Куин чувствовал это, и это еще сильнее разжигало его. По крайней мере в этом он понимал ее.

– Si, саго mio, – простонала Вивиана. – Ах да! Вот так.

Пот выступил у Куина на лбу. Лицо было напряжено.

__Господи, Виви! – воскликнул он. – О Господи, я обожаю тебя!

Вивиана освободила руки и, задыхаясь, ухватилась за Куина. Вот наконец последний момент сладкого завершения. Она вскрикнула, содрогнувшись всем телом. Наслаждение переполняло ее, затмевая рассудок.

Куин, тяжело дыша, упал на нее, вдавливая в мягкую постель. Вивиана провела рукой по его мускулистой спине и почувствовала, как слезы подступили к глазам.

– О, amore mio, – тихо произнесла она. – О, ti amo, Куин! Ti amo.

И в эту минуту она действительно любила его. Любила всем сердцем, хотя никогда не позволяла себе сказать эти слова – ни на одном из языков, который Куин мог бы понять. Умиротворенная и обессиленная, Вивиана лежала и слушала его дыхание. Она сделала для себя открытие: самое простое из удовольствий – это лежать в объятиях красивого мужчины... нет, этого мужчины... насытившегося и счастливого, и просто слушать.

Но конечно, спокойствие было непродолжительным. Вскоре они снова ссорились из-за событий прошлого вечера. Видимо, Куин заметил каждого мужчину, который всего лишь поцеловал Вивиане руку или принес бокал шампанского. Это было глупое ребячество, на которое еще повлияла возрастающая слава Вивианы, и она не щадила Куина. Она не могла больше терпеть и сказала ему об этом.

Куин воспринял ее слова с возмущением.

– Господи, как я ненавижу то, что мы вынуждены так жить! – воскликнул он. – Я имею право защищать тебя. Я имею право, Вивиана, показать всему свету, что ты принадлежишь мне.

– Куин, amore mio, мы обсуждали это тысячу раз, – прошептала Вивиана. – Такое известие убило бы моего отца. Не для того он всем пожертвовал, отправив меня в Англию, чтобы я стала любовницей богатого человека.

Действительно, отец отправил Вивиану с совершенно другой целью. Но она не видела смысла говорить об этом Куину. Он бы еще больше рассердился.

– Синьора Алессандри не беспокоит, что его дочь окружает эта безнравственная театральная толпа? – с сарказмом спросил Куин. – Ему безразлично, чьи глаза раздевают тебя? А лорд Ротерс! Боже мой, Виви! За его покровительство надо платить. Он переспал с половиной актрис Уэст-Энда.

– Но со мною он не спал, – возразила Вивиана. – И не будет. И не желает этого. Господи, Куин, он же там был с женой. Что, ты думаешь, там происходило? Любовь втроем на обеденном столе Чесли?

Куин поджал губы:

– Да, продолжай. Превращай все в шутку, Вивиана. Смейся надо мной.

Вивиана положила руку ему на грудь:

– О, саго mio, ты так молод!

– Черт побери, Виви, я ненавижу, когда ты это говоришь! – вспылил Куин. – Перестань вести себя так, словно я какой-то глупый щенок. Мне уже почти двадцать один год.

– Да, и мы с самого начала договорились, Куин...

– Да знаю я, черт побери! – Куин схватил Вивиану за руку и с силой сжал ее. – Я знаю. Я сдержу свое слово, Вивиана. Но мне чертовски это не нравится.

В спальне на время наступила гнетущая тишина, которую нарушал лишь шум, доносившийся с улицы. Затем Вивиана перевернулась на живот и оперлась на локоть, чтобы смотреть на Куина.

Как он красив, этот полумужчина-полумальчик, которого она полюбила с такой безудержной страстью. Вивиана вдруг совершенно неожиданно для самой себя поняла, что вопреки всему не в силах потерять Куина. Даже после всех этих обидных слов она не могла себе представить жизнь без него. Но существовала ли хоть какая-то надежда? Вивиана молилась об этом, и не только за себя.

__Куин, саго mio, скажи мне кое-что. Как ты собираешься жить дальше? – спросила Вивиана.

Куин поднял голову с подушки и с удивлением посмотрел на нее:

– Что ты имеешь в виду, Виви? Вивиана слегка пожала плечами:

– Сама не знаю. Ты никогда не думал... скажем, уехать куда-нибудь? Я имею в виду за границу?

– За границу? – удивился Куин. – Господи, куда же?

– В Европу. В Венецию или Рим, может быть?

– Какого черта надо уезжать из Англии? – рассмеялся Куин.

Вивиана почувствовала, что начинает сердиться.

– Может быть, потому, что можно задохнуться в этом высоконравственном месте?

– Виви, здесь мой дом, – ответил Куин и погладил Ви-виану по голове. – Давай больше не будем говорить, что кто-то куда-то поедет, ладно?

– Но как же твое будущее, Куин? – настаивала Вивиана. – Как ты намереваешься распорядиться своей жизнью?

– Буду жить, полагаю. А что же еще делать?

– Но ты никогда не думал, что мы могли бы... – Вивиана осеклась на полуслове, затем сглотнула и добавила: – Куин, ты когда-нибудь думал о браке?

Куин широко раскрыл от удивления глаза:

– Господи! С тобой? Вивиана отвела взгляд.

– С... с кем-нибудь, кого ты обожаешь, – только и смогла она выдавить из себя. – С... да, со мной.

– О, Виви! – прошептал Куин. – О, если бы в жизни все было так просто!

Вивиана ясно сознавала, какой удар будет нанесен ее гордости, но продолжала:

– Возможно, это на самом деле так просто, Куин. Ты говоришь, что не можешь жить без меня. Что тебе хочется объявить меня своей. Я спрашиваю: как сильно тебе этого хочется?

– Так вот из-за чего все эти колебания? Ты требуешь брака? О, Вивиана! Ты знала, что я не могу жениться на тебе, с самого начала наших отношений. Разве не знала?

Вивиана покачала головой:

– Я не требую, Куин. Это не так.

– Ради Бога, Вивиана, я наследник графского титула, – продолжал он. – Неужели ты не понимаешь, к чему это обязывает? Когда я должен буду наконец жениться, надеюсь, это будет по крайней мере лет через десять, мама женит меня на какой-нибудь бледной светловолосой английской мисс, папаша которой имеет множество титулов и пятьдесят тысяч фунтов в трехпроцентных бумагах, и моим мнением никто не будет интересоваться.

Вивиана прищурила глаза:

– О! Так я слишком стара, слишком иностранка и слишком незнатна для великой династии Хьюиттов? Не так ли?

– Послушай, Виви, – проворчал Куин, садясь. – Я этого не говорил.

– Думаю, тебе и не надо говорить! – Вивиана, чувствуя новый приступ тошноты, ударила кулаком по постели. И зачем только она заговорила об этом? Куин прав. Она всегда знала, что наступит конец. Но она спросила, и теперь отступать было некуда. – Через несколько недель, Куин, ты станешь совершеннолетним, – проговорила Вивиана дрожащим от гнева голосом. – Тогда ты будешь выбирать сам, на ком тебе жениться. И не смей притворяться, что это не так.

– Ах, Виви! – капризно скривился он. – У нас впереди целая жизнь! Я долго еще ни на ком не женюсь. Зачем портить то, что имеем?

Вивиана криво усмехнулась:

– Si, неприятное дело это будущее, не правда ли? Куин не заметил ее сарказма.

– Вот, моя девочка, – сказал он, целуя ее. – Посмотри, Виви, я что-то принес тебе. Это поднимет тебе настроение.

Куин слез с постели и, пошарив в карманах, вернулся с маленькой коробочкой.

– Открой, – велел он.

Вивиана подняла крышку и ахнула. В коробочке лежало кольцо – широкая с искусным орнаментом полоска золота со вставленным в нее одним большим рубином квадратной формы. Это действительно было великолепное ювелирное изделие. Но Вивиане захотелось вернуть его Куину. Почему он так настойчиво засыпает ее подарками? То, что ей нужно, нельзя купить за его деньги, а это кольцо наверняка обошлось Куину намного дороже, чем он мог себе позволить.

Куин оттолкнул от себя коробочку, когда Вивиана протянула ее ему.

– Надень его, Виви, – настойчиво попросил он. – Надень, но обещай мне одну вещь.

Вивиана неохотно надела кольцо на правую руку.

– Я... да, я постараюсь.

– Обещай, что ты сохранишь его. Обещай, что никогда не продашь его и время от времени будешь надевать и думать обо мне.

Вивиана смотрела на кольцо и едва сдерживала слезы горечи и обиды.

– Я никогда не перестану думать о тебе, Куин, – прошептала она.

– Как и я не перестану думать о тебе, Виви, – эхом отозвался Куин. Однако в его взгляде читалось явное недоверие. – Так когда тебе надо быть в театре?

– В шесть, – равнодушным тоном ответила Вивиана.

– Да, и мне надо скоро уходить, – продолжил он. – Мы теряем драгоценное время, когда могли бы доставить друг другу удовольствие. Я бы мог сказать тебе, Вивиана, что ты самое прекрасное создание на этой земле. Что от твоих глаз у меня перехватывает дыхание, а от вида твоей груди останавливается сердце. Ложись, моя дорогая, и давай снова займемся любовью.

Теперь это называлось «заняться любовью». А не его прежним вульгарным выражением.

Вивиане следовало прогнать Куина из своей постели, но воспоминания о более счастливом и приятном времени были до боли сильны, а впереди ее ждало унылое будущее. Вивиана с покорностью легла на спину.

Куин поднялся с постели несколько часов спустя, его настроение улучшилось, но взгляд оставался недоверчивым. Вивиана смотрела, как он одевается, и уже в который раз подумала о том, как он будет выглядеть в расцвете мужественности. Уже сейчас у Куина были широкие плечи, а на лице пробивалась темная борода.

Вивиана снова восхитилась совершенством черт его лица. Высокий лоб, тонкая линия носа, высокие скулы и глаза такого цвета, какой бывает у Эгейского моря в часы заката. Какую глупость совершила она, Вивиана, позволив Куину завладеть ее сердцем!

Она не сердилась на него, нет. Скорее принимала таким, каким он был. И не винила его. Виновата была ее страстная, романтическая натура. Но для пения необходима страсть. И нельзя жить полной жизнью без романтики. Вивиана смирилась с тем, что вместе с хорошим приходит и плохое и надо жить полной жизнью.

Надев сюртук, Куин наклонился над кроватью и посмотрел Вивиане в глаза так пристально, что на мгновение ей показалось, что он способен заглянуть в ее душу.

– Скажи мне вот что, дорогая. Ты меня любишь? Вивиана удивилась, ибо он никогда прежде не задавал этого вопроса. И она знала свое сердце так же хорошо, как знала, каким должен быть ее ответ. На это ей еще хватало гордости.

– Нет, Куин. Я тебя не люблю. А ты не любишь меня.

– Нет. Полагаю, что нет.

Вивиана пожала плечами:

– Так лучше всего, не так ли?

Куин резко выпрямился:

– Ладно, Вивиана. По крайней мере ты поступила честно.

Но Вивиана солгала. И, глядя, как Куин направляется к двери, она вдруг подумала, не сделал ли и он то же самое.

Нет. Нет, такого не могло быть.

Дверь захлопнулась. Вивиана устало вздохнула и закрыла глаза, едва сдержав слезы. Она слушала, как затихают его тяжелые шаги в коридоре. Одна предательская слезинка скатилась по ее щеке и упала на подушку.

Вивиана решительно поднялась. Нет, видит Бог, она не станет плакать. Одной слезы уже слишком много, и если появится другая, то им не будет конца.

Люси вошла в комнату, когда Вивиана надевала халат.

– Убрать здесь сейчас, мисс? – спросила служанка.

– Grazie. – Вивиана подошла к маленькому письменному столу, стоявшему под окном. – Сегодня я в последний раз пою Констанцию, Люси.

Вивиана открыла ящичек, в котором хранились ее скудные сбережения.

– Я знаю, мисс, – ответила горничная и начала оправлять постель. – Это было великолепно, не правда ли? А что вы будете делать дальше? Может, вам следовало бы поехать в Брайтон и отдохнуть? Может, мистер Хьюитт отвезет вас? Я слышала, там очень красиво.

– Дело в том, Люси, что завтра я уезжаю домой, – сказала Вивиана и протянула служанке тоненькую пачку банкнот. – Вот возьми. Я хочу, чтобы ты это взяла. Лорду Чесли не надо знать об этом.

Девушка с изумлением посмотрела на Вивиану и оттолкнула от себя ее руку:

– Но я не могу взять ваши деньги, мисс! Кроме того, непохоже, что они у вас лишние, и хотя мне не пристало говорить об этом, но я сказала.

– Люси! – с упреком в голосе воскликнула Вивиана.

– А что? Вы думаете, я не знаю, мисс, что вы посылаете домой каждый сбереженный пенни, и продаете украшения, и едите черствый хлеб к тому же? Кроме того, лорд Чесли платит мне достаточно за то, что я служу вам. А я это делаю с большим удовольствием.

С грустной улыбкой Вивиана вложила деньги в руку Люси:

– Возьми, там, куда я еду, нам с отцом деньги будут не нужны. И мне бы хотелось, чтобы ты вернулась в имение лорда Чесли и вышла замуж за этого твоего красивого лакея. Эти деньги – мой свадебный подарок. Ты должна купить колыбель, очень красивую колыбель для твоего первенца и думать обо мне, качая ее, si?

Люси разжала руку и смотрела на банкноты.

– Но как вы можете так сразу покинуть Англию? – спросила она. – Что будет с вами так далеко отсюда, в чужом месте?