– Куин! – радостно воскликнула Элис. – О, какой же ты красивый! Я так редко вижу тебя в вечернем платье.

Она жестом пригласила брата войти.

– Не говори глупостей, Элис, – усмехнулся Куин. – Ты видишь меня каждый вечер за обедом.

– Но ты не так выглядишь. – Элис снова уселась перед туалетным столиком. – По-моему, я никогда в жизни не видела такого до хруста накрахмаленного белья... А это твой новый фрак?

Куин не ответил. Никто никогда не обвинял его даже в намеке на щегольство, но в этот вечер он уделил своему туалету немного больше внимания, чем обычно. Да, ему хотелось выглядеть наилучшим образом. Хотя он и не задумывался почему. За его спиной Лили, горничная Элис, разбирала платья из груды, лежавшей на кровати, и относила их обратно в гардеробную.

– Да ты садись, Куин. – Элис придвинулась ближе к зеркалу и припудрила лоб. – Ты тут маячишь и раздражаешь меня. Мама уже спустилась? Я опаздываю?

– Нет еще, нет. – Куин усмехнулся и сел на изящный стул, предложенный ему сестрой. – Просто это я рано.

Элис оторвала взгляд от пудреницы и улыбнулась:

– Волнуешься?

Куин не видел в этом вопросе ничего смешного.

– Какой вздор, – отмахнулся он. – Скажи мне, Элис, Херндон придет сегодня?

Элис приподняла подбородок и старательно напудрила его.

– Бог с тобой, Куин. Откуда мне знать?

– А я думаю, что ты знаешь, – тихо сказал Куин. Элис смущенно улыбнулась:

– Я знаю, что он приглашен наряду с другими джентльменами или почти джентльменами из деревни. – Она взяла со столика тарелку с сыром и ломтиками яблок. – Дядя Чес такой же сторонник равенства, как мама – сноб. Я иногда удивляюсь: неужели они и в самом деле родились в одной семье? Хочешь кусочек? Это лучшее, что готовит миссис Чандлер.

– Боже, Элли, обед в восемь, а ты съела полфунта деревенского сыра? – заметил Куин, глядя на почти пустую тарелку.

Элис сделала обиженное лицо:

– Всего лишь крохотный кусочек! Я умирала от голода. Сегодня я совсем не завтракала.

– Тебя стошнит прямо на нас, моя милая, если не будешь осторожна, – шутливо заметил Куин. – А это платье, что на тебе, придется распустить в одном или двух местах.

– Возможно, я прибавила фунтов семь в весе. Ну и что? – Элис недовольно выпятила губы и постукала по ним пальцем, нанося на них что-то, извлеченное из маленькой баночки на туалетном столе.

– Ты права, – согласился Куин. – Ты прекрасно выглядишь, честно говоря, лучше, чем все эти годы.

Элис поставила баночку обратно на стол.

– Но ведь ты, Куин, пришел сюда не для того, чтобы расспрашивать меня о мистере Херндоне и смотреть, как я крашусь.

Куин расплылся в широкой улыбке:

– Именно за этим я и пришел. Проследить, чтобы эта куча вечерних платьев не свалилась с кровати и не погребла под собой бедную Лили живьем.

Лили прыснула от смеха и схватила последнее платье.

– Мы должны сделать высокую прическу, миледи, – взглянув через плечо, бросила она. – А пока вам лучше выбрать туфли.

– Пусть будут розовые, атласные, – ответила Элис, недовольно посмотрев на брата. Она повернулась на табурете и наклонилась, чтобы взять пару изящных розовых бальных туфелек. Волосы упали вниз блестящей волной. – Надеюсь, мама в лучшем настроении, чем ты, Куин, – застегивая пряжку, сказала она. – Иначе будет ужасно скучный вечер, и дело не в Генри Херндоне. Придет новый викарий со своей сестрой, а эта пара может уморить любого. И еще будет... – Элис выпрямилась. – Кто-то постучал в дверь?

Но Куин не сводил с сестры глаз. Странно, в том, как свет заиграл на ее волосах, было что-то знакомое. Но он много лет не видел Элис с распущенными волосами. Куин стряхнул с себя странное наваждение и, подняв голову, увидел, что в комнату вошла мать.

– Мама. – Он вскочил на ноги. – Пожалуйста, садись на мой стул.

– Спасибо, Куинтин. – Мать театральным жестом поднесла руку ко лбу и опустилась на стул. – Я просто падаю от усталости! И о чем только думал мой брат, назначая обед на восемь часов? Это неслыханное дело в деревне.

Элис вернулась к своему зеркалу.

– Дядя Чес придерживается европейского времени, мама, – сказала она. – Но по крайней мере он пригласил нас на шесть часов, на бокал хереса. Думаю, это очень любезно с его стороны. Возьми сыра.

Куин отодвинул стул от камина и снова сел.

– Это не имеет отношения к Европе, – продолжила леди Уинвуд, бросив подозрительный взгляд в сторону сына. – Это все из-за этой женщины и ее иностранных манер.

– Да, она иностранка, – сказала Элис, нанося румяна на щеки. – Поэтому, полагаю, ясно, почему у нее иностранные манеры.

Леди Уинвуд поджала губы:

– Прошу, не надо дерзостей, Элис. Тебе это не идет.

– Кроме того, дети графини обедают в половине шестого, – продолжала Элис, как будто не слышала мать. – Она никогда не пропускает их обеда.

– А вот я, – вставил Куин, – только что говорил, как замечательно выглядит Элис. По-моему, деревенский воздух наложил румянец на ее щеки и подарил неплохой аппетит.

Элис улыбнулась:

– Этот румянец появился из баночки с румянами, Куин. Сообщаю тебе на случай, если ты ослеплен моей красотой.

– А я получила сегодня интересное письмо, – сообщила леди Уинвуд, как обычно, меняя тему разговора по своему усмотрению.

– Расскажи, мама, – благодушно попросила Элис. – Можно надеяться, что это городские сплетни?

– Скорее, их отсутствие. – Леди Уинвуд снова бросила быстрый взгляд на сына. – Письмо от герцогини Грейв-нел, – продолжала она. – Она сообщает, что состоялась помолвка сэра Аласдэра Маклахлана с мисс Гамильтон.

– Ну, я думаю, что нет, мама, – возразила Элис. – Еще рано. Кроме того, они не собираются жениться до весны.

– Они, может быть, не собираются жениться вообще, – отрезала леди Уинвуд. – Подумай, Элис! Возможно, мисс Гамильтон как следует подумала, и возможно, Куинтин еще сможет помириться с ней.

– Мама, я полагал, что ты желаешь избежать дальнейшего скандала, – ответил Куинтин из-за журнала дамских мод, который Лили только что раскрыла на кровати Элис. – Сейчас примирение лишь подлило бы масла в огонь. Боже мой, Элис! Неужели эти широкие воздушные платья снова входят в моду? Выглядит так, как будто у них раскрытые зонтики под юбками.

Элис наклонилась к брату и сморщила нос:

– Они уродливы, не правда ли?

– О чем ты говоришь, Куинтин? – нахмурилась леди Уинвуд.

– О том, что эти бальные платья уродуют женскую фигуру, – сухо пояснил Куин. – И о том, что между мисс Гамильтон и мною все кончено. Она никогда не любила меня, а я никогда не любил...

– Любовь! – перебила его мать. – Какое отношение имеет к этому любовь?

– Мама! – Элис сердито взглянула на леди Уинвуд. – Только любовь имеет к этому отношение.

Леди Уинвуд снова поджала губы.

– Ты не любила Джона, а посмотри, как хорошо все получилось.

– Да уж, посмотри! – с некоторой горечью повторила Элис. – В тридцать два года я вдова, трое детей растут без отца, и брак оставил мало приятных воспоминаний.

– Элис!

– Это правда, мама. – Элис понизила голос, чтобы ее не было слышно в гардеробной. – Я никогда не хотела выходить замуж за Джона. Ты это знаешь.

– Но он был прекрасной партией! Вы были предназначены друг для друга еще с колыбели. Твой папа все устроил.

– Это я тоже знаю, – ответила Элис. – Мне сказали, что я должна исполнять свой долг, и я делала то, что мне велели. Так что не отнимай у меня права оплакивать утрату моих романтических идеалов.

– Но ты можешь снова выйти замуж, Элис, – сказал Куин. – Ты снова выйдешь замуж, и на этот раз выйдешь по любви.

– Куинтин, не говори глупостей! – воскликнула леди Уинвуд. – Кто, кроме охотника за приданым, ищущего невест по газетам, захочет жениться на вдове с тремя маленькими детьми?

Атмосфера в комнате неожиданно изменилась. Куин взглянул на сестру. Та от смущения слегка покраснела.

– Кто-нибудь захочет, – спокойно ответил Куин.

– Полагаю, ты говоришь об этом выскочке Генри Херндоне, – с раздражением заметила леди Уинвуд. – Он всегда слишком фамильярничал с Элис.

Куин почувствовал, что готов взорваться.

– Не думаю, что кто-то имеет право советовать Элис, за кого ей выходить замуж. – Леди Уинвуд открыла было рот, но он опередил ее, сказав: – Никто, мама.

Куин отложил журнал в сторону и встал.

– Элис совершеннолетняя и владеет состоянием, которое получила самым тяжелым путем, пожертвовав свое сердце на алтарь семейного долга. Она заслужила право теперь поступать так, как ей захочется.

Губы матери задрожали, а Элис, похоже, едва сдерживала слезы.

– Я не могу смириться с этим! – воскликнула леди Уинвуд. – Мы – Хьюитты, Куинтин. Мы не можем вести себя как нам заблагорассудится.

Куин подошел к двери и взялся за ручку.

– Я предлагаю тебе, мама, свыкнуться с моими взглядами на брак, – сказал он и повернулся к двери. – И, как ты любишь напоминать мне, теперь я глава нашей семьи. Я решаю такие вопросы, и вот что я ре...

– Но ты даже не знаешь, кого она выберет! – перебила Куина мать. – Что, если он окажется непод...

– Я знаю Элис. – Куин не дал матери договорить и отошел от двери. – Я знаю, что она неглупа. Я доверяю ей решать, что лучше для нее и для ее детей. И покончим с этим, мама.

– Ты вышла замуж по любви, мама, – тихо напомнила Элис. – Это был прекрасный брак, это правда. Но все равно брак по любви.

Леди Уинвуд встала.

– Мой долг велел мне любить своего мужа, – сказала она. – И я его любила.

Элис покачала головой:

– Это было не так, мама. Дядя Чес помнит. Ты тайком бегала на свидания с папой.

Леди Уинвуд густо покраснела.

– Возможно, бегала. Раз или два, – призналась она. – Извините меня, мне надо сменить эту шаль на что-нибудь потеплее. Куин, можешь приказать подать карету.

И леди Уинвуд с высоко поднятой головой покинула комнату. Куин взглянул на сестру и слабо улыбнулся. Они выиграли битву, подумал он. Но дым сражения еще не рассеялся.

Как только прическа Элис была закончена, они с Куином спустились в парадный холл.

– А где дети? Разве они не поедут?

– Мисс Брайт отвезла их на двуколке в четыре часа, – ответила Элис. – Они пообедают пораньше в классной комнате и вернутся домой раньше нас.

Вполне разумно, подумал Куин. Он был немного удивлен, когда Элис сказала ему, что дети тоже должны поехать. Но в деревне трудно найти товарищей для игр, а дети так просили. Они будут находиться в детской, объяснила Элис, играть и шуметь, в то время как взрослые гости буду наслаждаться более спокойными развлечениями.

В карете во время короткой дороги в Хилл-Корт леди Уинвуд вела себя безупречно. Куин задавался вопросом: добился ли он своего, или мать просто затаилась в ожидании другого удобного случая?

У ярко освещенного входа их встретил лорд Чесли, устроив суету вокруг своей старшей сестры. В примыкающей к холлу гостиной Куин заметил синьора Алессандри и лорда Диглби Бересфорда. Они стояли, облокотившись на пианино с бокалами вина в руках. Вивианы нигде не было видно.

– Остальные гости прибудут в семь часов, – объяснял лорд Чесли. – Я рад, что семья могла собраться до их приезда.

Синьор Алессандри склонился над рукой леди Уинвуд, как вдруг раздался страшный топот на лестнице.

– Дядя Куин! Дядя Куин! – ворвавшись в комнату, закричал Кристофер. – Вы можете пойти с нами наверх?

Куин, подняв бровь, взглянул на Элис.

– Полагаю, что могу, – ответил он.

Диана прыгала рядом, протягивая к Куину пухлые ручки.

– Там – свинья! – заявила она. – Свинья! На ней катается Фелис. Пойдемте посмотрим.

– Фелис, должно быть, очень храбрая, – заметил Куин, взъерошив волосы девочки. – Дядя Чес? Элис? Я пойду взгляну?

Чесли уже увлекся разговором с матерью Куина и синьором Алессандри.

– Старый охотничий трофей, – махнув рукой, объяснила Элис. – Дети любят играть с этой ужасной вещью.

Дети бросились вверх по лестнице, а рядом с Куином оказалась Серилия Бергонци.

– Эта свинья мертвая, – тихонько сказала она. – Но у нее есть клыки и такой свирепый вид.

– Спорю, что Кристоферу это нравится, – улыбнулся девочке Куин.

Серилия тоже улыбнулась.

– Он говорит, что поедет в Африку и застрелит такую же для себя, – доверительным шепотом произнесла она. – Но сейчас у него, кроме рогатки, ничего нет.

– Надеюсь, он не стреляет из нее в доме? Серилия поджала губы, но затем хихикнула.

– Стрелял один раз, – призналась она, когда они с Куином поднимались по лестнице. – Но мисс Брайт хлопнула его по рукам.

Когда они приблизились к двери классной комнаты, оттуда донесся громкий крик. Все бросились в комнату и увидели мисс Брайт, стряхивающую пыль с юбочки Фелис. Глаза девочки налились слезами.