Лиз Карлайл - Два маленьких обмана

С такой стратегией Вивиана не могла спорить.

– Как мило, что вы пришли, – проговорила она. – Моим детям уже надоедает играть в лабиринте в прятки.

– Это даже не очень похоже на лабиринт, не так ли? – заметила леди Элис. – Я бы сказала, место для пряток и подглядываний. У него такой вид, как будто он на грани гибели.

Вивиана невольно рассмеялась.

– Ваш дядя говорит, что в прошлом году его поели насекомые, и большую часть пришлось вырезать.

– Одно очко! – вдруг выкрикнула леди Элис. – Лотти, не наступай на ноги Фелис!

Переведя дыхание, она вернулась к обсуждению кустарников, затем заговорила о предстоящих праздниках, а после перешла на температуру, неподходящую к этому времени года. Вивиана слушала ее и думала о том, что леди Элис пришла в Хилл-Корт совсем с другой целью.

Наконец Вивиане надоела эта неопределенность, и она спросила:

– Леди Элис, зачем вы сюда пришли? Полагаю, не для того, чтобы поговорить о погоде?

Элис слегка улыбнулась и посмотрела Вивиане в лицо:

– Чтобы дети могли поиграть, а также пригласить вас позавтракать с мамой и со мной завтра в Арлингтон-Парке.

– А, позавтракать! – повторила Вивиана. – Но я думаю, вы должны знать, леди Элис, о том, что произошло сегодня утром в кабинете вашего брата.

На мгновение леди Элис сжала лежавшие на коленях руки.

– Я прошу у вас прощения, графиня, от имени моего брата.

– В самом деле? – с легким сарказмом произнесла Вивиана. – Вы в этом совершенно уверены?

Леди Элис нахмурилась:

– Уверена ли я, что извиняюсь?

– От имени вашего брата.

– К тому времени как мама разобралась с ним, да, я уверена, что он действительно будет раскаиваться.

– О Боже! – Вивиана прикусила губу. – Она, должно быть, страшно рассердилась.

Элис пожала плечами и крикнула, обращаясь к детям:

– Три – два, Крис! Не толкай сестру! – Затем вновь переключила свое внимание на Вивиану. – Я думаю, она сейчас просто разочарована. Ее сердечная подруга, леди Тат-тон, поспешно удалилась в Лондон и увезла с собой племянницу. О, такую завидную невесту! Тем временем Куин уже написал объявление о разрыве их помолвки и отправил его, чтобы опередить их приезд, на самой быстрой лошади. Завтра оно появится в лондонских газетах.

– О Dio! – прошептала Вивиана, сжав руками виски.

– Графиня, с вами все в порядке? – встревожилась Элис.

Нет, не все. Вивиана почувствовала сильную головную боль и... радостное облегчение. Помолвка Куина разорвана. Невинная молодая женщина была унижена, возможно, даже ее жизнь погублена. И едва ли можно быть этим довольной.

– Значит, мисс Гамильтон отказала вашему брату? – прошептала Вивиана.

– О да! – ответила Элис. – Хотя мисс Гамильтон уверяла маму, что в любом случае собиралась это сделать. Она настаивает, что это и было причиной, по которой она попросила тетю Шарлотту проводить ее в кабинет брата.

– Не могу в это поверить. Леди Элис натянуто улыбнулась:

– Ну, как бы то ни было, Куин, кажется, почти доволен, хотя никогда в этом не признается. Конечно, все это к лучшему, если хотите знать мое мнение.

– О, леди Элис, вы не можете так думать! – воскликнула Вивиана. – Подумайте, в какое неловкое положение попала ваша семья и эта бедная девушка!

Элис снова пожала плечами:

– Мисс Гамильтон не смогла держать Куина в узде. А именно в этом он и нуждается. Ему нужна женщина, которую он не может запугать или уговорить. Мужчина не может подчиняться женщине, которую не любит. Кроме того, графиня Бергонци, а что вас смущает?

– Вивиана, – не глядя на Элис, попросила она. – Пожалуйста, называйте меня Вивианой. О да, я была смущена. И поведением вашего брата, и тем, как сама реагировала на него. Это было... чересчур. Я не владела собой. А эти слуги! Боюсь, что они все видели.

– О, они видели достаточно, – согласилась Элис. – Они видели тетю Шарлотту лежащей на полу. Но могут ли они с уверенностью сказать, что заставило ее упасть в обморок? Нет, этого они не видели.

– Grazie a Dio! – прошептала Вивиана. – Но это не остановит слухи.

– Нет, не остановит, – согласилась леди Элис. – Вот поэтому завтра вы и должны позавтракать с нами.

– Я... я не понимаю.

Элис взяла Вивиану за руку и ободряюще пожала ее.

– Вивиана, завтра в газетах появится сообщение о разрыве помолвки Куина, – повторила она. – Не годится, чтобы об этом говорили обвиняя в разрыве вас. Это не ваша вина. Этому я верю.

Вивиана внимательно посмотрела на Элис:

– Мне кажется, вы слишком верите в человека, которого так мало знаете.

– Но я знаю своего брата.

– Что вы хотите этим сказать? Лицо Элис слегка порозовело.

– Мой брат, графиня, был очень несчастен, еще с давних пор. Он вел беспорядочную, беззаботную жизнь, и это намерение жениться, возможно, еще больше ухудшило положение. Я подозреваю, не сожалеет ли он... о чем-то! Не знаю о чем, но думаю, что он не совсем представляет себе, что делает. Я пыталась предостеречь брата, но он не обратил внимания на мои слова. Он сказал... что хочет, чтобы его брак был похож на мой.

Вивиана удивленно подняла бровь:

– И каким же он был? Расскажите.

Элис смутилась и, глядя куда-то в сторону, произнесла:

– Брак ради семьи и долга. В нем почти не было места чувствам.

– Понимаю, – тихо проговорила Вивиана. По-видимому, брак леди Элис был не более счастливым, чем ее собственный.

Элис повернулась и посмотрела Вивиане в лицо.

– О, пожалуйста, обещайте, что приедете завтра! – умоляющим тоном сказала она. – Дайте нам, Хьюиттам, шанс доказать, что мы вовсе не деревенские грубияны. И я думаю, ваш визит поможет пресечь сплетни о сегодняшнем маленьком недоразумении.

Вивиана пожала плечами:

– По-моему, это не имеет значения. Сейчас меня в Англии никто не знает.

Элис изумленно подняла брови:

– Но вы ошибаетесь, если так думаете. Величайшее сопрано нашего времени? Лондонская прекрасная Констанция? Да, моя дорогая, даже здесь, в глуши Бакингемшира, мы следим за мировой оперой.

Вивиана задумалась. Со стороны Куина было подлостью ставить ее в такое положение. Но Элис права. Ее имя не было неизвестным. И спустя несколько месяцев, если все пойдет, как задумано, имя ее отца, как и имя лорда Диглби, будет у всех на устах. И никогда нельзя забывать о детях.

– Мы все должны производить впечатление, что находимся в хороших отношениях, Вивиана, – продолжала сестра Куина. – С этого момента мой брат будет вести себя как настоящий джентльмен, иначе он окажется на пути в Лондон. Потому что не сможет выслушивать выговоры мамы до бесконечности и сбежит.

– Понимаю, – тихо сказала Вивиана. – Но ваша мать... эти обстоятельства не могут не огорчать ее. И я не могу себе представить, что она желает подружиться со мной.

Элис помолчала. Резкий порыв ветра закружил листья, затем подхватил волан, завертел его и понес прочь под радостные крики детей.

– Не стану отрицать, что мама бывает очень строга, – продолжила Элис, с улыбкой наблюдавшая за детьми. – Но я уже сказала ей, что в данном случае для нее было бы лучше считать вас дорогим другом.

Вивиана резко выпрямилась:

– Я ничего не делала, чтобы привлечь внимание вашего брата, леди Элис. И не хочу, чтобы мое общество навязывали кому-то. У меня есть гордость. И как бы это ни казалось странным, в моей стране мы тоже придерживаемся высоких требований к правилам поведения.

– Прошу прощения, – поспешно проговорила Элис, положив руку Вивиане на плечо. – Я не хотела оскорбить вас. Пожалуйста, не можете ли вы по крайней мере считать себя моим другом? Мне самой это кажется совершенно естественным. Нам предстоит прожить вблизи друг друга несколько недель, и у нас так много общего.

Вивиана сдержанно кивнула:

– Хорошо. Спасибо, Элис, за предложение дружбы. Да, завтра я приеду к вам и леди Уинвуд. Можно приехать верхом? Или это не принято?

– Вовсе нет. – Леди Элис наклонилась ближе к Вивиане. – Теперь, на правах нового друга, могу я задать вам один нескромный вопрос?

Вивиана взглянула на нее:

– Можете спрашивать что хотите.

– Насколько хорошо вы знали моего брата, Вивиана, когда в прошлый раз были в Лондоне?

Вивиана помолчала, обдумывая ответ.

– Думаю, леди Элис, – наконец произнесла она, – что я его совсем не знала.

На следующее утро в половине двенадцатого граф Уинвуд надел сапоги и бриджи и отправился в конюшню. День, как он решил, был подходящим для посещения нескольких крупных арендаторов. Куин не испытывал особого желания делать это; ему все еще казалось, что он незаслуженно берет на себя роль своего отца. Но существовала другая, более насущная, чем долг, причина, возбуждавшая в нем жгучее желание сбежать из дома.

Предполагалось, что Вивиана, графиня Бергонци, сегодня будет завтракать с его матерью и сестрой. Эта бредовая идея пришла в голову Элис. Но мать Куина ухватилась за нее, хотя и без особой радости, выслушав доводы Элис. Куин понимал, что Элис права, и был благодарен матери и сестре за их старания исправить ошибки, совершенные им.

В конюшне Куин быстро оседлал свою лошадь и умчался в облаке пыли. Он намеревался провести весь день вне дома. В седельной сумке у него лежали ломоть хлеба, кусок чеддерского сыра и полная виски фляжка Аласдэра, которую тот случайно забыл при своем поспешном отъезде. У Куина возникло сильное подозрение, что Аласдэр решил жениться на Эсме.

Да, Куин был совершенно уверен, что, как только позволят приличия, Аласдэр поместит в «Тайме» объявление о своей помолвке. Что же, он желает ему счастья. Куин все равно не испытывал желания жениться. Он чувствовал себя лучше с виски Аласдэра, чем с женщиной Аласдэра. Однако он беспокоился об Эсме. Будет ли Аласдэр ей хорошим мужем? Куин на это надеялся. И молил Бога об этом. Ему ничего не оставалось, кроме как верить, что Эсме знает, что делает.

Куину и так доставляли достаточно беспокойства женщины, на которых не надо было жениться: его мать, сестра и Вивиана Алессандри. Что касается матери, то Куин решил незамедлительно поговорить с ней по душам. Он скажет ей, что брак или по крайней мере поспешный брак – это не для него. Его решение наверняка расстроит мать, и Куин боялся этого разговора. Она не заслуживала такого огорчения. Но этот ужасный случай с Эсме заставил его понять, что ему нужно время, чтобы разобраться в самом себе. Он просто не мог ни о чем думать, когда Вивиана Алессандри находилась рядом с ним.

Ах, Вивиана! Женщина, на которой Куин когда-то даже подумывал жениться. В другой жизни и в другом мире. Она поразила его, когда впервые предложила жениться на ней. Лежа в ее объятиях, удовлетворенный и счастливый, он и сам подумывал об этом.

Вивиана желала выйти за него замуж. И Куин знал, уже тогда знал, что жизнь без нее будет для него невыносимым адом. Но он был так молод, его представления об их будущих отношениях ограничивались лишь этим смутным ощущением. Он и понятия не имел, как люди женятся.

В молодости Куин всегда думал, что родители найдут ему какую-нибудь хорошенькую послушную девушку благородного происхождения и поставят его перед свершившимся фактом. Ему это немного напоминало покупку племенной кобылы на «Таттерсолле» – Куину даже не надо будет торговаться. И к этому времени он достаточно хорошо познакомился с городской жизнью, чтобы знать, как его новые лондонские друзья относятся к браку.

Предложение Вивианы поначалу сильно смутило Куина, а затем в его голове возникла мысль о том, что он может получить Вивиану навсегда. Женившись на ней, он привяжет ее к себе на всю жизнь. Но Куин хотел большего, чем ее имя на брачном свидетельстве и ее голова на его подушке. Он хотел того, чего Вивиана никогда не отдавала ему. Он хотел владеть ее сердцем, а поэтому и задал мучивший его вопрос: любит ли она его?

Вивиана призналась, что не любит. И от ее тихого хрипловатого шепота все хрупкие фантазии Куина разлетелись вдребезги, как осколки стекла. Конечно, Куин предвидел ее опыт. Долгие месяцы Вивиана отвергала его ухаживания. А когда ему наконец удалось затащить ее в постель – если уместно здесь употребить этот эвфемизм, ибо никакой постели не было, – она по-прежнему не принадлежала ему.

После того случая, когда он овладел ею, Куин словно обезумел. Еще пару недель он осаждал дверь Вивианы. И затем ему было позволено пригласить ее на ужин. А еще через две недели она наконец согласилась переехать из пансиона, в котором жила. Нет, она никогда не любила Куина. Она его терпела. Он забавлял и сексуально удовлетворял ее. Но никогда она не отдавала ему всю себя.

Куин подумал, как бы сложилась его жизнь, если бы не было того первого раза, ошеломившего его. Конечно, он тысячу раз заново переживал тот роковой вечер, иногда всем сердцем желая, чтобы его никогда не было. А иногда старался удержать в памяти все воспоминания – так умирающий, должно быть, цепляется за жизнь.