боясь спугнуть свое большое, совсем неправдоподобное счастье, она купила целых три теста и каждое утро проверяла беременность. Беременность была на месте, проявляясь на каждой бумажке яркими, не вызывающими сомнений полосочками. Мари посоветовалась в Интернете, как лучше поразить чудесной новостью мужа, и сделала на заказ затейливую рамочку, под стеклом которой покоился на подушечке полосатый тест. Композиция венчалась надписью: «Наша дочка уже с нами». Планировалось торжественно вручить рамочку Мите в выходные после сюрприза с заказанным из ресторана ужином и новым красивым бельем (купить его только предстояло). Мари мучилась своей тайной и решила в четверг отправиться в гости к родителям и поделиться с ними, пока ее не разорвало от желания разболтать.

Митя совершенно спокойно отпустил жену одну (Мари боялась, что он, как обычно, будет настаивать на своем присутствии), попросил не засиживаться за полночь и звонить каждые два часа, и обязательно перед тем, как соберется выезжать, — он ее встретит или приедет за ней. Мари, распираемая оглушительной новостью, поцеловала его и практически побежала к метро.

У родителей в гостях неожиданно обнаружились Елизавета Аркадьевна, Анатолий Сергеевич, бабушка Катя и родня мамы, которую Мари знала хуже — по папиной линии родня была более дружная и сплоченная.

Мари находилась в такой эйфории от будущего материнства, что совершенно забыла о годовщине свадьбы родителей. Хорошо хоть цветы купить догадалась, пусть и не роскошные, но вполне приличные. Она позвонила Мите и предупредила, что задержится. Ей показалось, что у мужа рассеянный голос, во всяком случае, он совершенно не стал уговаривать ее вернуться побыстрее и даже не спросил о задержке. Думать над этим было некогда, да и потом, Мари знала, что беременные придают слишком много значения ерунде, раздувают из мухи слона и склонны к подозрениям. Она не хотела портить жизнь себе и Мите из-за бушующих гормонов, поэтому сказала: «Целую, родной, я тебя очень люблю», — и отправилась в гостиную, где накрыли стол.

— Мамочка, папочка, поздравляю, — защебетала Мари, быстро поняв свою оплошность, — желаю вам прожить вместе еще столько же и еще два, нет, три раза по столько же, оставаться такой же красивой, любящей, самой лучшей в мире парой! У меня есть для вас сюрприз — мы с Митей скоро подарим вам внучку!

— Ты беременна? — всплеснула руками Анна Аркадьевна.

— Да!

— Ты была у врача?

— Нет, я сделала несколько тестов — они положительные. К врачу пойду на следующей неделе, а в субботу обрадую Митю.

Анна Аркадьевна и Михаил Юрьевич перешли в легкое замешательство. Их смущало слишком быстрое развитие событий, хотя вроде бы и возраст, и условия вполне позволяли Мари родить.

— Не слишком вы быстро? — все-таки спросила мать.

— Нет. Мы еще до свадьбы договорились. Митя очень хочет ребеночка, дочку, и я тоже хочу. Чтобы на него была похожа.

Мари мечтательно закатила глаза, а Екатерина Михайловна воспользовалась моментом и провозгласила тост:

— Давайте выпьем за наших детей. Пусть у них все будет хорошо. И отдельно за Мари, пусть подарит мне правнука или правнучку!

Тишина рассосалась, гости зазвенели бокалами и вилками, а Елизавета Аркадьевна положила Мари на тарелку салат.

— Тетя Лиза, я не хочу, куда мне так много?

— Теперь, девочка моя, тебе нужно кушать много и хорошо. Потому что ты теперь не одна, ты должна не о фигуре думать, а ребеночка кормить, чтобы здоровеньким рос. А если увижу тебя курящую — уши надеру.

Мари курить не бросила и с ужасом спросила у тети:

— Тетя Лиза, а если я с субботы брошу, чтобы Митя пока не догадался, — это ребенку сильно повредит? Мне просто хочется сюрприз устроить, а если не буду курить, он сразу догадается. А я такую рамочку красивую заказала, тест на подушечке.

Елизавета Аркадьевна улыбнулась — Мари оставалась большим ребенком. Ребенок ждет ребенка — как это забавно. Неужели ее дочери тоже скоро сделают ее бабушкой? Как бежит время. Еще недавно Михаил и Аня советовались с ней, как купать маленькую Машеньку, а скоро они будут купать внука.

— Думаю, два дня ничего не решат. Но ты обязательно бросай.

— Конечно! — заверила Мари.

Она знала, что будет образцовой матерью. Правильное питание, отказ от алкоголя и курения, регулярные прогулки, своевременные посещения врачей, витамины — все, что положено. И никаких истерик, никаких вредных привычек, никакой безответственности.

«Как хорошо, что никуда не поехали. Теперь оставшиеся деньги от подаренных на свадьбу пойдут на ведение беременности», — подумала Мари.

И тут же ощутила острое чувство благодарности к Мите за то, что он настоял на ее увольнении. Если бы она работала — она бы ни за что не смогла соблюдать режим.

В порыве благодарности она еще раз позвонила мужу — сказать слова любви, и он опять показался ей рассеянным.

Домой Мари собралась только к полуночи. Вызвала такси и решила позвонить Мите, чтобы он ее не встречал. Мобильный был выключен. Домашний не отвечал. Мари ощутила смутную тревогу, но успокоила себя, решив, что муж просто уснул. Спал Митя очень крепко, не слышал никаких будильников, — спал здоровым сном человека с чистой совестью, как сам шутил по этому поводу.

Мари посмотрела от подъезда на окна. Свет не горел — значит, Митя действительно спал. Она тихонечко открыла дверь и попыталась неслышно пробраться в спальню, но споткнулась обо что-то и упала, больно ударившись коленкой. На ее вскрик никто не прибежал.

— Митя! — позвала Мари.

Тишина.

— Митя! — крикнула Мари уже громко и слегка испуганно, а потом встала и, прихрамывая, добралась до выключателя. Свет не зажигался. Мари нажала пульт подсветки.

То, что она увидела в гостиной, повергло ее в шок. Она на автопилоте прошла по квартире, зажигая везде подсветку и глядя вокруг абсолютно пустыми глазами. Потом на кухне достала бутылку вина, налила себе в бокал, выпила и набрала номер лучшей подруги.

— Наташ, — сказала она, — у меня в доме ничего не осталось. Ты можешь приехать?

Наташа смогла. Смогла приехать, смогла вызвать милицию, смогла сунуть милиционерам денег, чтобы они быстренько все расспросили и ушли, смогла напоить Мари валерьянкой и уложить спать. Не смогла только понять, что случилось.

Мари увидела в своем доме голые стены. Не было ни мебели, ни техники, ни даже занавесок. Вместо люстр с потолков свисали обрезанные провода. Осталась только новомодная подсветка по углам, сделанная по капризу Мари. Все украшения, которые Мари так любила, доставшиеся еще от прабабушек, все деньги, которые она хранила в банках, а не в банке, вся ее дорогая фирменная одежда и обувь, сумки, на которые она копила по полгода, — исчезли.

На полу в спальне было несколько пятен крови. Мари поняла, что грабителей встретил Митя, встретил, как мужчина, пытаясь защитить свое семейное гнездышко. И они убили ее мужа.

Когда Мари проснулась, Наташа, спавшая в соседней комнате прямо на полу, повела ее в милицию, объяснила, что звонил следователь и надо с ним встретиться, рассказать все подробно. Следователя звали Александром Сергеевичем, как Пушкина, и это показалось Мари добрым знаком. Менее суеверная, но более опытная Наташа намекнула сыщику в коридоре, что они с Мари в долгу не останутся и обязательно отблагодарят. Тезка великого поэта взялся за дело с немалым усердием, а с Мари был ласков, словно с родной дочерью.

— Когда вы ушли из дома?

— Где-то в двенадцать ноль-ноль. Может быть, в час. Но дома остался мой муж, которого убили.

— Подождите, пожалуйста, мы еще дойдем до этого.

— Но может быть, он еще жив. Может быть, они просто ранили его и увезли в багажнике, думая, что он мертвый. А потом бросили где-нибудь в лесу, и теперь он лежит там один, но его еще можно спасти!

— Все равно десять минут ничего не решат. Если мы разберемся в ситуации с самого начала, то не ошибемся, что нам надо делать.

— Хорошо. Я ушла в двенадцать с хвостиком, не позже часа.

— Дверь закрыли?

— Нет. Потому что муж оставался дома.

— Хорошо. А когда он ушел?

— Он не уходил.

— Почему вы так думаете?

— Я регулярно звонила ему.

— На домашний телефон?

— Да.

— Во сколько это было?

— Около двух часов, затем около шести и около десяти. Когда я позвонила ему в двадцать минут первого, телефон уже не отвечал. Но в десять он еще был дома.

— Когда вы разговаривали с мужем, не было слышно посторонних голосов?

— Нет.

— И ничего странного вы не заметили?

— Да нет… Правда, Митя был какой-то рассеянный, что ли…

— Давайте перейдем к вашему мужу. Его фамилия имя и отчество.

— Александров Дмитрий Алексеевич.

— Год рождения?

— Тысяча девятьсот шестьдесят шестой.

— Дата?

— Семнадцатое февраля.