Мими Каррера - Двенадцать

– У него что, свое помещение для таких занятий?

– Да. Костя рассказывал, что у Яна крутой отец, и он выделил это помещение для него специально, только бы сын взялся за ум и начал работать. Ян убедил его в том, что он хороший тренер и у него будут ученики, которых он сможет научить метанию ножей.

Я не стала говорить о том, что Ян баловался наркотиками и курил траву, о чем, естественно не знал его отец, иначе, лишил бы сына любимого хобби. Об этом я узнала от Кости.

– В таком случае, если тебе это необходимо, я достану для тебя мишень и выделю отдельную комнату в доме.

Отец всегда меня понимал. С тех пор я тренировалась дома. Яна с того раза я не видела. И видеть не хотела.

Был вечер. Отец и бабушка были дома, я у мишени. Праздник по поводу дня рождения не ощущался до тех пор, пока не пришел Сергей. Я полностью сконцентрировалась на ноже, поэтому не слышала, как он подкрался ко мне со спины и коснулся ножа. Я дернула руку, вздрогнув от неожиданности и поранив его. На ладони у Сергея появились капельки крови. Он зашипел от боли, а я в ужасе приложила пальцы к губам.

– Прости, я не хотела! – Я начала хлопотать вокруг него, усаживая на диван. Потом бросилась обрабатывать его руку, сидя перед ним на корточках, как раньше это делал он.

– Маш, все нормально, ты же не специально. Это я, увидев в руке у тебя нож, сдуру схватил его за клинок. Можно поинтересоваться, что ты делала?

– Это называется – сброс ненужной энергии. Теперь и у тебя точно такой же шрам на правой ладони.

– Точно такой же?

Он не понял, что я имела в виду. А ведь и, правда, совсем как мой шрам, и тоже на правой руке.

– Вот, – Я раскрыла ладонь.

– Откуда? – Он погладил небольшой шрам.

– Поранилась на тренировке.

– Давно ты увлекаешься метанием?

– Год.

– Почему не рассказала мне об этом?

– Не было времени.

Его действительно не было. У него. 

Сергей еще раз глянул на свою пораненную руку.

– У меня будет первый шрам, – усмехнулся. – Назову его «шрам Филимоновой».

Вот так у нас появились два шрама – пара. И за какую бы руку, мы не взялись, всегда чувствовали наши шрамы. Нашу боль. Вот такая символика.

В тот день, Сергей подарил мне букет белых роз и золотой браслет, который сам надел на руку.

– Красивый… – сказала я, когда, он застегивал его на мне.

С тех пор я этот браслет не снимала. Он стал частью меня.

В это время пришли Костя с Лизой. Мы еще толком не успели поговорить с Сергеем, а в присутствии моих приятелей – и подавно. Сергей почувствовал себя не в своей тарелке и начал собираться, даже не притронувшись к торту.

– Сереж, может, все-таки останешься?

Я стояла у дверей, когда Сергей накидывал куртку.

– Нет, Маш. В другой раз. Надо еще к маме зайти.

Казалось, что он избегал меня. Но я была уверена, не будь гостей, мы бы поговорили. 

Он поцеловал меня в макушку и ушел. Я знала, что он также тепло ко мне относился, как и раньше, но почему-то, сдерживался и старался, особо не показывать своего отношения.

***

– Сынок, все нормально? Ты какой-то расстроенный.

Людмила Андреевна разливала чай по чашкам. Евгений Николаевич еще не вернулся с работы. Свободного времени у него было совсем мало, впрочем, как и у Сергея. Они работали вместе, поэтому виделись каждый день.

– Нормально, мамуль.

Он устало потер лицо и взял чашку.

– С Алисой поссорился?

– Немного.

– Причина?

– Она была против, чтобы я ехал к Маше, считая, что с днем рождения можно и по телефону поздравить.

– У меня складывается впечатление, что она против твоего приезда и к родителям.

– Мам…

– Что мам? Она скоро на шею тебе сядет. Когда ты был в последний раз у нас с отцом в гостях? Со дня свадьбы не приезжал сюда.

– У меня были дела.

– Это все оправдания, сынок.

– Тебе не нравится Алиса.

– Не нравится. Главное, чтобы тебе нравилось. Я в ваши отношения не лезу, ты сам видишь.

– Вижу.

– Ты ее любишь?

– Наверное, не знаю. Мне с ней хорошо.

– В постели. А вообще?

– Мам, я ее люблю.

– Ты сам только что сказал, что не знаешь. Я считаю, что у тебя к ней просто страсть и влюбленность, которая в настоящее чувство любви так и не переросло.

На кухне повисло молчание и оба не хотели его нарушать, но Сергей все-таки это сделал.

– Ты знала, что Маша занимается метанием ножей?

Людмила Андреевна была удивлена новостью.

– Нет, не знала.

– Я сегодня ее застал.

Людмила Андреевна посмотрела на его ладонь, только что, заметив, перевязку. Сергей проследил взгляд матери и пояснил:

– Увидел, что она целится в мишень и меня будто переклинило: схватился за нож, она в этот момент его дернула и вот, – Сергей показал свою перевязанную руку.

– Ничего, до свадьбы заживет.

– Я уже женат.

– Ну, так женишься еще раз.

Она широко улыбнулась, отпивая из чашки чай.

– На ком?

– Не знаю, может на той, от кого у тебя теперь будет шрам.

– На Машке? Нет, она мне…

– Знаю, как младшая сестренка. Можешь мне не говорить. Она уже не та маленькая девочка, которой была, и ты не тот юноша, а взрослый мужчина. У вас вполне могут возникнуть совершенно иные чувства друг к другу.

– Мам, все, мне пора. Давай не будем об этом, ладно?

– Хорошо, поговорим тогда, когда тебе нужен будет совет.

Людмила Андреевна встала из-за стола, намереваясь провести сына до дверей.

– Какой совет?

– Как вернуть Марию.

***

Прошел еще год, за который я ни разу не увидела Сергея. Он позвонил мне из Петербурга и поздравил с восемнадцатилетием. Лично не мог, потому что был в командировке. А когда вернувшись, все-таки приехал, меня не было дома. Он хотел встретиться со мной, звонил, пытался договориться о встречи, но я отказывалась, мотивируя тем, что у меня нет времени.

Я очень хотела с ним встретиться. Мне было необходимо его видеть. Только каждый раз после встречи с ним у меня раны на сердце нарывали с новой силой.

Обычно, проблем с учителями в школе у меня не было. Я была примерной и способной ученицей. Всегда делала домашние задания, на уроках была активной и получала хорошие отметки. А во второй половине учебного года выпускного класса, учитель по литературе, Михаил Леонидович, начал занижать мне оценки. Сначала, я расстроилась. Думала, что не дотягиваю до пятерки. Лезла из кожи вон, чтобы заработать свою заслуженную оценку, прекрасно понимая, что проблем у меня с этим предметом нет. Ясно, что оценки он занижал мне осознано. А в один из майских дней, я пришла к нему  после уроков, чтобы выяснить причину такой дискриминации.

Я постучала в дверь и тихонечко ее приоткрыв, спросила:

– Можно, Михаил Леонидович?

– Нужно! – Он наводил порядок на своем столе.

Когда я вошла, он повернулся в мою сторону, и снизу доверху обглядел меня внимательным взглядом, который мне абсолютно не понравился. Его карие глаза,  впивались в каждый изгиб моего тела.

Ему было около сорока пяти. На безымянном пальце – обручальное кольцо. Всегда строгий и невозмутимый вид придавали серьезность его лицу. Сам он был плотного телосложения и среднего роста. Темные волосы немного тронула седина, а у глаз виднелись морщинки.

– Что случилось? – поинтересовался он.

– Я хочу знать, почему вы занижаете мне оценки.

– Разве? – Он сделал шаг ко мне. – Мария, Вы мало работаете. Нужно больше времени посвящать учебе. – Михаил Леонидович всегда обращался к своим ученикам официально.

– А по-моему видно, что я уделяю урокам достаточно времени.

– Но не литературе. – Он сделал еще шаг и протянул руку, намереваясь дотронуться до моих волос. – Но я отступила от него, не желая, чтобы он прикасался ко мне руками.

– Вам, лучше остальных известно, что по литературе у меня проблем нет.

– Что Вы хотите этим сказать, Мария?

– Вы намерено занижаете оценки, Михаил Леонидович.

– Вы меня обвиняете?

– Все  очевидно.

– Мария, у Вас скоро экзамены, и Вам следует поторопиться исправить свои оценки, чтобы они не повлияли на общий бал. Я бы мог Вам подсказать один действенный способ решения этой проблемы.

– Какой? – Я начала догадываться, о каком способе он говорил, но спросила, чтобы посмотреть, осмелится ли он озвучить его.

– Очень простой. – С этими словами он подошел ко мне непозволительно близко, из-за чего я сделала шаг назад, но он притянул меня за руку, прижимая к себе. Мне стало также противно, как и тогда с Яном.

– Что Вы делаете?! – Я начала его отталкивать и вырываться.

– Показываю тебе простой способ решения твоей проблемы. – Он наклонился ко мне, желая поцеловать. Но я вырвалась и залепила ему пощечину.

– А ну стой! – Не успела я сделать и нескольких шагов, как он схватил меня за волосы и потянул назад.

– Уберите от меня свои руки! – Я сильно двинула ему каблуком. И ударила локтем в живот, из-за чего он зашипел, ослабив хватку, и я смогла вырваться, побежав к двери. Уже, будучи в коридоре я услышала его крик:

– Ты не сдашь мой экзамен, Филимонова!

Как жаль, что в тот момент никого не было в коридоре: никто не слышал, что сказал этот поддонок, и не видел моего потрепанного вида.

В тот день, эмоции во мне зашкаливали. Я раскраснелась, глаза метали молнии, кулаки сжимались. Хотелось придушить, эту сволочь! Наверно, стоило пойти к директору и все рассказать. Захотелось сделать какую-нибудь гадость.

Выйдя из школы, я обошла ее вокруг и остановилась напротив окон кабинета литературы. Недолго думая, подняла несколько небольших камушков, что нашла на асфальте и начала кидать их в окна. Звук разбиваемых стекол доставил мне особенное удовольствие.

По дороге домой меня била дрожь, знобило, доставляя дискомфорт во всем теле, а неприятные воспоминания сегодняшнего дня – вызывали приступ тошноты. И было совершенно все равно, что меня могли исключить из школы. Поступок Михаила Леонидовича был подлым и унизительным, в первую очередь для него. И плевать я хотела на его экзамен.

Как только я зашла в дом, отец сразу понял – что-то случилось. Весь мой внешний облик говорил об этом.

– Дочка, что случилось? На тебе лица нет.

Папа обеспокоенно подошел ко мне и крепко обнял, а я зарыдала у него на груди, не в силах больше держать все в себе.

Немного успокоившись, я рассказа все отцу. Он внимательно меня выслушал. Я видела, как он был зол, и знала, что просто так, он это не оставит.

– Успокойся, милая. Он к тебе больше не приблизится. Из школы тебя не исключат, и экзамен ты сдашь. А этому ублюдку, я это так с рук не спущу.

Отец сдержал слово. На следующий день он отправился к директору, где чуть не разнес кабинет в пух и прах, за то, что в школе работают такие «учителя». Из Михаила Леонидовича и вовсе дух выбил.

А еще через неделю после случившегося, у нас появился новый учитель по литературе, вернее, учительница. Добрая и умная женщина. Из школы меня не исключили, но за разбитые окна пришлось заплатить.

Вскоре наступила пора экзаменов, которые я сдала на «отлично» и начала готовиться к вступительным в университет. Сдав и их, я поступила на факультет филологии русского языка и литературы.

***

Сергей и Алиса были женаты два года, но за это время, так и не стали близкими по духу людьми. Орлов-младший, собственно, как и старший, много работали и часто приходили домой поздно. И так же часто, Сергей заставал Алису за верчением у зеркала вечерами. По ее словам, она уходила к подругам, не в силах больше сидеть взаперти и ждать его. Да и частые скандалы, устраиваемые Алисой на пустом месте, Сергея раздражали. Ему хотелось спокойствия и понимания, а с женой, как такового не было.

Пока Сергей работал, не покладая рук, Алиса с особым удовольствием тратила его заработанные деньги на себя. Она любила красиво одеваться, отдыхать, и в основном, отдыхала она без мужа. Сергея поначалу это раздражало, и они часто ссорились по этому поводу. А потом он привык и махнул рукой. Мысль о том, что он поспешил с женитьбой, все чаще и чаще посещала его. А в один раз, после того, как он вернулся из командировки, и вовсе убедился в этом.

Уставший после поездки, он стоял на пороге своей квартиры. Было около девяти вечера. В квартире слышался женский аромат духов вперемешку с мужским. А на полу, рядом с туфлями Алисы, была разбросана мужская обувь. Что это могло значить, он догадывался, но хотел увидеть лично.