Джастин Валенти - Две пары

– Да, я говорил с ним по телефону, он огорчен. А у нас еще проблемы со швейцарским томом.

Круглолицее, невыразительное лицо Уинни и его задушевная манера разговаривать с людьми делали его похожим на владельца лавочки у Бронкса, однако это впечатление было обманчивым. Он обладал значительным весом в компании, с ним считались, зная его преданность делу, усердие и работоспособность.

– Ладно, хватит пока о делах. Что с тобой происходит, детка? Ты сияешь от счастья, словно встретила в Голландии сказочного принца.

– Да нет, просто я хорошо провела время. Амстердам мне очень понравился.

В кабинет босса вошла Эбби, зевая и прихлебывая кофе.

– Она права. Это была сказочная поездка, Уинни. Тебе тоже не помешало бы туда съездить.

– Мне и здесь неплохо, – пожал плечами он. – Мой народ чудом избежал истребления викингами, так что Голландия не вызывает во мне теплых чувств.

– Но ведь ты стоишь во главе серии! – настаивала Эбби. – Я тебя не понимаю.

– Нечего тут понимать. Я могу руководить серией и отсюда. Если понадобится что-нибудь, вовсе не обязательно ехать в командировку. Это называется профессионализмом руководителя.

Истина же заключалась в том, что Уинни панически боялся летать на самолетах, а в путешествиях по воде страдал морской болезнью, и даже драмамин его не спасал.

– Я рад, что поездка в Европу доставила вам удовольствие.

– Еще какое! Я готова поехать снова в любое время, – заявила Эбби. – Только сначала мне нужно как следует отоспаться.

– Похоже, голландцы покорили твое сердце, – понимающе улыбнулся Уинни.

– Да, пожалуй. Художественный редактор филиала оказался очень милым и… Кажется, у меня звонит телефон.

– Можешь вздремнуть у себя в каморке, – бросил ей вслед Уинни.

– Ты смеешься? Я даже отсюда вижу, сколько работы накопилось у меня на столе.

– Надеюсь, у нее там не сложилось ничего серьезного, – сказал Уинни, когда за Эбби закрылась дверь. – Как это вам обеим удается везде влипнуть в романтическое приключение?

Джоанна улыбнулась. Уинни отличался болезненным любопытством, но тем не менее ей было с ним легче, чем с остальными коллегами. Когда Джоанна пришла в его отдел, Уинни показался ей неотесанным типом с клоунскими манерами. Однако уже за первую неделю работы ей пришлось изменить свое мнение о нем. Уинни был десятью годами старше Джоанны и имел доступ в довольно высокие нью-йоркские круги. Джоанна сразу же приглянулась ему, и он стал играть по отношению к ней роль старшего товарища и ментора, помогая ей завязать нужные знакомства и почувствовать себя в Нью-Йорке как дома.

Уинни был закоренелым холостяком и, насколько знала Джоанна, никогда не ухаживал за женщинами, хотя не чурался их и поддерживал с ними дружеские отношения, однако дальше этого никогда не заходил. На гея он тоже не был похож. Возможно, половое чувство у него было атрофировано слишком долгой жизнью под родительским кровом и периодическими приступами ипохондрии. В любом случае его личная жизнь, если таковая и существовала, хранилась за семью печатями и никогда не обсуждалась в издательстве. Уинни предпочитал давать Джоанне советы относительно ее личной жизни, но никогда не распространялся насчет своей. Часто он проявлял излишнее любопытство, чем раздражал Джоанну. Однако она была ему невероятно благодарна за моральную поддержку в период развода с Беном, поэтому многое прощала.

– Ну же, рассказывай. Дядя Уинни в нетерпении.

– Ладно, ладно, – с улыбкой сдалась Джоанна.

Она рассказала ему о романе Эбби и Питера, в связи с чем упомянула и Доминика.

– Ага! – понимающе усмехнулся Уинни.

– «Ага» здесь ни при чем! Просто хорошо провела время.

– Если ты хорошо провела с ним время, почему бы не продолжить в Нью-Йорке? Я встречался с ним пару раз. Думаю, ты при желании могла бы видеться с ним чаще.

– Я знаю, что тебе не терпится выдать меня замуж, – улыбнулась Джоанна. – Но я вынуждена отказаться от чести быть твоей протеже в этом вопросе. Кроме того, не исключено, что у меня на горизонте возникла новая фигура. Об этом еще рано говорить, но так и быть…

Джоанна рассказала Уинни о своем знакомстве с Людом Хейли, о розе, полученной в подарок.

– Не знаю, насколько это серьезно, – заключила она.

– Ну, кое о чем это все же свидетельствует. Ты очень хороша, и любой мужчина, имеющий глаза, в состоянии это заметить.

– Спасибо за добрые слова. – Джоанна по-родственному поцеловала его в щеку. – А теперь мне пора идти и приниматься за работу. Вы не против, босс?

– Да. Проваливай!

По пути в свой кабинет Джоанна прихватила со стола секретаря кипу бумаг и записок от тех, кто звонил в ее отсутствие. Она быстро просмотрела их и с разочарованием обнаружила, что имени Люда Хейли среди звонивших не было.

Джоанна пришла первой в итальянский ресторан, где они должны были завтракать с сестрой, и заняла столик у окна, наполовину задрапированного тяжелой гардиной. Как только пришла Надин, сестры-близнецы по обыкновению стали предметом пристального внимания посетителей.

Надин выглядела блистательно в голубом кашемировом платье, перетянутом в талии золотой антикварной цепью. Сестра была так не похожа на тех вялых, апатичных женщин, с которыми Джоанне по большей части доводилось общаться, что она невольно восхитилась.

– Ты замечательно выглядишь!

– Главное, я чувствую себя замечательно. Джен, за время твоего отсутствия столько всего произошло! Я хотела тебе позвонить в Амстердам, но решила подождать до проб.

– До проб?

– Да. Ты же знаешь, я никогда не оставляла мечту стать актрисой. Мне поздно учиться, и я не надеялась найти работу без специального образования. Но по счастливому стечению обстоятельств я получила роль, не прилагая к этому никаких усилий.

Джоанна насторожилась, и тревожный колокольчик зазвонил у нее в мозгу, заставляя ее сердце биться учащенно.

– Ты помнишь Ферн Бруннер? Так вот, она, оказывается, тоже в Нью-Йорке. Ну вспомни! Ты еще называла ее Мисс Прилипала. Удивительно, но она позвонила мне и пригласила на пробы к режиссеру, у которого работает.

Джоанна почувствовала слабость во всем теле.

– Все произошло так неожиданно! «Надевай свои лучшие шмотки и жми на студию. – Надин невероятно точно скопировала манеру Ферн. – Ты еще станешь звездой!»

Трое безупречно одетых молодых людей остановились у дверей ресторана, чтобы ознакомиться с меню, но их внимание привлекли сестры-близнецы. Что-то оживленно обсуждая, они стали размахивать руками с целью привлечь внимание сестер. Джоанна невольно оглянулась на них, не переставая вполуха слушать восторженный рассказ Надин о посещении телестудии.

В этот момент Джоанна подумала о том, как выглядит сестра в глазах окружающих ее людей: красивая, самоуверенная и знающая себе цену женщина. Джоанна показалась самой себе лишь жалкой, бесцветной копией оригинала. Она никогда не держалась так свободно, как Надин. Какая-то внутренняя сила постоянно сковывала Джоанну, не позволяя ей выходить за рамки благопристойности. Она втайне опасалась раскрыться перед людьми полностью, ничего не оставив себе. Сестра была лишена этого страха.

– …такой приятный и обходительный. Он уже довольно известен, но не намерен останавливаться на достигнутом. Мне не терпится познакомить тебя с ним. Его зовут…

– Люд Хейли, – упавшим голосом вымолвила Джоанна.

– Ты его знаешь? Но это невероятно!

– Вовсе не так уж невероятно, – сказала Джоанна и поведала сестре о своей встрече с режиссером.

– И ты ни словом не обмолвилась об этом? Впрочем, они тоже ничего не сказали о тебе. Хотя у них на студии сумасшедший дом, они вполне могли забыть. Тебя тоже можно понять: вряд ли ты заинтересовалась перспективой сняться в «мыльной опере».

– Он предлагал мне роль, – пробормотала Джоанна, чувствуя, что против воли заливается краской смущения.

Она не желала огорчить сестру, сообщив, что первой претенденткой на роль была она сама.

– Представляю себе, что ты ответила Люду! – расхохоталась Надин против ожиданий Джоанны. – Почему ты отказалась от роли?

Джоанна отрицательно покачала головой. Она не решилась сказать сестре, что гораздо в большей степени, чем роль, ее привлекал режиссер. Джоанна все больше склонялась к мысли, что ее первое впечатление об этом человеке оказалось правильным. Он просто играл роль, частью которой была и присланная роза. Люд нисколько не заинтересовался ею, иначе он бы обязательно заговорил о ней с Надин.

– Джен, что с тобой?

– Не обращай внимания. – Джоанна через стол пожала руку сестры. – Я просто немного устала после поездки. Но я ужасно рада видеть тебя, Дини. Ты молодец!

– Надеюсь, что так. Я горю желанием работать, как никогда в жизни. – Надин была настолько возбуждена, что почти ничего не ела.

Джоанна тоже не могла похвастаться хорошим аппетитом, поскольку ощущала приступ депрессии. Ее раздирали противоречивые чувства. С одной стороны, она радовалась за сестру, которая наконец-то нашла занятие себе по душе. Впрочем, она слабо представляла, как далеко простираются амбиции Надин, и ощущала себя виноватой за то, что отнеслась без должного внимания к предложению Люда сняться у него в фильме. Надин была так увлечена этим, что не особенно принимала во внимание отношение сестры к режиссеру.

Если бы Надин нашла работу на телевидении другим способом! Если бы здесь не был замешан Люд Хейли… К сожалению, судьба распорядилась именно таким образом. Надин всегда легко влюблялась. Возможно, поэтому она была счастлива в любви.

Джоанна представила себе реакцию Люда на свою сестру. Он увидел Джоанну улучшенную, Джоанну без сложностей и минусов.

Она быстро выпила кофе и простилась с сестрой, сославшись на срочную работу.

К совещанию Джоанна подготовила макет книги, но у нее так сильно разболелась голова, что пришлось отпроситься с работы.

– Что случилось? – участливо поинтересовался Уинни. – Сегодня утром ты выглядела как новобрачная, а сейчас – как вдова. Он не позвонил?

– Прошу тебя, я не хочу говорить об этом.

– Ты всегда замыкаешься, когда чем-то раздражена. При этом ты знаешь, что выговориться – значит, облегчить душу. – Он уселся в кресле. – Давай, крошка, я тебя слушаю. Католики ходят на исповедь, евреи выворачивают свои проблемы на голову того, кто согласится их выслушать. Какой смысл держать слезы в себе до тех пор, пока они не прожгут дырку у тебя в горле?

– Уинни, прошу тебя!

Он снял очки с толстыми стеклами в роговой оправе и с состраданием посмотрел на нее.

– Просто дело в том, что мне больно видеть, как ты мучаешься. – Он произнес эти слова, как отец, желающий добра своей дочери. Когда-то давно отец Джоанны точно так же разговаривал с ней. Она была тронута участием босса.

– Нечего особенно рассказывать. Ферн позвонила Надин, пригласила ее в студию Люда Хейли, и он предложил ей главную роль в своем сериале.

Джоанна не помнила, чтобы когда-нибудь говорила так откровенно с кем бы то ни было о своих отношениях с сестрой.

– И что же? – спросил Уинни.

– Ничего. Разве этого мало?

– Не вижу в этом трагедии. Твоя сестра нашла интересную работу. Что из этого? Если этому парню понравилась ты, то данное обстоятельство ничего не изменит. А то, что вы с Надин похожи, значения не имеет.

– Мы с ним виделись всего один раз, а Надин умеет располагать к себе людей, мужчин в особенности. Мне никогда не удавалось это с такой легкостью, – с оттенком зависти вымолвила Джоанна.

Уинни ответил ей не сразу. Она надевала пальто, а он смотрел на нее и думал о том, как глупы мужчины. Надин действительно была хороша, но Джоанна обладала удивительным шармом.

– Не волнуйся, принцесса, твой принц никуда от тебя не денется. Даже если это не Люд Хейли, а кто-то другой. Наступит день, и ты встретишь свою судьбу. Это я тебе обещаю.

– Если так, тогда мне действительно волноваться нечего, – улыбнулась Джоанна уже в дверях.

Спускаясь вниз в лифте, Джоанна перебирала в памяти мужчин, встретившихся ей на жизненном пути, и не могла припомнить никого равного Люду Хейли.

Джоанна приехала в Нью-Йорк в конце 1968 года, желая вкусить столичной жизни и немного страшась ее. С детских лет она мечтала об этом городе, ставшем средоточием ее тайных мечтаний. Она была уверена, что даже такая невзрачная, ничем не выделяющаяся девушка, как она, в Нью-Йорке может достигнуть многого. Джоанна представляла себе, как поселится в роскошных апартаментах на последнем этаже небоскреба, как за ней начнут ухаживать взрослые, искушенные жизнью мужчины и как она выберет себе среди них мужа.

Разумеется, прежде чем вся эта благодать снизойдет на нее, придется найти работу и временное жилище. Джоанна сняла комнату в «Пансионе для дам» Марты Вашингтон и стала искать место художественного редактора в журнале.