Джастин Валенти - Две пары

– Потому что я лицемерила, врала. – Надин говорила так тихо, что Джоанне пришлось наклониться, чтобы расслышать ее. – Все ложь. Мне был важен этот успех. А когда я оставила театральное отделение, оказалось, что у меня нет таланта к рисованию.

– Тогда почему ты сделала это?

– Потому что мне было трудно без тебя, – призналась Надин. – Зависимость от тебя приводила меня в ярость. Мне казалось, что ты хочешь руководить мной, контролировать мои действия, упиваться своим превосходством.

– Это неправда. Я вовсе не была сильнее. В детстве, когда мы обе сталкивались с чем-то страшным, я боялась не меньше тебя, но просто не подавала виду, потому что…

– Потому что тетя Салли не позволяла тебе делать это, – закончила фразу сестры Надин. – Жаль, что я не понимала этого тогда. Я думала, ты завидуешь моему актерскому таланту и поэтому хочешь, чтобы я училась вместе с тобой, а ты блистала бы на моем фоне.

– Я действительно завидовала тебе, в чем и призналась честно. Но мне казалось, что, когда мы обе поступили в колледж, это закончилось. Я увлеклась живописью. По-моему, когда сестры, и особенно близнецы, постоянно соперничают друг с другом, лишая друг друга возможности вести самостоятельную жизнь, это приводит к взаимному непониманию. Я знаю, тетя Салли не хотела, чтобы так было…

Надин разрыдалась.

– Перестань терзать себя, Надин. Не важно, что ты сделала, теперь это уже не имеет значения. Все в прошлом. Нам пора готовиться к операции.

– Нет, я не могу допустить, чтобы ты пошла на это ради меня. Из-за меня ты потеряла ребенка. Теперь ты лишишься почки. Я не переживу, если с тобой что-нибудь случится.

– Я тоже не переживу, если что-нибудь случится с тобой.

– Ты сможешь. Ты лучше меня во всем. Даже актриса из тебя получилась превосходная.

– Не говори глупостей. Мне с большим трудом давались съемки.

– Ты была бы лучшей матерью для Кейт и Джеффа.

– Дини, прекрати! Что за чушь! Дети нуждаются в тебе. Подумай об этом и выкинь из головы все остальное.

– Я не могу. Когда я думаю о том, что сделала…

– Можешь. Я же могу. Люд тоже виноват в том, что произошло. Он повел себя безответственно по отношению к нам обеим. Тихо, тихо, успокойся.

– Джен, я не понимаю, как ты можешь простить меня, если я сама себя простить не в состоянии.

– Просто я люблю тебя, – отозвалась Джоанна, и ее глаза наполнились слезами. – Мы с тобой очень тесно связаны. Я остро ощущаю твою боль и радость.

– Я заслуживаю самого страшного наказания.

– По-твоему, ты понесла недостаточное наказание? Господи, да ты только посмотри на себя!

– Да, но я так жестоко обошлась с тобой. Джен, мне так жаль. Я очень боюсь.

Джоанна прилегла рядом с сестрой и поцеловала ее в щеку.

– Что бы ни случилось, это случится с нами обеими.

Надин постепенно успокаивалась, ее рыдания становились глуше, и наконец она задремала. Она снова стала похожей на маленькую девочку. Джоанна всегда прощала сестру и заботилась о ней. Так она поступит и в этот раз.

Эбби постучала в дверь кабинета Доминика, взяла Уинни за руку и потянула за собой.

– Привет, Дом, а вот и мы. Мы хотели бы сдать кровь для операции.

– Очень мило с вашей стороны, – улыбнулся Доминик. – Им она вряд ли понадобится, но кому-то еще пригодится, без сомнения. Уинни, как ты себя чувствуешь?

– Хорошо. Не обращай внимания на то, что я бледен. Мне всегда немного не по себе в больницах. С ними все будет в порядке, да? – Он сильно нервничал.

– С Джоанной – да, безусловно. Что же касается Надин, то всегда существует шанс отторжения. Правда, в данном случае он ничтожен.

Медсестра, которая работала с доктором Маком, узнала Уинни и поспешила к нему навстречу.

– Я выслала вам донорскую карточку, мистер Крэник.

Уинни смущенно поблагодарил ее.

– Уинни! – воскликнула Эбби. – Ты предложил свою почку для пересадки Надин?

Доминик и Уинни посмотрели друг на друга и поняли, что оба испытывают к Джоанне одинаковые чувства.

– У меня та же группа крови, – сказал Уинни, смущенно отвернувшись от Доминика и Эбби. – К сожалению, другие показатели не совпали.

– Ты молодец, Уинни, – потрясла его за плечо Эбби.

Доминик полностью разделял ее мнение.

– Довольно об этом, – отозвался Уинни. – Нечего делать из меня мученика, а то твой кузен вправе будет ожидать, что я готов сдать британскую имперскую пинту крови.

Джоанна и Надин лежали на каталках и ждали, когда их отвезут в хирургию. Обеим сделали успокоительные уколы, и теперь они пребывали в расслабленном состоянии.

– Все готово, леди, – объявил доктор Мак.

– А вы не хотите чем-нибудь разогреться? – игриво улыбнулась ему Надин.

– Конечно, – кивнул Мак. – Довольно скоро я согреюсь, пересаживая с места на место горячие почки. Так что вам нечего беспокоиться. Я провел сотни таких же операций. Пройдет немного времени, и вы ощутите себя заново родившейся, Надин, а вы, Джоанна, станете на четверть фунта легче, в остальном все останется по-прежнему.

– Прекрасно. Можно будет покончить с диетами.

Доктор Мак изобразил подобие улыбки.

– Ну, мои красавицы, вперед.

Медсестры толкнули каталки. Мак зашагал между ними и вдруг взял Надин и Джоанну за руки и крепко сжал их.

– Спасибо, доктор Мак, я чувствую себя гораздо лучше. – Надин приподнялась на локте в кровати. – Как прекрасно иметь нормальную почку. Я не устаю благодарить вас.

– Вы делаете это уже на протяжении двух недель. Но продолжайте в том же духе. Врачам так же приятно слышать овации, как и актерам.

Он стал осматривать ее. Надин поморщилась.

– Больно?

– Да. Такое ощущение, словно кто-то втыкает иголку в подушечку для булавок.

– Это ощущение сохранится ненадолго. Просто во время операции мне пришлось перерезать несколько нервных окончаний.

– Я готова терпеть, сколько нужно. Слава Богу, что ожоги окончательно зажили. Мне остается молиться о том, чтобы моя почка не взбунтовалась и не захотела вернуться к Джоанне, как почтовый голубь.

Мак улыбнулся ее шутке, и Надин воодушевилась.

– Я чувствую, что ее почка оказывает влияние на мои мозги. Подумать страшно, что бы я стала делать с ее плечевой костью.

Джоанна вошла в палату, в которой теперь лежала вместе с Надин, и рассмеялась.

– Слушай, а может быть, ты возьмешь сразу всю меня?

– Прекратите немедленно, – потребовал Мак. – Нечего подмывать мою репутацию серьезного хирурга. Скоро я вас выпишу, Джоанна. Отправляйтесь домой завтра же.

Сестры встревоженно переглянулись.

– Вы быстро идете на поправку, – заверил Мак Надин. – Но мы задержим вас еще на неделю, чтобы удостовериться в том, что все в порядке.

Надин была разочарована, но старалась не подавать виду.

– Она поправится, доктор? – спросила Джоанна у Мака, проводив его до двери.

– Думаю, да. Во всяком случае, все к тому идет. У Надин есть все шансы вернуться к нормальной жизни. Ей повезло, что у нее есть вы.

– Понятно. Я должна поблагодарить вас, доктор Мак, и извиниться за то, что доставила вам столько хлопот.

– Нет нужды в извинениях. Я понимаю, как трудно вам было принять решение.

Джоанна смущенно замялась и протянула ему чек, выписанный на имя Ассоциации врачей, в которой состоял доктор Мак. Она застенчиво улыбнулась, видя, как он изумлен.

– Нам хотелось бы оставить по себе добрую память.

– Не беспокойтесь на этот счет, – ответил он сурово, изучая сумму, указанную в чеке.

Прежде чем уйти, Мак неловко обнял Джоанну за плечи и сам же устыдился своей несдержанности.

Доминик вошел к ним в палату с большим конвертом в руках.

– Надин, ты с каждым днем хорошеешь.

– Да, у меня снова стал здоровым цвет лица. Ты не в курсе, как поживают мои маленькие монстры?

– Кстати, о цвете. – Он открыл конверт и достал оттуда детские рисунки. – Это тебе, а это для Джоанны. – Он удивленно вытаращился на ее пустую кровать.

– Джоанна уже совсем поправилась. Завтра она выписывается и будет жить у меня вместе с детьми. Доминик, спасибо огромное, что ты нашел время, чтобы навестить их. Они тебя просто обожают.

– Это чувство взаимно. Я смотрю, у вас здесь настоящий сад. Столько цветов! И аромат какой!

– Верно. Мы провели в больнице лучшую часть весны, когда все расцветает, поэтому наши друзья стараются компенсировать нам недостаток весенних ощущений. Фиалки от Уинни и Эбби, большой смешанный букет от ребят с телевидения, розы от Люда.

Доминик мрачно разглядывал алые розы, стоявшие у кровати Джоанны, когда она вошла в палату и остановилась на пороге с вопросом:

– Я не помешала? Если так, могу зайти позже.

– Не говори глупостей, – отозвался Доминик. – Это твоя палата. Я пришел навестить вас обеих и принес последние достижения детей в области художественного творчества. Взгляни, правда здорово?

– Да, – кивнула Джоанна, внимательно разглядывая рисунки и чему-то втайне улыбаясь.

Она разложила на столе материалы из издательства, но все же чувствовала себя неловко. Как Доминик ни старался уверить ее, что зашел к ним обеим, Джоанна не сомневалась: его интересует прежде всего Надин. Он приглядывает за ее детьми. Из него мог бы получиться прекрасный отчим для Кейт и Джеффа. И вообще Доминик очень приятный и милый человек. После операции он каждый день заходил к ним в палату, приносил сласти и развлекал беседой.

Взгляд Джоанны упал на розы, присланные Людом. Он часто звонил и справлялся об их здоровье, однако Джоанна догадывалась, что он не хочет возвращаться в Нью-Йорк, пока они в больнице.

– Как ты нашел отца и тетю Салли? – поинтересовалась Надин.

– Они очень тепло меня принимают. Я впервые в жизни познакомился с настоящими жителями Техаса. В вас обеих давно не ощущается колорита родных мест.

На этот раз Доминик просидел у них дольше обычного. Ему было приятно общество сестер, хотя скрывать свои чувства к Джоанне стоило ему большого напряжения воли.

Он чувствовал, что между сестрами произошла какая-то размолвка, но не понимал, чем она была вызвана. Теперь, когда все уладилось, он был искренне рад. Правда, часто, когда Джоанна не замечала, что Доминик на нее смотрит, на ее лице появлялось отсутствующее выражение. Она задумывалась о том, почему Люд не спешит увидеться с ней. Если бы на его месте был Доминик…

Зазвонил телефон, и Надин взяла трубку.

– Алло… Спасибо, Люд, хорошо. Она здесь, рядом. – Надин передала трубку Джоанне.

Доминик заметил, что сестры как-то странно переглянулись. Он поспешил попрощаться и вышел, не желая слышать, как Джоанна будет разговаривать со своим любовником. «Идиот! Прекрати думать о ней!» – твердил он себе.

Надин поднялась с кровати, набросила халат на плечи и отправилась прогуляться. Однако Джоанна очень быстро повесила трубку после краткого, ни к чему не обязывающего разговора. Люд предполагал, что Надин находится рядом, поэтому говорил деловито и по существу. Джоанна не разубеждала его, потому что не хотела интимного разговора по телефону. К тому же после признания Надин те чувства, которые она испытывала к Люду, не то чтобы пропали, а словно поблекли.

Джоанна отправилась разыскивать сестру.

– Можно пригласить вас на вальс, мэм? – шутливо обняла она за талию Надин.

– С удовольствием. Только пусть лучше это будет менуэт. Не пугайся, но вальс я, наверное, пока не потяну.

– Тебе не следовало подниматься так рано, – сказала Джоанна, провожая сестру обратно в палату. – Давай-ка поскорее ложись.

– Пожалуй.

Джоанна помогла ей снять халат. Надин легла, и вдруг взгляд ее стал серьезным и тревожным.

– Джен, каждый раз, когда я собираюсь поблагодарить тебя…

– Тебе ничто не мешает сделать это. Кроме того, ты на моем месте поступила бы так же.

– Но ведь ситуация сложилась совсем не простая.

– Все утрясется, – успокоила ее Джоанна, присаживаясь на кровать. – И потом, после того, что я узнала о Люде, идея родить ребенка от него не кажется мне такой уж заманчивой. Что же касается почки, то мне не жалко. Я чувствую себя с одной точно так же, как с двумя. Я рада, что она тебе пригодилась.

Надин жалко улыбнулась и тут же расплакалась. Джоанна потрепала ее по плечу:

– Не плачь, Дини. Все уже позади.

– Я никогда не смогу этого забыть. История с Людом не дает мне покоя. Сама не понимаю, как я могла так поступить с тобой. Знаешь, когда Ферн впервые позвонила мне и сказала, что хочет познакомить меня с Людом, я сначала не согласилась, но она так повела разговор, что я передумала. Я загорелась идеей сниматься в кино и готова была на все ради этого. Даже переспать с режиссером. Но ему, казалось, это вовсе не нужно. Люд настоящий профессионал и умеет делать дело. Он сказал, я гожусь на эту роль, и заявил, что во мне чувствуется природный актерский талант. – Надин снова расплакалась. – И вот я испортила жизнь и себе, и тебе.