Галия Мавлютова - Два солнца

Удар обрушился неожиданно, он пришелся откуда-то сверху. Тяжело. Будто на голову упал металлический молот. Какая-то могучая сила преодолела земное притяжение. От удара Лену отбросило к стене, затем откинуло вперед, вновь швырнуло назад: утратив равновесие, она почувствовала непереносимую боль и медленно поползла вниз. Глаза выхватили шляпку огромного гвоздя, торчавшего в стене кривым уродцем. Раньше его не было. Дом был новеньким, только что отремонтированным. Кругом сияющие стены, полированный пол, видимо, гвоздь забрел в этот дом случайно. Совершенно непонятно, откуда он взялся. Лена никогда еще не испытывала столь сильного потрясения. Внутренний спазм был сильнее и мучительнее физической боли. Стресс застопорил обычный ритм организма и заморозил сознание. Внезапно судороги прекратились, она почувствовала жар – внутри все горело.

– Не уходи, – сказала она и удивилась, Лена не узнала собственный голос. Он звучал иначе, чем полчаса назад. Это был голос, абсолютно не свойственный Лене, он принадлежал какой-то чужой девушке. – Не уходи. Я не смогу без тебя жить. Я умру, если ты уйдешь. Меня больше не станет. Ты мне нужен.

Лена была уверена, что умрет тотчас же, если он уйдет. Но его не тронули слова. Мужчина сжал кулак и стукнул по стене. Дом затрясся, заколыхался, будто во дворе взорвалась бомба.

– Да куда ты денешься! – крикнул мужчина и поспешно выбежал из комнаты. Хлопнула входная дверь. И сразу все стихло. За окном послышались мирные и домашние звуки. Из желобка стекала вода, только что прошел дождь. Летний, мягкий, ласковый дождь. Они давно собирались отдохнуть на природе. Да все времени не было. Наконец выбрались. Свидание быстро закончилось. И не только быстро, оно закончилось печально. Одним ударом. Вместе с входной дверью захлопнулась судьба, запирая девичье сердце на кованый замок. Лену никогда не били раньше. Никто. Родители воздействовали на единственного ребенка словом, они верили в чудодейственность риторики. Школьные потасовки обошли девочку стороной. Лена не терпела большого скопления народа и никогда не совала свой нос в чужие дела. Первый удар она получила от любимого мужчины. Олег всего лишь на несколько лет старше Лены. Разведен, упрям, своеволен. Но именно эти качества придавали ему шарм и обаяние. Разведен, значит, свободен, упрям – честолюбив, своеволен – наполнен чувством собственного достоинства. Все на свете можно объяснить. И все имеет свою цену. Лена гордилась Олегом. Она выставляла его напоказ, самолюбиво прижимаясь к нему, дескать, это мой мужчина. Он – мой человек. Никому его не отдам. Не позволю даже мизинцем к нему прикоснуться. Она сделала из своей любви шатер, скрылась в нем и никого не пропускала внутрь. Это был маленький рай для двоих. И в этом раю главенствовал мужчина. Лена старалась сделать все, чтобы Олег не тревожился, она выполняла любые его прихоти. По его настоянию переехала к нему в комнату, подружилась с соседями, мужественно переносила муки коммунальной жизни. Наконец, наступила благословенная минута, которую она так долго ждала, обмирая от неопределенности. Олег сделал ей предложение. Это произошло внезапно.

– Давай поженимся, – коротко бросил он, глядя, как Лена выкручивает мокрое белье.

Лена выронила тряпки, и они с шумом плюхнулись в таз. Мыльные брызги полетели во все стороны. Лена вытерла грязные капли со лба. Она тайно мечтала об этой минуте, давно, с детства, ведь все девчонки мечтают выйти когда-нибудь замуж. Но все случилось иначе, чем она себе представляла. Это должно было случиться в романтической обстановке. На берегу Эгейского моря. В японском ресторане. В конце концов, можно было поехать на Финский залив. Сердечные признания приятно слушать под шум морского прибоя и крики чаек. Ну не в коммуналке же принимать предложение руки и сердца от любимого мужчины! Здесь шумно и грязно, в коридоре снуют любопытные соседи, они явно подслушивают. Олег поморщился. Молчание Лены поразило его, ведь девушка должна немедленно дать согласие, немедленно. Неожиданная остановка вывела его из равновесия. Он ждал ответа. Лена молчала. Она смотрела на Олега, будто не слышала его, не понимала смысла слов. Думала о будущем.

– Что ты молчишь, милая? – сказал он и шагнул к ней.

Отодвинув ногой таз с бельем, Олег обнял Лену. Она прижалась к нему, испытывая непреодолимое желание. Это нестерпимое влечение она почувствовала в ту минуту, когда впервые увидела Олега. Оно сжигало ее изнутри, оставаясь неутоленным. Едва он прикасался к ней, желание вспыхивало с новой силой. Лена изнемогала от бурных ласк Олега, стремясь насладиться новыми впечатлениями, но они не приносили утоления. Лена приникла к Олегу и забыла о коммуналке, соседях, неустроенном быте. Уши, кончики пальцев, макушка – все пылало, будто внутри поселилось солнце. Лена водила пересохшими губами по его лицу, шее, груди, все было родным, горячим. Он поймал ее мягкий рот и припал к нему, будто хотел напиться. Олег тоже не мог утолить ненасытную жажду. Они проникали друг в друга, словно прыгали в колодец с ледяной водой, вода закипала, но не остужала разгоряченные тела.

– Дверь надо закрыть, – сипло выдохнула Лена.

– Потом-потом, – прошептал Олег, ловко уронив девушку на пол.

Он проделал этот пируэт вполне грациозно и безобидно, увлекаемый страстью. Лена очутилась на полу и уже не видела, не чувствовала, не ощущала, как бьется ее голова между тазом и колченогим стулом. Она очутилась на другом свете. В другом измерении. Там ничего не было. Ни таза, ни стула, ни соседей. Только двое влюбленных. Он и она. В этом измерении нет ничего материального. В нем превалирует солнечный свет. Очень много света. Много солнца. Оно сжигает тела и души, пронзает сердца острыми лучами, оставляя повсюду кровавые следы. Каждый луч проходит через сердечную мышцу, заставляя ее содрогаться от мучительной и сладкой боли. И нет ничего слаще в этом мире! Нет ничего мучительнее. Лена открыла глаза, увидела таз с водой, ножки стула. Она улыбнулась. Убогая обстановка не вызвала у Лены отвращения. Внутри нее разрасталось солнце. Оно нестерпимо жгло, покалывая кожу тонкими иглами.

– Ты согласна? – сказал Олег, прижимаясь губами к Лениной щеке.

– Разумеется, согласна, – прошептала она, испытывая жгучий приступ нового желания, словно в ее сердце поселилась ненасытная кобра, пожирающая все живое вокруг. Олег нежно засмеялся, почувствовав вибрацию женского тела.

– Потом-потом, – сказал он. Это было его любимое выражение. «Потом-потом». Олег всегда так говорил, когда хотел избежать какого-либо действия или поступка. Обычно он уходил от трудных разговоров, потом, когда-нибудь, немного позже. Зато сейчас все состоялось. Потому что потом – суп с котом. Она согласна, сейчас – согласна. И иначе не могло быть. В коридоре прошелестели чужие шаги. Соседи. Они тоже наслаждались пребыванием в другом измерении, но чужом, не своем, им уже не по силам устроить собственное пространство. Шаркающие шаги вспугнули девушку, Лена легко вскочила, быстро привела комнату в порядок. С этой минуты у Лены началась новая жизнь. Теперь все будет иначе, не так, как обычно. Вскоре Лена станет замужней женщиной. Рядом с ней всегда будет любимый мужчина. Олег Загорулько. Фамилия смешная, никудышная, можно оставить себе девичью. Ведь никуда не годится – Елена Загорулько. Елена Истомина гораздо благозвучнее – уж лучше остаться Истоминой. Не пойдешь же в поликлинику с такой фамилией. И загранпаспорт только что получила. Олег – очень милый, ласковый, он не станет протестовать, он разрешит оставить Лене ее девичью фамилию. Олег – умница, он выше тривиальных условностей. Истомина отбросила пустые мысли и занялась приготовлениями к свадьбе, она сама завела пусковой механизм, своей рукой повернув ключ судьбы. И вскоре завертелась предсвадебная карусель. Началась суматоха со списками, неразбериха с выяснением состава гостей с той и другой стороны, выбор портнихи и многое другое, что отвлекает от серых будней, обещая в конце тоннеля вселенский праздник для страждущей души. Внезапно появилось первое облачко разногласий. Влюбленные повздорили в момент подачи заявления. Прямо в ЗАГСе.

– Тебе что – не нравится моя фамилия? – насупился Олег. Его шею свело судорогой гнева. Лена посмотрела на его вздрагивающий кадык и разволновалась. Какая, в сущности, ерунда. Останется она Истоминой или будет Загорулько, никакой в этом разницы нет, лишь бы Олег был рядом с ней, всегда, всю жизнь, до смертного исхода.

– Нравится, очень. Я же люблю тебя. Мне не хочется менять документы: диплом, права, загранпаспорт, это же такая волокита в наше время, – нервно засуетилась Лена, вспыхнув маковым цветом.

– Ничего, не переломишься, – зло буркнул Олег, и Лена нехотя расписалась в заявлении. Из-за фамилии жениха на камень преткновения нашла первая коса разногласий, но внутреннее солнце не отреагировало на полосу препятствий, оно не заметило опасности. Влюбленные хлопотали, куда-то ездили, о чем-то переговаривались, в конце концов выдохлись, силы иссякли. Оба устало потирали воспаленные глаза. Нужно было отдохнуть перед свадьбой. Лена предложила отдохнуть за городом. На родительской даче. Там все и случилось.

– Это твой дом, надеюсь? – сказал Олег, вяло ковыряя вилкой присохшую икринку на краю тарелки.

– Нет, его родители построили, они всю жизнь его делали своими руками, видишь, он словно игрушечный, – сказала Лена, охотно поддерживая тему разговора. Она любила этот дом. Все детство прошло в нем. Дом еще помнит маленькую девочку с косами, бегавшую по полянке со скакалкой. В такт скакалке подпрыгивали банты, оставляя на пестрой полянке бойкие тени. Иногда Лене казалось, что она видит эту девочку с бантами. Казалось, и трава запомнила и сохранила солнечные тени из далекого детства.

– И квартира тоже – родительская? – сказал Олег, скользнув вилкой по тонкому фарфору. Блюдце издало неприятный пронзительный звук, у Лены больно сжалось сердце. Девушка почувствовала обиженную мышцу, будто воочию увидела ее сокращение. Когда-то она прочитала, что от неприятных слов на сердце остаются рубцы. Иногда они становятся смертельными.

– Д-да, разумеется, родительская, – сказала Лена.

Истомина удивленно подняла брови – к чему он клонит? У них все будет. И квартира, и дом, и машина. Целых две машины. Нет, три. Одна будет запасной. Для гостей и родственников. Мало ли кто в гости нагрянет, не оставлять же людей без колес.

– А родители у тебя кто такие? Бизнес, госслужба? – продолжал допрашивать Олег.

Лена виновато потупилась. Да, ее родители не дослужились до больших чинов, они не хватали с неба звезд, но нельзя же винить людей за то, что они остались внизу, на самой нижней ступеньке.

– Да нет, что ты, они у меня скромные люди, – засмеялась Лена, – обычные, как все в этом городе. И все, что у них есть, они своим трудом заработали.

– Так ты у нас бедная невеста, получается? – едко ухмыльнулся Олег.

– Почему – бедная, почему – получается? Олег, я отлично устроена, у меня хорошая зарплата, и родители мне помогают. Точнее – помогали, я отказалась от помощи, сама неплохо зарабатываю, – сказала Лена, покраснев от обиды. Обида разрасталась, но она не смогла погасить палящее солнце. Злые слова звучали параллельно, не пересекаясь с внутренним состоянием. Они ранили сердце, но не душу.

– А сколько им лет? Сорок пять на рыло, девяносто на двоих, – откровенно злился Олег. Его что-то изводило, он выворачивал злость наизнанку, комкал ее, мял, пытаясь расправиться с ней. Но ему плохо удавалось, он уже не справлялся со своим состоянием.

– Папе – сорок шесть, маме – сорок четыре, ты прав, им девяносто на двоих, а что в этом плохого? Они у меня еще юные и бодрые, – невесело засмеялась Лена. Своим грустным смехом она пыталась разрядить грозовую обстановку, но у нее ничего не вышло. Вместо разрядки получился высокий накал, ситуация выглядела раскаленной добела.

– А ведь тебе ничего не светит с наследством, – сказал Олег и поднял голову. До сих пор он упрямо смотрел в тарелку, словно хотел разглядеть там какие-то знаки, шифр, код, но не разглядел, не расшифровал. Он смотрел в глаза Истоминой, будто в них спряталась разгадка.

– Не светит, – покорно согласилась Лена, – мне оно ни к чему. Пусть мои родители живут еще сто лет.

– Двести, – вдруг обозлился Олег. – Двести пусть проживут. Нам ведь не жалко, так?

– Олег, перестань, подумай, о чем ты говоришь? Неужели я должна желать смерти собственным родителям? Ты что, не выспался? – встревожилась она.

– С тобой выспишься, – повысил голос Олег, – ты из меня все соки вытянула, ненасытная.

Его затрясло от негодования, Олег резко встал и подошел к окну. По стеклу шумно бились струйки дождя. Казалось, они всхлипывают. «Это дом плачет, его обидели», – подумала Лена и прикусила губу. Ей тоже хотелось плакать.