Разумеется, на свадьбу требовалось явиться в вечернем туалете. Я как раз начал работать в «Питерс Груп», но получить первую зарплату мне лишь предстояло; поэтому и без слов ясно, что денег у меня было в обрез. Их хватило, чтобы взять напрокат смокинг.

Тесниться мне приходилось еще у одного товарища по студенческому братству. Его звали Лиам Робертсон, он поступал в школу права при Университете Северной Каролины. Он тоже вырос в Шарлотте, но мы никогда не были особенно близки: он из тех, кто злорадствует, нарушая обещания, и кормит разноцветным желе с алкоголем доверчивых первокурсниц. Но ребятам из общества «Альфа-гамма-ро» полагается держаться вместе.

До того дня я надевал смокинг всего один раз. Я брал напрокат темно-синий смокинг для школьного выпускного. А фотоснимок в нем вместе с моей тогдашней подружкой красовался на каминной полке в доме моих родителей до тех пор, пока я не женился. Но к тому смокингу прилагался пристегивающийся готовый галстук-бабочка, а к этому тот, который надо было завязывать.

Увы, ни я, ни Лиам Робертсон понятия не имели, как завязывать галстук-бабочку. Я успел предпринять не меньше полудюжины попыток, когда дверь дома Лиама открылась и вошла Эмили.

Я и раньше встречался с ней, но знакомы мы не были. Они с Лиамом выросли в одном районе, но, по-видимому, просто дружили. Тем не менее Лиам позвал ее с собой на свадьбу – «чтобы замолвила за меня словечко, если я захочу с кем-нибудь познакомиться». Увидев Эмили, я не поверил своим глазам.

Это была уже не та Эмили, которую раньше я встречал в компании Лиама, – одетая обычно в длинные цыганские юбки, сандалии и не пользующаяся косметикой. Женщина, которая стояла передо мной, была в коктейльном платье с глубоким вырезом и черных туфлях-лодочках на шпильках, элегантность ее облика подчеркивали стильные бриллиантовые сережки-гвоздики. Тушь на ресницах оттеняла редкий цвет ее глаз, алая помада поблескивала на пухлых красивых губах. Волосы ниспадали волнами с плеч.

– А, Эмили! – воскликнул Лиам. – Рассу как раз надо помочь одеться!

– И я тоже рада тебя видеть, Лиам, – усмехнулась она. – Ах, да, спасибо за комплимент.

– Кстати, классно выглядишь, – спохватился Лиам.

– Опоздал, – негромко фыркнула она и неспешно приблизилась ко мне.

– Бестолковый, как всегда, – сказала она, словно самой себе. – Насколько я понимаю, ты и есть Расс?

Я кивнул, стараясь не глазеть на нее.

– А я Эмили, – продолжила она. – Формально – девушка Лиама, но по сути дела нет. Для меня он скорее как эгоистичный младший братец.

– Я все слышу! – возмутился Лиам.

– Само собой. Ведь я говорю о тебе.

При их непринужденной перебранке я почувствовал себя не в своей тарелке. Ее лицо находилось всего в нескольких дюймах от моего.

– Так, что у нас тут? – Она распутывала галстук и снова накидывала его на мою шею. Ростом она была лишь немного ниже меня, и я уловил пьянящий цветочный аромат.

– Буду признателен, – сказал я. – Но откуда ты знаешь, как это делается?

– Приходилось помогать папе, – объяснила она. – Ему никогда не удается завязать галстук как полагается. Вечно выходит криво.

Ее длинные пальцы творили чудеса, завязывая и расправляя бабочку. Наши лица сблизились, словно для поцелуя, и меня вновь поразила ее красота. Сначала губы, потом очертания шеи притянули мой взгляд. Вырез платья был таким глубоким, что я увидел крошечный кружевной бантик спереди на ее лифчике.

– Нравится? – поддразнила она.

Густо покраснев, я поспешно отвел взгляд и уставился вперед, неподвижный, как курсант военной академии «Цитадель». Она улыбнулась.

– Ох уж эти мужчины, – сказала она. – Все вы одинаковы.

Я продолжал стоять по стойке «смирно» и молчал, пока она не закончила. Потом легонько хлопнула меня по груди, подмигнула и добавила:

– Но ты, похоже, милый, я тебя прощаю.


Подъезжая к дому Эмили следующим утром, я увидел, как она грузит сумку-холодильник в свой внедорожник.

Лондон выскочила из машины, бросилась к ней и крепко обняла.

– А где Бодхи? – услышал я вопрос дочери.

– В своей комнате, – ответила Эмили. – Выбирает пару фильмов в дорогу. Хочешь подняться и помочь ему?

– Да, мэм! – Лондон побежала к дому и вскоре скрылась из виду.

Эмили проводила ее взглядом и повернулась ко мне. Она была в шортах и топе, волосы собраны в «конский хвост». В этом непритязательном наряде «мамочка в парке» она буквально излучала здоровье и жизненную силу. Я не мог наглядеться на ее густые волосы и чистую кожу.

– «Мэм»? – повторила она, удивленная вежливым обращением Лондон. Я подошел ближе.

– Она хорошо воспитана, – объяснил я, надеясь, что мое внимание к ней не слишком очевидно.

– Мне нравится. Я пыталась приучить Бодхи, но ничего не вышло.

Когда детей не было рядом, она выглядела совсем юной девушкой, той самой, которую я когда-то знал. Мне вдруг показалось, что я потерялся во времени.

– Хорошая предстоит поездка, – заговорил я. – Лондон уже в восторге.

– Бодхи тоже, – кивнула она. – Он хочет, чтобы Лондон ехала в нашей машине.

– Ладно, – согласился я. – А я за вами.

– Ты тоже поедешь с нами, глупый. Две машины нам ни к чему, к тому же мне с этой парочкой не справиться без твоей помощи. И кроме того, до зоопарка два часа езды, а этот малыш, – она кивнула на свой внедорожник, – проигрывает с дисков детские фильмы.

Ее шутливые слова перенесли меня в прошлое, к нашему первому разговору, и я сразу вспомнил, как нервничал тогда.

– Повести машину? – предложил я.

– Только если не хочешь взять на себя раздачу угощения. А это значит, что каждые несколько минут придется доставать еду и передавать назад, нашим пассажирам.

Я вспомнил слова отца о наших семейных поездках.

– Нет уж. Лучше я за руль.


Мы еще не успели выехать из нашего района, как Бодхи спросил, можно ли им посмотреть третий «Мадагаскар».

– Подожди хотя бы, когда мы доедем до шоссе, – ответила Эмили.

– А пожевать что-нибудь можно? – спросил Бодхи.

– Ты же только что позавтракал.

– Я есть хочу.

– Что тебе дать?

– «Золотую рыбку»! – потребовал Бодхи.

Вивиан категорически запрещала держать в доме подобные лакомства. А во времена моего детства мы грызли их постоянно.

– А что такое «золотая рыбка»? – поинтересовалась Лондон.

– Сырный крекер в виде рыбки, – объяснила Эмили. – Очень вкусный.

– А мне можно попробовать, папа?

Я бросил на нее взгляд в зеркало заднего вида. Интересно, как Лондон воспринимает то, что рядом со мной спереди сидит Эмили, а не мама, и имеет ли это для нее хоть какое-то значение?

– Конечно, можно.


Поездка пролетела незаметно. Дети были увлечены фильмом, но поскольку сидели они совсем рядом, в разговоре мы остерегались упоминать Вивиан и Дэвида. И не затрагивали наше общее прошлое. Вместо этого я рассказывал, чем занимаюсь на работе, а Эмили – о своих картинах, о том, что в середине ноября у нее выставка, а значит, дел будет больше, чем обычно. Потом речь зашла о наших родных, мы болтали и смеялись, словно никогда и не расставались.

Но несмотря на всю непринужденность, эта поездка воспринималась как нечто новое и немного странное. Не свидание, но все же то, чего я даже представить себе не мог еще несколько месяцев назад. И хотя я предвидел угрызения совести, но так и не почувствовал их. Глядя на Эмили, я не понимал, как Дэвид мог сглупить и потерять ее.

И само собой, терялся в догадках, как и сам мог так сглупить.


– Надолго их не хватит, – предсказала Эмили вскоре после приезда в зоопарк. Как только мы припарковались, дети проделали путь от стоянки до кассы бегом, потом понеслись к фонтану, затем – в сувенирную лавку. Я с гордостью отметил, что Лондон, видимо, унаследовала мои спортивные гены, потому что не отставала от своего друга ни на шаг. Лондон и Бодхи изучали витрину, ожидая, когда мы их наконец догоним.

– Даже смотреть на них и то утомительно.

– А ты успел пробежаться сегодня утром?

– Да, выходил, но ненадолго. Мили четыре пробежал.

– Ты молодец, а моей единственной физической нагрузкой за весь день будут блуждания по зоопарку.

– Как же тебе удается поддерживать форму?

– Танцами на пилоне, – ответила она. Увидев мое ошарашенное лицо, рассмеялась.

– Тебе наверняка понравилось бы. – Она толкнула меня в плечо. – Глупый, я же шучу. Но видел бы ты свое лицо сейчас! Это бесподобно. А вообще я стараюсь ходить в тренажерный зал хотя бы пару раз в неделю. Но мне повезло с генами, к тому же я слежу за своим питанием. Это проще, чем постоянно заниматься спортом.

– Для тебя – может быть, а я люблю поесть.

Едва мы вошли в лавку, Лондон кинулась ко мне.

– Папа, смотри, бабочкины крылышки! – закричала она, указывая на пару кружевных полупрозрачных крыльев, как раз ей по размеру.

– Очень красивые.

– А можно, мы их купим? Если я вдруг буду бабочкой на танцах?

– Даже не знаю, детка… – замялся я.

– Ну пожалуйста! Они такие красивые! И даже если бабочкой на танцах я не буду, я смогу надеть их прямо сегодня, и тогда зверям будет весело. А дома я покажу их Мистеру и Миссис Крапинке.

Насчет зверей я сомневался, но, взглянув на этикетку, увидел, что цена вовсе не заоблачная.

– Ты правда хочешь сегодня надеть их?

– Да! – Она запрыгала от нетерпения. – А Бодхи хочет крылья как у стрекозы.

Я почувствовал взгляд Эмили и повернулся к ней.

– Если они убегут, так их будет легче рассмотреть в толпе, – заметила она.

– Ладно, – сдался я, – но только крылья – и больше ничего, договорились?

– И только после того, как намажетесь кремом от солнца, – добавила Эмили.

В отличие от меня, она не забыла прихватить его.

Я расплатился и помог Лондон надеть крылья, а Эмили помогла Бодхи. Потом она густо намазала их кремом, и дети убежали, раскинув руки.

Зоопарк делился на две большие зоны – «Северная Америка» и «Африка». Сначала мы отправились в «Северную Америку», бродили по дорожкам между вольерами, восхищались всеми животными – от обыкновенных тюленей и сапсанов до аллигаторов, ондатр, бобров, пумы и даже черного медведя. Дети подбегали к вольерам раньше, чем мы, и к тому времени, как мы с Эмили догоняли их, им уже не терпелось идти дальше. К счастью, посетителей в зоопарке было немного, несмотря на чудесную погоду. Жара спала, впервые за несколько месяцев влажность снизилась до нормальной. Но это не помешало детям то и дело клянчить фруктовый лед на палочке и газировку.

– А как дела у Лиама? – спросил я Эмили. – Уже десять лет ничего о нем не слышал. Знаю только, что он работал юристом где-то в Эшвилле и женился уже во второй раз.

– Работает он все там же, – ответила она, – а его второй брак распался так же быстро, как и первый.

– Она ведь тоже была официанткой в баре, верно? Когда они только познакомились?

– У него свои пристрастия, – с улыбкой объяснила Эмили. – Это очевидно.

– Когда ты в последний раз с ним общалась?

– Месяцев семь или восемь назад. Он узнал, что я развелась, и пригласил меня на свидание.

– Это он был одним из тех парней, кому во второй раз ты отказала?

– Лиам? Господи, нет, конечно! Да, мы знаем друг друга с детства, но понимаешь, он всегда казался мне слишком самовлюбленным и эгоистичным. В студенческие годы мы держались вместе скорее в силу привычки, чем из-за дружеских чувств. «В силу привычки» – это значит, что он являлся ко мне минимум раз в семестр, обычно выпившим.

– А я не мог понять, почему ты его терпишь… – признался я.

– Потому что наши родители дружили и жили мы друг напротив друга, через улицу. Мой отец думал, что он далеко пойдет, но, слава богу, мама мигом его раскусила. Словом, мы общались просто потому, что он всегда был рядом. В кампусе, дома. В то время я еще не научилась отсекать лишнее. В том числе и людей, даже когда они оказывались подлецами.

– Но если бы не он, мы бы не встретились.

Она задумчиво улыбнулась.

– Помнишь, как ты пригласил меня на танец? На той свадьбе?

– Помню. – Мне понадобилось больше часа, чтобы набраться смелости. К тому времени Лиам уже переключился на женщину, которая позднее стала его первой женой.

– Ты меня боялся, – с понимающей улыбкой добавила Эмили.

Я остро ощущал ее близость; впереди нас шагали Лондон и Бодхи, и у меня в памяти всплыла книжка, которую я читал Лондон на ночь. Мы шли парами, как в книжке, потому что никто не должен быть одиноким.

– Я не боялся, – объяснил я, – скорее стеснялся, потому что ты заметила, как я пялился на тебя, пока ты завязывала мне бабочку.