— Да, да! Я теперь не только брошенная жена и мать потенциальной воровки, гены, знаешь ли, не обманешь, а еще и любовница мента.

— Что???

Следующий бокал Жанна машинально налила себе и осушила залпом. Мари отобрала бутылку и стала пить из горлышка. Жанна в оцепенении смотрела, как ее утонченная кузина запрокидывает бутылку жестом профессионального алкоголика в период «горения труб», и молчала.

— То, что слышала, — выдохнула Мари, — у меня ночевал Александр Сергеевич! Ха! Александр! Ха! Шурик! И я занималась с ним любовью! Ха! Сексом! Я занималась с ним сексом! Я бы даже сказала, что мы трахались! И отметила бы тот факт, что я изменила своему ненаглядному муженьку!

Жанна никогда не слышала от Мари таких слов. Она, конечно, догадывалась, что Мари выросла не в оранжерее, но чтобы кузина позволила себе непристойное выражение? С ее элегантностью, с ее ненавистью к любой вульгарности?

Мир катился куда-то под откос, проваливался в тартарары прямо на глазах, и Жанна в восемь часов утра допила бутылку, отобрав ее у Мари.

— Скажи что-нибудь, — попросила кузина.

— Но что?

— Не знаю.

Мари повысила голос, грозя сорваться в истерику:

— Что, теперь для вашего семейства я — пария? Неприкасаемая, так сказать? Дети, не дружите с тетей, она вас плохому научит? Теперь все ханжи могут кидать в меня помидорами, верно? Жена уголовника-рецидивиста, любовница мента, которая легла под следователя, едва лишь ее муженек успел удрать, обчистив квартиру. Алкоголичка, которая даже беременная не может удержаться от выпивки. И вообще совершенно неподходящая приличным людям персона для общения.

Мари поискала сигареты, собираясь демонстративно закурить и выпустить дым сестре в лицо, но сигарет не было. Она выбросила пачку за час до того, как пропал Митя — ведь она хотела стать образцовой матерью.

Жанна порывисто обняла ее.

— Глупая… ну что ты… ну прости меня… я не хотела… я просто не знаю, чем тебе помочь… давай сделаю что хочешь, только ты скажи мне, что надо сделать… я же люблю тебя, пожалуйста, не обижайся, ты самая лучшая.

Мари попросила:

— Узнай у мента телефоны и адреса тех, с кем Митя жил раньше.

— Зачем???

— Навестим, — Мари криво, нехорошо улыбнулась, — поговорим. Посмотрим, какие от него дети получаются. Может, узнаем что-нибудь. Или его самого встретим.

Жанне затея кузины не понравилась, но она решила, что это лучше круглосуточных бдений в пустой ободранной квартире, алкоголя и секса с немолодым лысеющим следователем.

— Хорошо.

— Позвони ему сейчас. Я хочу навестить всех немедленно.

Жанна подчинилась. Только она не стала будить следователя звонком, а уложила Мари на свою кровать, наскоро оделась-причесалась и поехала к кузине домой. Александра Сергеевича уже полностью одетого она застала на кухне. Он мрачно пил кофе, под его глазами лежали темные круги.

— Александр Сергее… — Жанна запнулась, поняла, как это глупо звучит в утренней обстановке.

Следователь понял и улыбнулся. Одними губами.

— Давай на «ты», без выпендрежа. Называй по имени. Если хочешь — Сашей или Шуриком, — предложил как-то многозначительно.

— Саша, Александр, вы… ты, мы тут… нам бы… Вы говорили…

Жанна окончательно смешалась, покраснела и принялась вертеть головой, ища нужные слова. Слова не находились, зато она заметила изменения в интерьере. Квартира стала походить на разгромленную, но хоть немного жилую.

— Это вы все сделали, да? — восхищенно спросила Жанна. — И все так быстро? И люстру, и полочки, и плитку?

— И еще кое-что. А твоя сестра даже спасибо мне не сказала.

Александр поднял на Жанну глаза. Девушку пронзило острой жалостью — на грани боли. Она представила, как немолодой уже мужик, запав на кузину, попытался сделать для нее что-нибудь приятное и старался изо всех сил, и как обидно ему, что Мари не оценила стараний. «Все-таки Мари — странная натура, не от мира сего. Я бы оценила. Мой за год ни одной полки не прибил, сколько я его ни упрашивала, а этот сам за несколько часов все устроил», — решила Жанна.

— Ты не обижайся на Мари, ладно? — попросила она и положила ему руку на плечо. — Мари очень хорошая. Она просто сейчас в таком состоянии, что ничего не соображает. Она наверняка тебе благодарна.

— Нет, — отрезал Александр, — я для нее просто… случайный прохожий. Она ничего не заметила и не могла заметить. Закономерно. Странно, что я так глупо влип. — Он неожиданно искренне улыбнулся. — Знаешь поговорку, что иногда с возрастом приходит мудрость, а иногда возраст приходит один? Это мой случай. Ты кофе хочешь?

— Хочу, — машинально ответила Жанна, забыв, что не любит кофе. Отказываться было как-то неудобно — Александр мог подумать, что она его не слушала.

— Она вчера расспрашивала про мою жену.

— Вы женаты? — спросила Жанна, краснея от глупости и ненужности своего вопроса.

— Уже нет. Мы в разводе. И довольно давно.

Кофе пили в тишине. Жанна потихонечку рассматривала Александра и думала, что Мари напрасно так обошлась с ним. Конечно, до Мити следователю было далеко — и внешностью, и красноречием, и манерами, но за грубоватым обращением скрывалась доброта. А доброта намного важнее умения красиво ухаживать. По крайней мере, так думала Жанна, хотя за ней никто никогда красиво не ухаживал.

— В мою кузину всегда все влюбляются, потому что Мари — роковая женщина, — неожиданно брякнула она.

Александр обжегся кофе, подергал уголками губ и перевел разговор на другую тему:

— Чем я могу тебе помочь?

— В смысле?

— Ты, когда пришла, явно хотела что-то спросить. Спрашивай.

Жанна замялась.

— Ну?

— Неудобно как-то.

— Неудобно спать на потолке.

— Мари… Мари очень хочет узнать адреса или хотя бы телефоны предыдущих женщин Дмитрия.

— Зачем еще?

— Хочет поговорить о нем. Надеется, что кто-то знает больше ее. Не знаю. Но я клянусь, что Мари не станет делать ничего плохого, она совершенно не скандальная…

— Хорошо… я найду ей телефоны. Я правильно понимаю, что она попросила тебя вести со мной переговоры, а сама не хочет со мной общаться?

— Нет, она просто, ну, она пришла ко мне, и поэтому я…

— Понятно. — Пристально Александр посмотрел на Жанну. — Тебе уже говорили, что ты — неоправданно добра для нашего времени? Это несовременно.

— Ага… я тургеневская девушка, — засмеялась Жанна, и ей стало легко. — Знаешь, у меня есть еще своя личная просьба, но не знаю, насколько это возможно.

— Говори.

— Моя мама… она… в общем, у моей мамы есть любовник.

Александр недоуменно покосился на девушку:

— Она что, этого даже не скрывает?

— Как раз наоборот, она старательно скрывает. Но он у нее есть.

— Только не предлагай следить за твоей матерью. Может, у тебя и вообще паранойя и ты сама придумала этого любовника?

— Не придумала. Я следила за ней и…

— Ну ты даешь! — перебил Александр. — И как?

— В общем, любовничек у мамы младше меня. И я уверена, что он польстился на деньги. Мама хорошо одевается, у нее золотые украшения, дорогие духи, вот он и принял ее за богатенькую дамочку. А вдруг он ее похитит и выкуп за нее потребует? Или ударит по голове и ограбит? Или еще что-то ужасное с мамой сделает?

Жанна раскраснелась, отстаивая свое дочернее право на заботу о матери.

Сейчас она ни за что и никому не призналась бы, что ею движет самая обыкновенная ревность и даже немного — банальная зависть. Зависть к успеху у мужчин и семейному счастью. Александру Сергеевичу это было очевидно, но ему стало жаль девушку. Жанна понравилась ему сразу — симпатичная, разумная, добрая. К тому же Жанна была сестрой Мари — загадочной и странной Мари, с которой он все еще надеялся встретиться снова, хотя и сердился и чувствовал себя использованным.

— Хорошо. Ты точно уверена, что мальчик — не плод твоей фантазии, ты знаешь его имя и адрес? Чего ты хочешь от меня? Не могу же я учить жизни твою мать?

— Я хочу, чтобы ты узнал про него, как про Митю. У него наверняка темное прошлое — может быть, судимость за мошенничество или кражу, может быть, наркотики, может быть, проституция. Это будет что-то вроде досье, и я пришлю его маме по почте — с подписью «анонимный доброжелатель». Мама сама бросит Сережу, как только узнает о его прошлом. Поможешь? Не знаю, сколько это стоит, но я найду деньги. Сестра подкинет, в конце концов, или займу.

— Денег не надо, — вздохнул следователь. — Деньги, если есть свободные, отдай Мари. А лучше купи на них что-нибудь для ребенка. У меня у приятеля жена недавно родила, он рассказывал, что чуть ли не тысячу баксов ушло на все это приданое.

Жанна договорилась встретиться с Александром через неделю, когда он сможет дать ей какую-то информацию. Телефоны для Мари он обещал найти и принести тогда же.

Жанна понимала, что встреча будет деловая, но одевалась так старательно, будто шла не в крошечное кафе, а в элитный ресторан, и не с ментом, влюбленным в кузину, а со своим прекрасным принцем. Понимала и злилась на себя. «Признаки старой девы, — бурчала девушка под нос, отглаживая шелковую блузку, — любой мужчина воспринимается как потенциальная великая любовь».

Кстати, Жанне, в отличие от Мари, Александр в роли любимого мужчины не казался ужасным. Да, не молод, но все еще интересен. Да, не красавец, да, лысеет, но в мужчине ценят не внешность. Да, работает в милиции. Но разве милиция не нужна? Разве это бесполезный труд? Да, не богат. Но разве в деньгах счастье? Зато он порядочно поступил с бывшей женой, любит детей, заботливый и хозяйственный. Антон, бывший муж Жанны, за шесть лет не забил в доме ни одного гвоздя, а уж про детей даже и вспоминать больно. Александр излучает надежность и стабильность. За ним можно жить как за каменной стеной.

Жанна сердито оборвала поток романтических мыслей, в наказание не надела любимую брошку и выбежала из дому. Она редко опаздывала — это было профессиональное, и Александр нимало удивился ее своевременному приходу. Ему всегда нравились пунктуальные люди, жаль, что большинство женщин считают опоздания элементом флирта.

Александр сразу перешел к делу, объявил Жанне:

— Парень чист, как слеза младенца.

— Не может быть! — воскликнула та.

— Может. Не судим, не был замечен ни в каких делишках, не был женат, детей не имеет, ему двадцать шесть лет, живет с матерью, в семье еще пятеро младших детей, похоже, что он — кормилец семьи. Семья — сектанты какие-то, кажется, баптисты, отец погиб, но никакого криминала. Парень закончил институт (вечернее) и работает уже пять лет на одной и той же фирме. Никогда никаких жалоб на него или заявлений от соседей не поступало. Так что…

— Но он альфонс!

— В смысле берет у твоей мамы деньги?

— Да! Она покупает ему еду, одежду, может, она и завещание на него напишет!

— Это — дело не подсудное. В смысле брать деньги или еду с одеждой, если женщина сама предлагает. И завещание — тоже ее личное дело. Я к тому, что ничего противозаконного или просто нехорошего в прошлом у мальчишки нет. Я бы сказал, что у него биография честного трудяги, вполне порядочного человека. Он не бросил мать с детишками, помогает.

— Ага… и мою мать не бросает… никого не бросает… Ладно, сорвалось, еще что-нибудь придумаем, — скептически поморщилась Жанна.

— Ты так хочешь их с матерью разлучить? — поинтересовался Александр. — А вдруг действительно любовь?

— А папа?

— К сожалению, в жизни всякое бывает. Но выбирать должна только твоя мама, не ты и не папа. Это — ее жизнь, ей решать. Кстати, а ты не хочешь поговорить с мамой?

— Как поговорить?

— Откровенно. Сказать, что ты догадываешься о ее романе на стороне, и спросить, какие у нее планы.

— Но как-то неудобно…

— А следить за родной матерью удобно? Строить стратегические планы, как испортить чужие отношения, удобно?

Жанна поняла, что Александр прав. Поскольку характер у нее был довольно покладистый, она улыбнулась и сказала, что подумает над его советом и обязательно поговорит начистоту — или с Сережей, или с мамой. В принципе после этого можно было расходиться (листочек с телефонами для Мари Александр отдал девушке сразу), но сначала поблизости не было официантов, чтобы принести счет, потом завязалась беседа на легкие темы, потом решили выпить пива… В общем, деловая встреча переросла в самое настоящее свидание, и Жанна пожалела, что не стала надевать любимую брошку и не накрасилась поярче. Она флиртовала с Александром, совершенно не стесняясь и стараясь не думать о призраке Мари (прошлое должно оставаться прошлым), и ей казалось, что она тоже нравится собеседнику.