– Плохая погода помешала многим автомобилистам выехать сегодня, – заметил Марсден.

– Я волнуюсь. Пятьдесят четыре часа – срок довольно приблизительный. Черт побери, почему мы остановились?! Где мы находимся?

Марсден перегнулся вперед и вгляделся в лобовое стекло.

– Мы попали в пробку! Ситуация отвратительная. Нам никуда не деться. Если бы знать… я бы заказал вертолет.

– Хватит! Довольно горевать о том, чего нет. Что мы можем сделать?

В этот момент полицейский вышел из своей машины и направился к машине «скорой помощи».

– Прошу прощения, сэр, но я ничего не могу сделать. Два квартала, которые остались до больницы, затоплены.

– Обеспечьте радиосвязь с клиникой. Я вызову вертолет, – потребовал Мак. – Мне наплевать на погодные условия, если речь идет о человеческой жизни. Пусть садится, где хочет, хоть на крышу.

К тому времени, как подоспел вертолет, пробка на дороге понемногу рассосалась. Вертолет сел на крышу близлежащего небоскреба, который тут же окружил полицейский кордон. Мак и Марсден при поддержке полицейских выкатили контейнер с почками, пересекли улицу, маневрируя между рядами автомобилей, поднялись наверх на лифте и погрузились в вертолет.

– Жми на всю катушку! – крикнул Мак пилоту, усмехнувшись при мысли о том, что по иронии судьбы торопится доставить почку человеку, пострадавшему в вертолетной катастрофе, именно таким образом. – Давай, приятель, это вопрос жизни и смерти!

– Постараюсь, – кивнул пилот. – Но между двумя точками все равно нет более короткого расстояния, чем прямая.

Вертолет сел на крышу больницы Святой Анны, где его уже с нетерпением ждали. Контейнер с почкой увезли в лабораторию на последнее тестирование и подготовку к операции.

Часы показывали половину восьмого. С момента смерти донора и подключения почки к аппарату прошло пятьдесят два часа и десять минут.


Джоанна сидела на полу в гостиной Надин и собиралась сыграть с племянниками партию в «Монополию», когда раздался звонок в дверь. Через пару минут миссис Уилсон ввела в комнату Доминика.

Джоанна и Доминик, переглянувшись, смущенно улыбнулись друг другу.

– Идите сюда и сыграйте с нами, док, – пригласил гостя Джефф.

– У меня всего полчаса.

– Ничего. Когда вам нужно будет идти, продадите мне свою собственность.

– А может быть, он захочет продать ее мне? – возмутилась Кейт. – Ведь правда, док?

– В любом случае мы все равно не закончим игру сегодня, – помирила детей Джоанна. – Мне в любую минуту может понадобиться поехать в больницу.

– Только сначала, тетя Джоанна, тебе придется отправиться в долговую тюрьму, – радостно сообщила Кейт. – Ты не можешь играть дальше, потому что не скопила двухсот долларов.

– Какое невезение! – улыбнулась Джоанна. – Если у меня с самого начала ничего не получается, то как вы хотите, чтобы я выиграла?

– Думаю, ты проиграешь, – серьезно поразмыслив, заключила Кейт, вызвав своим заявлением взрыв смеха у взрослых.

– А я собираюсь выиграть, – сообщил Джефф. – Я всегда выигрываю.

Зазвонил телефон, и Джоанна бросилась к трубке со всех ног, но звонили не из больницы. Не выдержав, она решила позвонить туда сама.

– Уже восьмой час, – взволнованно взглянув на часы, сказала она Доминику, когда тот поднялся с пола и подошел к ней. – Операция должна была уже начаться… Алло, это клиника?

Джоанна помрачнела, положив трубку на рычаг.

– Они говорят, что доктора Мака еще нет. Ничего не понимаю. Неужели из-за этой бури все сорвалось?

– Твоя очередь ходить, тетя Джоанна, – сообщил Джефф.

Джоанна молчала, стараясь справиться с охватившей ее нараставшей тревогой, которую против своей воли разделял и Доминик.

– Я хочу продать Марвин-Гарденс и купить Бодуолк, а Джефф не хочет, – пожаловалась Кейт.

– Тогда у нее будет монополия, а мне не удастся купить Атлантик-авеню, – насупился Джефф.

– Я продам тебе Атлантик-авеню, – заявил Доминик, бросив взгляд на часы. – Мне пора идти.

Хотя он собирался уйти не позднее половины восьмого, ему было невероятно трудно оставить Джоанну одну в состоянии тревожной неизвестности. Он позвонил девушке, с которой собрался в театр, и, сославшись на экстренные обстоятельства, попросил ее оставить его билет у администратора.

– Уже девятый час. – Джоанна вцепилась ему в локоть. – Что-то стряслось!

– Я сам позвоню в больницу еще раз. Тем более что твоя очередь ходить.

Он дождался, пока Джоанна выйдет из прихожей, где стоял телефон, в гостиную, и набрал номер. Разыскать Мака не удалось, но со Стэном Марсденом его соединили.

– Черт побери, мы опоздали. В почке начался процесс омертвления тканей. Она уже нежизнеспособна.

Доминик повесил трубку и несколько минут простоял в неподвижности у телефона, не зная, как сообщить об этом Джоанне.

Однако это и не понадобилось, потому что входная дверь вдруг отворилась, и в квартиру вошла Надин.

– Я только что звонил туда. Ужасно жаль, что так получилось, – шагнул к ней Доминик со словами сочувствия.

Надин молча кивнула и направилась в гостиную.

– Мама вернулась! – радостно воскликнула Кейт.

Дети сорвались с места и бросились к ней в объятия. Надин взглянула на сестру поверх детских макушек, и Джоанна прочла в ее глазах тоску и безнадежность. Надин сокрушенно покачала головой.

– Продолжайте игру, – сказала Джоанна племянникам. – Маме нужно прилечь и отдохнуть.

Она подошла к сестре, молча обняла ее за плечи и повела в спальню, словно позабыв о присутствии Доминика, который, постояв с минуту в раздумье, присоединился к детям.

Надин устало присела на край кровати, пока Джоанна помогала ей раздеться.

– Они слишком долго везли ее, – сказала Надин, натянув ночную рубашку и улегшись под одеяло. – Почка погибла.

С этими словами она отвернулась и укрылась одеялом с головой. Джоанна не нашлась, что ответить, и вышла из спальни. На душе у нее было тяжело и безрадостно.

– Я могу чем-нибудь помочь? – участливо поинтересовался Доминик.

– Нет, спасибо. Я все равно останусь сегодня здесь, так что тебе нет смысла пропускать спектакль.

– Не забывай, пожалуйста, что я друг вашей семьи, – сказал он, опуская руку ей на плечо. – Позвони, если что-нибудь понадобится. В любое время, слышишь?

Джоанна кивнула. Заставив себя закончить игру с Джеффом и Кейт, она уложила их спать пораньше, а потом долго ворочалась с боку на бок, прежде чем заснула сама.

До окончания съемок оставалось не больше трех дней, если все пойдет, как задумано.

Утром Джоанна помогла миссис Уилсон приготовить детей к школе и ушла, оставив Надин спящей.

* * *

Люд вел ожесточенные переговоры со сценаристом, убеждая его внести изменения в текст. Это означало, что Джоанне предстояло переучивать довольно много реплик.

– Извини, что так подвел тебя, моя радость, но у нас возникли кое-какие проблемы. А времени в обрез, потому что Сторман собирается прилететь сюда, чтобы оценить рабочий вариант последних серий. Он изъявил желание лично взглянуть на то, как ты справляешься.

Вся съемочная группа настроилась на то, чтобы сделать необходимое последнее усилие. Люди дневали и ночевали на студии. У Джоанны почти не оставалось времени, чтобы навещать сестру.

По телефону Надин говорила с ней бесстрастно, но Джоанна чувствовала, что под этим равнодушием скрывается глубокая депрессия. Джоанна дала себе слово, что, как только закончатся съемки, она все свои силы и время положит на то, чтобы ободрить и окружить заботой Надин. Пока же их разговоры были краткими и отчасти носили характер формальный.

– Доктор найдет другую почку. Возможно, поближе к дому, – старалась шутить Джоанна, искренне желая верить своим собственным словам.

– Конечно, – отвечала Надин без всякого энтузиазма.

Она свыклась с мыслью, что жизнь кончена, раз во всем ее преследуют одни лишь неудачи и разочарования.

Три дня, положенные Людом на окончание съемок, незаметно превратились в четыре, затем в пять, но однажды на съемочной площадке раздался его радостный возглас:

– Снято! Все, друзья мои, конец! Мы сделали это!

Ликованию не было предела. Все поздравляли друг друга и немедленно стали обсуждать планы праздничной вечеринки.

Меган предложила собраться у нее, в огромной квартире на Уэст-Энд-авеню, а Люд пообещал оплатить услуги поставщика провизии, если она сама позаботится об организации торжественного ужина. Джоанна держалась в стороне, вынужденно разделяя общий восторг.

– Ты устала, моя радость? Хочешь отдохнуть перед вечеринкой? – спросил ее Люд.

– Я вообще не хочу присутствовать на ней. Мне нужно пойти к Надин. Она ужасно себя чувствует и до сих пор не может прийти в себя после неудачи с операцией.

– Ты можешь навестить ее завтра и пробыть с ней хоть целый день. Эта вечеринка устраивается прежде всего в твою честь. Без тебя мы никогда не закончили бы фильм. Люди, связанные с шоу-бизнесом, невероятно суеверны, так что будет лучше, если ты покажешься там. Или еще лучше…

– Покажусь, если ты настаиваешь, – улыбнулась она. – А «еще лучше», пожалуй, ни к чему.

Страстный взгляд Люда пронзил ее, словно лазерный луч.

– Согласна на все, – пробормотала она.

Люд взял Джоанну под руку и повел к стоянке такси. Они сели в машину, но поехали не в сторону Манхэттена, а в противоположном направлении – к аэропорту.

– Куда мы едем? Опять на Гавайи? Но тогда мы уж точно не успеем вернуться на вечеринку к Меган.

– Разве только на Гавайях можно почувствовать себя счастливыми? – прошептал он, целуя ее в мочку уха.

Они остановились у мотеля.

– Но у нас нет багажа, Люд.

– А ты немного выпяти живот. Они нас поймут.

Джоанна рассмеялась и подключилась к игре. Клерк сдал им на ночь комнату, за которую Люду пришлось заплатить втридорога. Они заказали выпивку и сели на кровать друг против друга.

– Джоанна, мы так давно не были вместе. Я ужасно соскучился.

– Я тоже.

Они медленно придвигались друг к другу, намеренно избегая объятий, и когда наконец уже не смогли сдерживать себя, порыв их взаимной страсти достиг невероятной высоты.

Затем Джоанна провалилась в глубокий сон. Люд, немного вздремнув, принял душ и вышел, чтобы сделать несколько неотложных звонков, в том числе и Эду Сторману.

Джоанна проснулась и увидела приколотую к подушке записку: «Никуда не уходи. Я скоро вернусь».

Она нехотя поднялась, потянулась и пошла в душ. Когда Люд вернулся, она уже была одета и накрашена.

– Господи, в моей комнате оказалась женщина! Что же мне с ней делать?

Люд привлек ее к себе и нежно поцеловал.

– Я люблю тебя. И тебя тоже люблю, малышка, – добавил он, погладив Джоанну по животу.

По дороге на Манхэттен Джоанна склонила голову на плечо Люду и предалась мечтам о том, как счастливо они будут жить после рождения ребенка. Она представила себе Эсмеральду в платьице, которое недавно для нее купила.

Джоанна заметила, что Люд был чем-то глубоко озабочен. Эд Сторман увяз в судебном разбирательстве с другим шоу и не мог вылететь из Лос-Анджелеса. Ситуация складывалась сложная, потому что Эд требовал, чтобы Люд привез ему рабочий вариант фильма на утверждение, после чего редактирование и монтаж планировалось провести там же на студии. Продюсер загорелся идеей раскрыть тайну актрис-близнецов и использовать ее в качестве рекламной приманки. Люд противился этому, считая, что сериал и так достаточно хорош, чтобы обойтись без дешевых рекламных трюков. Однако Эд иногда мог быть чертовски упрямым.

Когда такси остановилось у дома Меган, Люд сообщил Джоанне, что сразу после вечеринки он летит в Лос-Анджелес. Она неожиданно испугалась.

– Ничего не поделаешь, моя радость, – сказал Люд, пообещав вернуться через неделю.

Он умолчал о рекламной затее Эда, надеясь, что сумеет отговорить его.

– Прошу тебя, не грусти. Разве мы сегодня не восполнили недостаток любви, в которой отказывали себе так долго из-за этой проклятой работы?

– Люд, а ты давно…

Он прервал ее вопрос поцелуем.

– Нет, любовь моя. Я позвонил Эду, пока ты спала, – сказал он и, чтобы развеселить ее, пропел на мотив популярной песенки: – Джоанна, и я, и наш малыш будем счастливы на райском побережье в Малибу.

Джоанна рассмеялась, в шутку стукнув его кулаком в бок, а Люд поцеловал ее в кончик носа.


Надин лежала на единственной в палате койке. В вене у нее торчала игла, соединенная трубкой с машиной для гемодиализа. Правой рукой Надин лениво перелистывала «Космополитен», тщетно пытаясь заинтересовать себя новой линией косметики, которая войдет в моду летом, коллекцией одежды или проблемой женской сексуальности. Ни на одной из статей ей не удалось сосредоточиться.