Они уезжали в Стамбул в странном качестве, они больше не были парнем и девушкой, как в годы студенческой юности, их было сложно назвать безликим словом «друзья», больше подходило банальное определение «мы с ним / с ней живем вместе». Вернулись же они парой. И пусть Максим хотел сделать ей правильное предложение, Даша не собиралась ждать, когда он найдет то самое время и место, она это предложение уже приняла. Кто-то говорил, что инициатива женщины в отношениях наказуема, Даша была готова это признать, в конце концов, она долгие годы своими переживаниями и расстройствами платила за то, что так продуманно завлекла юного Макса. Сейчас же Даша не стремилась проявить инициативу, она просто дала согласие на то, что Макс так давно должен был ей сказать.


Утром понедельника по возвращении из Стамбула Даша достала из сейфа старое кольцо Tiffany, привет из дождливого Парижа шестилетней давности, и надела его. Максим взглянул неодобрительно, но промолчал: посчитал, что она слишком спешит или огорчился, что кольцо для двадцатипятилетней Даши не смотрелось так роскошно на ней же тридцати лет? В течение дня ей было не размышлений – в банке начался аудит, который должен был вскрыть все аферы Константина, Максим после обеда отправился в больницу, и Даша с беспокойством ждала его звонка, но время от времени она с радостью бросала взгляд на сияние солнечных лучей в гранях бриллианта.


Вечером они встретились возле въезда в подземный паркинг, припарковались рядом – черный автомобиль рядом с красным, и отправились домой. Макс рассказал о своем походе к хирургу, приготовил рыбу на гриле, пока она старалась более или менее прилично нарезать салат, а потом за бокалом Gewürztraminer с так любимыми ею марципанами молча надел на Дашин палец кольцо с немного даже неприличным бриллиантом.


- Оставь это для нашей будущей дочки, - сказал он про старое Tiffany, - Надеюсь, мне повезет больше, чем бедняге из банка спермы, и у нас будет маленькая Даша.


Она не стала возражать, не стала спрашивать ни о чем, только порадовалась в душе, что Максим, не любя дочь свою и Иры, хочет ребенка от нее.



Тектонических сдвигов их с Максимом желание быть вместе, может, и не повлекло, зато Дашу почти затопило цунами разговоров, со своей мамой, с мамой Максима и, конечно, с его бывшей женой.



Ее мама восприняла все очень спокойно, может быть, даже слишком, словно знала, что дочь никогда не будет счастлива с другим мужчиной.


- Ты твердо все решила, Даша? – спросила она. – Ты не будешь потом жалеть? Ты ведь так стремилась прочь из Ростова, а Максим так или иначе привяжет тебя к нему.


- Я решила, мама, - Даша не могла скрыть довольную улыбку. Мамины слова напомнили ей вопросы Максима, каждое утро спрашивавшего, не собирается ли она уехать, не пожалеет ли о жизни вдалеке от столиц. – Я сделала все, ради чего уезжала из Ростова, - Дашин ответ был одним и тем же. – Я с радостью снова поеду в Европу, в Америку, но я больше не хочу там жить. Там была учеба, даже когда я формально перестала учиться, а здесь будет жизнь. И я не буду зарекаться, что никогда не захочу уехать, но одно могу сказать точно – сейчас я уезжать не хочу.


- Ты уверена, что хочешь быть именно с Максимом, с сегодняшним Максимом, а не с тем, которого помнишь в прошлом? – не переставала сомневаться мама.


- Я много раз спрашивала себя об этом, а потом и особенно во время нашей поездки в Стамбул поняла, с тем, прежним Максимом я бы быть не захотела, а, вернее, даже не смогла бы. Он изменился, а я этому удивилась, как будто это только я могу меняться. Я самонадеянная, да? – Даша и не ждала ответа на этот вопрос, о своей самонадеянности она знала почти все. – А он как-то вырос, хотя это странное слово для взрослого человека, но раньше мне и определение «взрослый» казалось странным для Максима. А вообще в наших отношениях с ним мне слишком многое казалось. И получилось, что я приехала, встретила его, и все, что было надумано, было правдой только наполовину или даже меньше. Меня многое даже злило, это его нежелание беспрекословно слушать меня, способность самому принимать решения, в том числе и за меня. Но что меня по-настоящему удивило и обрадовало очень – это то, что Максим взял на себя ответственность за компанию отца и почти исправил ситуацию. Еще многое, конечно, нужно сделать, но то, что сделано, сделано правильно. Я просмотрела все корпоративные отчеты, что есть у нас в банке, изучила все, что писали в газетах, - призналась Даша. – Сама я принимала бы более смелые решения, немного изменила бы стратегию компании, но и он сделал правильные шаги. Вот как-то так, - закончила свой рассказ Даша. – Знаешь, что странно, помнишь, у меня в Москве был приятель – Дима Захаров, начальник юр. службы металлургического холдинга, приличный вроде человек, успешный очень, интересный, а я не хотела быть с ним, все время вспоминала Максима, не напрямую, а где-то глубоко в душе, но все равно вспоминала. И что-то меня в Диме всегда раздражало, а то же самое в Максиме, в сегодняшнем Максиме, я воспринимаю как должное. Я глупая, да?



Разговора с Людмилой Львовной Даша боялась больше всего, во многом от того, что была очень похожа на нее по характеру, и из-за этой схожести представляла, что должна была чувствовать к ней мама Максима после того отъезда в США, последовавших за ним нелепых и чуть ли не губительных поступков ее сына. Даше хотелось столкнуться с Людмилой Львовной как-то ненароком, начать непринужденный разговор, как тогда в Ницце во время их знакомства, правда та встреча ненароком была спланирована самой Дашей. Юная Даша была на это способна, взрослая Даша – нет, оставалось звонить и договариваться о встрече.


Телефон у Людмилы Львовны не изменился, да и сама она тоже, красивая женщина из тех, кто действительно становится лучше с годами, чуть прибавилось морщинок в уголках глаз, цвет волос на два тона светлее, чем раньше, и в глазах, и прежде не сиявших счастьем, теперь еще больше горечи и тревоги.


Они сидели в пустом зале пафосного французского ресторана, полотна почти импрессионистов на стенах, голос Пиаф из колонок.


- Мне стыдно, - начала Даша разговор, - Мне, правда, стыдно и страшно, - Людмила Львовна удивленно подняла брови. – Страшно, потому что ваше мнение важно для меня и всегда было важно, а стыдно, потому что думала, что делаю правильные вещи, а оказалось – не очень.


- Ты считаешь неправильной вещью свое отличное образование и блестящую карьеру? – спросила Людмила Львовна, слова про страх она предпочла проигнорировать.


- Я считаю неправильным то, что уехала, ничего не объяснив Максиму, что решила – лучше игнорировать его, чем потом плакать из-за его неспособности не путаться с другими, пока я учусь в США.


- Ты все сделала правильно, - Людмила Львовна взяла ее за руку. – Поверь мне, раз уж мое мнение важно для тебя. Даша, я не буду говорить, что хотела бы такую дочь, как ты. Ты и сама это знаешь, но я рада, что ты не родилась у меня – я бы сломала тебя, как почти сломала Максима. Денис правильно говорил – вы встретились слишком рано. Если бы ты не уехала, это была бы трагедия для тебя, если бы не порвала с ним, мыслями рвалась бы сюда, и тоже ничего доброго из этого бы не вышло. Ты была взрослой, Максим ребенком. Ты хотела быть с ним, он тоже хотел, но, кроме этого, хотел много чего еще, того, что оказывалось ничего не значащим мусором – эти его девушки, даже жены. Он не изменился даже после той истории, когда сбил человека, притих ненадолго, но вскоре все продолжилось вновь. Я во многом виновата, слишком любила, хотела избавить ото всех хлопот и даже мыслей. И я не знаю, что было бы не случись с бизнесом то, что случилось, не уйди из жизни его отец. Я сама потеряла почву под ногами, вдруг оказалась безработной и ни на что не могла повлиять. Я очень тяжело пережила смерть Дениса, я любила его с двадцати лет. И, может, потому что я ничего не могла решать, а проблемы сыпались одна за одной, что-то попытался делать Максим. Это был какой-то безумный эксперимент, я одно понимала: хуже уже точно не будет, пусть делает что хочет. В кои-то веки его никто не контролировал, и он пытался, наивно, дилетантски и даже глупо, но, вопреки прогнозам всех, это сработало, - Людмила Львовна замолчала, она и сама не поняла, как от попытки успокоить Дашу перешла к описанию тех событий, что произошли, пока ее любимой «почти невестки» не было в городе.


- Знаете, раньше я была влюблена в него, а сейчас люблю, - тихо сказала Даша.


- Теперь, когда я знаю, что в нем есть что-то и от меня, а не только от отца, я верю, что он тоже любит тебя. Я очень хочу, чтобы ты была счастлива, Даша, даже если это счастье будет не с моим сыном. Я слишком хорошо знаю, как жить с мужчиной, который видит на твоем месте другую.


- Вы знали о Марине? – вырвалось у Даши.


- Чуть ли не с первой недели их с Денисом романа, - печально улыбнулась Людмила Львовна, - Не только я одна, об этом знал весь институт, но именно я сообщила матери Дениса о связи с девушкой из неблагополучной семьи, когда стало ясно, что для него все слишком серьезно.


- Они не были бы счастливы вместе, - сказала Даша, - Они слишком разные, и Денис Петрович бы это понял. Марина была моей тетей, и я очень любила ее, но я все понимала о ней, - Даша не лукавила и не пыталась завоевать доверие мамы Максима, она была уверена в том, что говорила.



И все же встреча ненароком произошла, вот только, жаль не с тем человеком, с которым Даша бы хотела, хотя она сама понимала, такая женщина как жена Максима ни за что не откажет себе в удовольствии поскандалить с той, кого считает своей соперницей.


Даша в кои-то веки решила уехать с работы в шесть, сразу по окончании рабочего дня, вышла на улицу, вдыхая чуть сладковатый весенний воздух, Максим улетел на пару дней в Москву, и этот вечер она собиралась провести с мамой в салоне красоты.


- Ну, здравствуй, любовь всей жизни! - бархатистый женский голос и облако духов Killian настигли Дашу одновременно.


- Ну, здравствуй! – она обернулась, понимая, что пункт «пережить разговор с женой Максима» будет выполнен с минуты на минуту.


- И, как ты, нормально себя чувствуешь, зная, что из-за тебя он бросил жену и годовалую дочь?


Даша беспристрастно изучала Ирину, с их первой и последней встречи та заметно похудела, и теперь легко можно было представить, что так привлекло в ней Максима. Яркая, с отличными формами и почти кукольным лицом, она была воплощенной мечтой любого нормального мужчины в возрасте от 17 до 70.


- Бросают не из-за кого-то другого, а из-за тебя самой. Так что не ищи виноватых, - Даша бросила на Иру снисходительный взгляд и пошла к своей машине.


- Сучка, - услышала она вслед, но даже не остановилась, а только легко улыбнулась.



Даша почти полгода посвятила тому, чтобы разобраться в деятельности Константина, а ее завершение оказалось удивительно быстрым и до обидного тихим – банк решил не рисковать своей репутацией и не обращаться в правоохранительные органы, а предложить бывшему управляющему уйти по собственному желанию. На Дашу же с должностью исполняющего обязанности руководителя филиала легла обязанность освободиться от всех схем, которые с трудом можно было назвать законными. Не то, чтобы ей это нравилось, хотя если быть честной с самой собой – ей это не нравилось, она презирала московское руководство и немного саму себя. Эта возня не шла ни в какое сравнение с тем, к чему Даша стремилась, ради чего училась и шла вперед. Да, высокий статус и перспективы, но тот интерес, что двигал ею в прошлые годы, сошел на нет, сдулся как воздушный шарик. Интерес можно было найти в Москве или в Лондоне, к примеру, но и там была несвободна, цейтнот и ненависть к себе за то, что забываешь о жизни вне офисных стен, не зря же инвест-банкиры оканчивали жизнь самоубийством, выпрыгивая из окон небоскребов в Canary Wharf. Этого Даша себе уж точно не желала, особенно сейчас, когда ощущала гармонию и счастье рядом с Максом.


Ярким пятничным утром, выпивая в 10 утра третью чашку кофе, потому что подъем в 5-30 требовал именно таких экстренных мер, Даша твердо решила: она закончит все дела, вызванные деятельностью Константина, и уйдет из банка, эта работа ей не нужна, ей нужно что-то совсем другое, место, где она будет более свободна, не скована репутационными рисками огромной компании, ее ограничениями и необходимостью все время держать перед кем-то отчет. Конечно, Даша не уйдет из профессии, она лишь найдет новое применение всему тому, что знает и умеет.