– Бог простит, – резонно заметила Лена.

Истомина гордилась собой, вместо слезных причитаний, обвинений, упреков, обид она высказывала свои и не свои мысли. Эти замечания принадлежали другой Истоминой, не ей, не Лене, та, другая, появилась на свет год назад. И это она резонировала, равнодушно доминируя над своей страстью ледяным сердцем. Олег испугался. Он пристально смотрел на Лену, пытаясь разглядеть настоящее лицо под маской. Истомина снисходительно усмехнулась. Новая маска плотно обтянула ее лицо, налипла на кожу – не содрать. Ржавым гвоздем не проткнуть душу. Раны затянулись. Новая кожа – плотная, надежная, как дубовый нарост. Люди, как деревья. С каждой обидой в душе нарастают кольца, по ним можно сосчитать, сколько обид причинили, сколько горя вынесла хрупкая ткань, невидимая и неосязаемая. Самой ткани нет, ее не увидишь невооруженным взглядом, а кольца есть, они заметны даже окружающим.

– Ты прости, Ленок, прости и возьми меня к себе, без тебя я пропаду, окончательно пропаду, – быстро произнес Олег.

И его обдало жаром чужой души, ведь с этой минуты Лена ему больше не принадлежала. В течение года Олег уверял самого себя, что все еще можно исправить, уладить, заклеить. Он считал Лену своей, кровной, думал, что имеет на нее права. И вот все ушло. Былая уверенность тихо сменилась тоскливым унынием.

– Не пропадешь, Олег, куда ты денешься, – сказала Лена, невольно повторив его слова годичной давности. Истомина сделала это не нарочно. Слова прозвучали в один лад с голубиным клекотом. Сказала и сказала, ничего особенного.

– Да ты пойми меня, Ленок, я же не хотел ничего дурного, так вышло. Я проигрался, остался без гроша, потом эта авария, суд, потерпевшая, кредит на пятнадцать лет – впереди полная безысходность. И ты – юная, только что из университета. Ну что мы бы с тобой стали делать в этой жизни? Поспешили со свадьбой, Ленок, мы слишком рано встретились, – возбужденно заговорил Олег, пытаясь доказать свою правоту. – А за год я много сделал, много работал, думал, старался устроить свои дела. Я больше не играю. Бросил. И суд прошел, меня полностью оправдали. Потерпевшая отказалась от иска. Я почти успокоился. Проценты по кредиту выплачиваю. И ты уже на ноги встала. Все у нас будет в порядке. Мы с тобой еще заработаем хорошую жизнь, обязательно заработаем, Ленок! Вот увидишь.

Он говорил и говорил, громко и оглушительно, но не верил своим словам, в них было много чувства и жалости к себе самому. Он много работал, страдал, и ему требовался отдых. И не только отдых, Олег нуждался в крепком и надежном плече. Он устал, безмерно устал. Истомина кивнула в такт словам. Он говорил, а она кивала. «Какая-то печальная мелодия у нас получается, грустная», – подумала она.

– Ты успокойся, Олег, я все понимаю, будь счастлив, но без меня, – сказала Лена и направилась по аллее, небрежно помахивая рукой. Истомина прощалась с бывшей любовью, не с Олегом, нет, она навсегда простилась с прошлой и прошедшей любовью. Вместе с ним она не могла находиться, Олег слишком возбужден, чересчур перенасыщен эмоциями. Опасная компания.

Олег остался на прежнем месте, не понимая, почему она уходит. Целый год он пребывал в уверенности, что стоит набрать ее номер, позвонить, прийти, вывернуть душу наизнанку, и Лена бросится ему на шею и на все согласится. Ведь он жил и работал ради нее, ради общего будущего. Когда-то Лена умирала от любви к нему, и ему казалось, что она вечно будет умирать. Она простит любое прегрешение, стоит ему лишь на мгновение пойти на попятную. Не простила, разлюбила, вычеркнула из памяти. Руки ледяные, страшно прикоснуться. Олегу стало не по себе. Все представления о женщинах мигом оказались перевернутыми, оказывается, они не так глупы, не так наивны. Олег сердито сплюнул от отвращения. Любое сопротивление приводило его в ярость. В бешенстве он схватил газету со скамейки и скомкал, и пошел, почти побежал по аллее в противоположную сторону. В кулаке Олег сжимал бумажный комок и все мял его, мял, будто хотел раздавить.


Костя стоял в коридоре, прислонившись к стене. Длинная фигура торчала согнутой стамеской, будто упрекая Лену за что-то, а заодно пыталась напомнить ей о себе и еще о чем-то важном и неотложном: о служебных делах, карьере, заработке и невыплаченном кредите. Лена засмеялась, скрывая внутренний смешок под бесстрастной внешностью. Почему-то все мужчины в ее жизни обладают высоким ростом. Все трое похожи, особенно внешне. И все они разные. Интересно, Костя способен ударить женщину, даже в случайном порыве? Лена подумала и тут же избавилась от нелепого вопроса. Пусть он живет, как ему хочется, и делает что ему угодно. Хочет – пусть стоит в коридоре, изображая немой укор. Истоминой это не касается. У него есть законная супруга, наверное, ей пятнадцать лет уже исполнилось.

– Костя, что вы тут делаете? – сказала она, пытаясь отодвинуть длинное тело программиста от двери.

– Вас жду, Лена, и давно жду, – сказал Костя, отпрянув от притолоки.

– Вы напрасно тратите время, с машиной все в порядке, она работает без сбоев и помех, Костя, у вас что, других дел нет в «Энтерпрайзе»? – сердито выговорила Лена, втискивая магнитную карту в узкую щель замка.

– Другие дела есть, у меня много работы, и здесь, и еще в одном месте, но мне хочется объяснить вам, что я женился по глупости, случайно, по ошибке, – нервничая и заикаясь, проговорил Костя, входя следом за Леной в офис.

– А мне-то какое дело до вашей личной жизни, меня это не касается, – сказала Лена, помахивая сжатым кулачком. Да что же это такое? Вот очередная напасть на голову. Кажется, у мужчин других дел нет, только и занятий, бродить по офисам и объясняться девушкам в небесных чувствах.

– Вас это касается в первую очередь, ведь я люблю вас, – с торжествующим видом произнес Костя и высоко вздернул вихрастую голову, отчего стал похож на задиристого подростка.

– А я вас не люблю, и прекратите, наконец, меня преследовать, – сказала Лена, стараясь обойти очередное препятствие на пути, возникшее совершенно случайно, по глупости, но Костя загородил дорогу, удерживая Истомину за плечи. Она потрясла плечами, пытаясь избавиться от нечаянных объятий, но ей не удалось сбросить его руки. И она замерла. Лене понравилось стоять под высокой тенью, будто под деревом в жаркий день.

– Лена, поймите, я не преследую вас, я люблю, и вы меня любите, – он с силой тряхнул ее, Лена едва удержалась на ногах. Она сбросила его руки с плеч и отошла к окну. Прикусила губу, чтобы сдержать себя. Новая, очень сложная ситуация, каким образом выбраться из нее?

– Костя, я не давала вам повода для такого поведения, вы согласны? – сказала она, не оборачиваясь.

– Согласен, – он подбежал к ней, но запнулся, остановился неподалеку, вдыхая запах ее волос.

Истомина бездумно смотрела в окно и никого внизу не видела, она знала, что необходимо найти разумный выход, нужно срочно подобрать правильные слова, ведь нельзя обижать хорошего человека. Они вместе работают, и неизвестно, чем может закончиться резкость и неприятие. Достаточно уже выпало испытаний на ее долю, любой промах способен вызвать череду последующих неприятностей.

– Костя, хотите, мы останемся друзьями, вы можете приходить ко мне в любое время без приглашения, я всегда буду вам рада, – спокойным и равнодушным тоном сказала Лена и прошла сквозь него, будто он был проницаемым пустым облаком. Истомину больше не трогали его слова, не волновали. Она уселась за стол и включила компьютер. Облокотилась, прижав ладонь к щеке, задумалась. Костя стоял посреди офиса, не понимая, что происходит. Истоминой не было. Вместо нее за столом сидела незнакомая девушка, чужая, отстраненная, будто с другой планеты прилетела. Костя повернулся и вышел, тихонько притворив дверь. Лена тихо засмеялась, посмотрев ему вслед. Она играла с людьми, как с картонными фигурками, будто нарезала себе бумажных кукол и устроила мир по-своему. Ей нравилось новое занятие, это было чрезвычайно увлекательно. И с Анжеликой получилось великолепно, одна женщина хотела навредить другой, но ничего не вышло. И Настя вовремя предупредила, и Лена справилась с работой, пришлось помучиться, но справилась же. Никто не узнал о случившемся, даже владелец компании. Сейчас уже поздно предъявлять претензии кому-либо, Анжелика до сих пор уверена, что скоро все раскроется, статистические ошибки рано или поздно вылезут на поверхность, Лена получит по заслугам, а вредительство останется нераскрытым. Ведь Анжелика способна свалить любую оплошность на чужую голову. А Настя – молодец. Верный товарищ, отличная подруга. Они давно не виделись. Лена набрала номер городского телефона.

– Настя, ты чем сейчас занимаешься? – сказала она, умиляясь от нахлынувшего чувства. Кроме Насти, у Лены никого нет, самый близкий человек на свете – любимая подруга.

– Ой, Ленка, ты? – охнула Настя. – Я сейчас прибегу, можно?

– Прибегай-прибегай, у меня есть лимонный пирог, свежий, только что из кондитерской, – сказала Лена, зная, что Настю можно завлечь в любые дебри куском свежего пирога. Красная Шапочка в натуральном виде, только чепчика не хватает. Настя примчалась ровно через две минуты, Лена не успела включить чайник.

– Ленка, столько новостей, а ты тут сидишь и ничего не знаешь! – закричала Настя душераздирающим голосом, при этом она мельком бросила взгляд на промасленный пакет на столе, успела обхватить Лену за плечи, чмокнуть ее в щеку. Все это она проделывала легко и стремительно, не без некоторой доли изящества. Словно мотылек. Ест пироги и не толстеет. Веселится без причины. Работает играючи. Любая позавидует. Еще бы! Зарплата – тридцать шесть тысяч, живет одна, ездит на элегантной машине. Кавалеров хоть отбавляй. Лена залюбовалась, поглядывая на подругу. Не ходит, летает.

– Рассказывай новости, а то я совсем от жизни отстала, – сказала Лена, наливая кипяток в пузатую чашку с толстыми краями. Пить из такой удобно, губы не обожжешь.

– Во-первых, есть новости от Анжелики, эта крыса сидит в своей норе и изобретает новые интриги. Она ночами не спит, придумывает людям разные пакости. И тебе она решила навредить. Прислала как бы нормальный квартальный отчет, а сама исправила в нем основные цифры, она надеялась, что ты ничего не заметишь, подготовишь доклад Пенкину на основе «липовых» данных, и он тебя уволит без выходного пособия, – прошамкала Настя туго набитым ртом. Кусок пирога не желал влезать целиком, он торчал из Настиного рта рваными краями.

– А я и не заметила, – возразила Лена, подставляя ладони ковшичком к Настиному рту, чтобы поймать непослушные крошки. Но упрямые крошки проигнорировали ковшичек, просыпались мимо, прямо на стол и документы. Тогда Лена убрала бумаги.

– Заметила бы обязательно, ведь Анжелика владеет не всей статистикой, часть отчетов еще филиалы досылают, ты бы сразу наткнулась на расхождение в цифрах, – пояснила Настя, активно двигая челюстями.

– Было бы уже поздно, – вздохнула Лена, подвигая Насте вторую тарелку с пирогом. Настя спасла карьеру Истоминой. Сейчас Лена была готова накормить любимую подругу до отвала. Истомина лишь недавно полюбила Настю, раньше она принимала ее дружбу как должное. Иногда внимание Насти раздражало Лену, слишком назойливой казалась подруга в своем чрезмерном участии. Недаром говорят – пуд соли надо съесть, чтобы узнать как следует человека. Пуд – не пуд, а пирогов съедено много, кто бы их считал.

– Так вот, слушай, что я тебе расскажу, только не падай в обморок, – сказала Настя, вытирая губы салфеткой, она отвалилась на спинку стула, сытая и умиротворенная. Обе тарелки сиротливо опустели. Лена посмотрела в пакет, пустой, угощать больше нечем. Но Настя замахала руками, дескать, ничего не хочу, наелась.

– Не упаду в обморок, только рассказывай быстрее, – попросила Лена, убирая со стола. Настя не умела и не любила хозяйничать. С удовольствием принимала участие в любом застолье, зачастую объедалась, объясняя любопытным – ем про запас, но никогда не возилась с чашками и тарелками. Если не было поблизости сытного угощения, Настя откровенно и честно голодала, лишь бы не связываться с проклятым бытом.

– Ленка, я их видела вдвоем, они сидели в машине, – прошептала Настя, скашивая глаза к переносице, что явно означало: нечаянно раскрыт тайный заговор. Дворцовые интриги «Энтерпрайза» налицо. Истомина иронически прикусила губу, чтобы не расхохотаться, но смех упрямо рвался из нее. День был счастливым, все шло гладко, так, как она мечтала когда-то. Впереди расстилалось ровное шоссе без выбоин и ям.

– Кто сидел, где, в чьей машине, Настя, говори немедленно, а то я тебя прогоню, мне еще работать надо, Пенкину доклад готовить, – потребовала Лена, вытаскивая из затемнения документы и отчеты.

– Пенкин в Москве, он только на будущей неделе приедет, – сообщила Настя, округлив глаза. Да разве может сравниться по сногсшибательности доклад Пенкину с Настиной новостью? Пенкин – владелец корпорации, его имя обязано наводить ужас на сотрудников. Но Насте все нипочем, она даже хозяина «Энтерпрайза» за человека не считает. Натура у нее такая, немного нахальная.