- О, мы говорим о наших любимых конфетах. Я думал о том, как что-то может быть действительно хорошее, но это не всегда самое лучшее для тебя. Иногда, ты должен знать, когда уйти. И оставить. Все. Как есть.

Он тянется через стол и гладит мою руку, затем переключает свое полное внимание на Лаину, переходя в обсуждение планов о колледже и других неважных глупостей.

Я была отвергнута.

Я натягиваю улыбку.

- Ты совершенно прав, - говорю я. - Иногда, горький привкус настолько мерзопакостный, что это совершенно того не стоит, - я встречаюсь с взглядом Джарода, решив не позволить ему увидеть мою боль. - Особенно, если и в начале ничего сладкого не ощущал.

Лаина смеется.

- Энди, ты такая наркоманка к нездоровой пище. Я не могу представить, чтобы ты когда-либо пробовала конфеты, которые тебе не нравятся.

- Знаешь, она права, - Джарод ухмыляется и очертил вырез рукава моей футболки. Он точно знает, что я выбрала этот наряд для него. И он смеется надо мной.

Мне вдруг захотелось причинить ему боль, и я точно знаю, куда бить больнее всего.

- О! Я чуть не забыла! - я вскакиваю и бегу в мою спальню.

Ручка Лаины по-прежнему надежно спрятана в кармане моего пальто. Я вытерла слезы с моих глаз, прежде чем они могут убежать и оставить след от туши на моих щеках, а затем повторно приняла беззаботный вид, перед тем, как заскочить на кухню с ухмылкой и абсолютно реалистично хихикать.

- Вот, Лаина, - говорю я. - Тот парень, Шейн, нашел меня после концерта. Ему нужна была ты, но ему пришлось уйти, так что он попросил меня отдать тебе это, поскольку ты целую вечность убирала свою флейту, - я закатываю глаза и встряхиваю волосами. - Он сказал, что ты обронила ее после урока.

Я хихикаю и встречаюсь взглядом с Джародом. Сделав глубокий вдох, я напоминаю себе, что нужно быть холодной и невозмутимой, а не смешливой и слабоумной.

- Он что, считает нас идиотками, а? Можно подумать кто-нибудь будет сидеть на скучном школьном концерте, чтобы вернуть ручку, - я невинно округляю мои глаза, и ахаю, как будто я внезапно осознаю правду. - Он взял ручку, пока ты не видела, чтобы у него был предлог, чтобы прийти и поговорить с тобой, когда он вернет ее обратно! О, моя гондола, Лаина! Это так мило. Он был так разочарован, когда не увидел тебя после концерта, - я резко вздыхаю и складываю руки на сердце. - Как же это восхитительно, что он прошел через все это, чтобы провести несколько минут с тобой наедине. Он, несомненно, хочет тебя.

Костяшки Лаины стали белыми, когда она хватает ручку. Она прикусывает губу и наклоняет голову вперед так, что ее длинные, светлые волосы падают перед ее глазами. Как правило, она прыгает от любого намека на то, что Шейн может быть заинтересован в ней, поэтому я не ожидала уловить в ее выражении панический испуг. Я сразу чувствую себя виноватой, заставив ее думать о том, что Шейн сделал с ней, но уже нет пути назад.

Я встречаюсь взглядом с Джародом.

- Я бы точно влюбилась в такого парня. Того, кто не боится своих чувств.

Джарод хмурится и смотрит в окно на мягко падающий снег.

- Вау, буря действительно становится сильнее. Думаю, я лучше пойду, пока дороги еще безопасны.

- Ты шутишь? - спрашивает Лаина. - Это даже не снегопад. Ты ездишь в более плохих условиях постоянно.

- Да, но я обещал маме зайти и купить молока по дороге домой, и все может стать очень плохо, если я останусь, - он обнимает Лаину и свирепо смотрит на меня. - Увидимся завтра.

Он несется на улицу, и я сую еще одну «Орео» в рот. Она на вкус как опилки, но я заставляю себя проглотить ее с улыбкой.

- Что это с ним? - я думаю о том, какой ужас был в глазах Джарода, когда он понял, что я могу разрушить его шансы с Лаиной, если захочу. Уверенность и сила, которые я ожидала почувствовать, засели покалеченными внутри, погребенные под лавиной вины. Совсем не так я хотела привлечь его внимание.

Лаина хмурится и машет ее ручкой.

- Ты не могла подождать, чтобы дать это мне, когда он уедет? Ты знаешь, как сильно он ненавидит Шейна.

- Я думала, ты обрадуешься. Это казалось тебе таким важным до концерта, - я сую еще одну «Орео» в рот. Лаина смотрит на ручку стеклянным, задумчивым взглядом, и мне приходится отвернуться. Я перехватила Шейна на концерте, так что он не обидит мою сестру еще раз, но я причинила ей боль хуже, чем мог бы он. По крайней мере, Лаина знала, что ей нужно быть осторожной с Шейном. Мой удар пришел из ниоткуда.

Я сую пакет печенек за коробку хлопьев в кладовой и делаю глубокий вдох. Это не моя вина. Если бы Джарод не пытался игнорировать меня всю неделю, я никогда бы не набросилась на него. И Лаине не нужно быть такой чувствительной.

- Это просто ручка, - говорю я, и выхожу из кухни, не дожидаясь ее ответа.

Глава 8

Лаина репетирует на флейте, играя один и тот же отрывок музыки снова и снова, пока он не становится абсолютно безупречным. Я не должна быть удивлена. Мисс совершенство всегда делает упор на следующий спектакль, даже когда у нас практически вечность, чтобы подготовиться, а после того, как она напутала ноты в минувшие выходные на концерте, она думает, что вся школа смеется над ней. Но эта мысль из разряда навязчивых про репетиции – чересчур интенсивна, даже для нее. Мне приходится целую минуту тянуть неверную ноту, прежде чем она, наконец, сдается и откладывает флейту подальше.

- Ладно, - говорю я. - Время вышло для твоей жалости больше, чем неделю назад. Тебе нужно построить мост и преодолеть это уже.

Она убирает стул и пюпитр в угол и плюхается на свою кровать. Лаина смотрит в потолок, не говоря ни слова, вероятно, надеясь, что я сдамся, если она не ответит. Но это плохое отношение ко мне становится смешным.

- Итак, хочешь рассказать мне, что сделал Шейн? - я нацепила лучшую участливую сестренскую улыбку, решив не закатывать глаза и не смеяться, если это окажется чем-то глупым как в тот раз, когда Энтони Мэтьюз сказал, что ему понравилась ее новая рубашка, и она расплакалась прямо посреди репетиции.

Лаина морщится от подступивших рыданий и падает в подушки. Я сажусь рядом с ней и поглаживаю ее спину. Я склонна предположить, что она стала меньше драматизировать, но она была супер-чувствительной в течение нескольких месяцев, и я начинаю задумываться, что, если Шейн – это только верхушка айсберга.

Она хватает Мистера Обнимашку – гигантского, белого плюшевого медведя, что Джарод подарил ей в прошлом году на день рождения.

- Он поцеловал меня, - шепчет она. - В день, когда я подвозила его после школы. Шейн поцеловал меня, а затем сказал мне притвориться, что этого не произошло.

Я сжимаю кулаки и борюсь с желанием что-то ударить. Серьезно, что с этими парнями? Неудивительно, что Шейн и Джарод были лучшими друзьями. Они абсолютно похожи!

Я вспоминаю, как Джарод смотрел на меня, когда я ловила его взгляд на протяжении всего фильма, и пока мы ели невероятно огромный пломбир с печеньем. Я помню, как он держал меня, как его губы касались моих... и как он вел себя, словно ничего не изменилось между нами с тех пор.

По крайней мере, Джарод был не первый парень, с которым я поцеловалась. Лаина хранила ее девственные губы, для идеального, сказочного момента. Она ждала принца, который приедет верхом на белом коне и объявит о своей вечной любви к ней, гарантирующий прекрасное и счастливое будущее.

Это должно быть, ее убивает, что первый поцелуй был с парнем другой девушки.

- Так что, теперь ты с ним порвала, да? Хочешь, чтобы я убила его ради тебя?

Лаина смеется сквозь слезы и качает головой.

- Я не думаю, что это поможет. Кроме того, это не его вина, - она прячет лицо в животике Мистера Обнимашки, и сотрясается от рыданий.

Я хватаю мишку и убираю его подальше от лица Лаины. На это понадобилось каждая унция силы воли, чтобы я не вырвала его из ее рук и не оторвала его глупую улыбающуюся голову от плеч. Единственное, что останавливает меня – я знаю, что мне придется объясняться. И я не совсем готова сообщить, что потеряла контроль над моей собственной личной жизнью.

Я делаю глубокий вдох и разжимаю мои челюсти достаточно, чтобы говорить.

- Не говори мне, что ты все еще любишь этого урода!

Я такая лицемерка.

Но меня это не волнует. Одно дело – позволить кому-то такому же совершенному, как Джарод запудрить мне мозги, когда я знаю, что у нас есть подлинная связь, и он может в конечном итоге одуматься. Но совсем другое дело у Лаины, которая может получить буквально любого парня, которого захочет, чтобы из-за такого сопляка, как Шейн, чувствовать себя ненужной.

- Но что, если это моя вина? - спрашивает Лаина. - Что, если я действительно очень плохо целуюсь? Что, если он собирался бросить Рейчел ради меня, но потом я его поцеловала и все испортила?

- Я думала, что он тебя поцеловал.

- Ну, я поцеловала его в ответ, - она снова падает лицом в Мистера Обнимашки и ревет.

Я снова отбираю плюшевого медведя у Лаины и бросаю его через всю комнату со всей силы, что у меня есть. Улыбаюсь, когда он врезается в стену с глухим ударом, и представляю, как голова Джарода влетела в стену вместо этого белого, пушистого туловища медведя. Лаина качает головой и вскакивает, чтобы забрать Мистера Обнимашку.

Я стараюсь не поддаться искушению и выбросить его из окна.

- Так, ты должна рассказать мне все, - говорю я. - Потому что мы совершенно точно не простим этих парней... этого парня... только если есть еще какая-то история. И лучше для него, чтобы у него был потрясающий повод, чтобы обидеть нас... тебя...

Лаина хватает ее дневник с тумбочки и открывает на записи от 15 февраля. Она вручает его мне с усталой улыбкой.

- Вот, я все записала. Ты можешь прочитать его.

Я беру книжку из рук и откидываюсь на кучу подушек у стены, чтобы читать. Лаина не шутила, когда сказала, что она все записала. Она всегда так боялась, что может сказать или сделать что-то не то, что она делает супер-подробные отчеты о своей жизни. Она фактически пересказала разговоры и проанализировала их.

Спиральный блокнот, который она вручает мне, старый и драный, и уже почти полный, хотя быстрый осмотр страниц подсказывает мне, что она только начала писать в этом дневнике 11 дней назад.

Я раньше проникала в комнату Лаины, чтобы почитать ее старые дневники, когда ее не было дома, потому что она заполняла их столь стремительно, что всегда был новый «старый дневник», полный сочных сплетен. Но однажды она пришла домой раньше и меня поймали, и отец построил для нее деревянную коробку с гигантским замком на ней, и мама разрешила ей поставить замок на свою дверь в спальню, если она пообещает запирать дверь, только когда будет уходить из дома. Раньше Лаина никогда добровольно не разрешала мне читать ее дневник.

Я делаю глубокий вдох и медленно выдыхаю, стараясь скрыть свое волнение. Не то, чтобы я действительно волнуюсь о первом поцелуе Лаина. Зная мою сестру, вероятно, ее лишь невинно чмокнули настолько незначительно, что кроме нее, никто бы не посчитал это за поцелуй. Она не тот тип, чтобы попасть в достойную внимания любовную историю, но ее потребность в перфекционизме может создать драму из ничего.

А еще в дневнике может быть полезная информацию о Джароде. Очевидно, он не сказал ей, что поцеловал меня, потому что она бы уже что-нибудь сказала про это, но, возможно, он сказал то, что может дать мне подсказку. Я лучше анализирую язык парней, чем Лаина. Все, что мне нужно – это маленькая подсказка. И у нее в дневнике записаны все разговоры, готовые для анализа.

- Ты же понимаешь, мне придется прочитать все после поцелуя, да? - спрашиваю я. - В противном случае я могу не получить полную точную картину ситуации.

Лаина хмуро кивает и плюхается спиной на подушки, плача в Мистера Обнимашки, пока я читаю.

Я быстро пролистываю детальный отчет Лаины о разговоре с Шейном, который привел не к одному, а двум удивительным жарким поцелуям, которые заставили мои мини обжимания с Джародом на крыльце выглядеть скучными. Но когда он действительно начал становиться горячим, она испугалась, что Шейн может подтолкнуть ее слишком далеко, и она отстранилась.

Он пытался извиниться, но, когда сказал ей, что она «самая феноменальная девушка», которую он когда-либо встречал, она посчитала, что он лишь пытался подкатить к ней, и заставила его выйти из машины. Его «мы можем притвориться, что этого никогда не было» больше похоже на отчаянную попытку вернуться в то время, когда она не сердилась на него, чем то, что он пытается забыть, что он поцеловал ее. И после нашего разговора в прошлую субботу, я готова поспорить, что Шейн абсолютно страстно желает Лаину.

А может даже любит.

Но между подробным описанием этих поцелуев, и вымученным анализом его предполагаемого отсутствия чувств, Лаина постоянно упоминает «инцидент с Энтони Мэтьюз». Она сравнивает Шейна и Энтони и волнуется, что Шейн превратится в «еще одного Энтони», если бы она не остановила его достаточно быстро. Но она совсем не рассказывает об «инциденте».