– Я понимаю, но, сколько это еще будет продолжаться? Еще год или два? Твоя молодость тоже не стоит на месте, и я бы не стала ее терять.

– Почему ты считаешь, что я теряю ее? Разве только в поиске новых мужчин заключается смысл жизни? Или нужно обязательно куда-то ехать, чтобы почувствовать себя счастливой? Я счастлива в моих каждодневных воспоминаниях. По-настоящему счастлива, и вряд ли что-то еще сейчас меня сделает более счастливой!

– Хорошо! Я не буду с тобой спорить, но просто помни, что твоя жизнь тогда не закончилась…

Что я еще могла ей возразить? Мы попрощались до следующего дня, и я повесила трубку. Нет, я не злилась на нее. Я чувствовала, что она тоже страдает вместе со мной. Страдает из-за меня. Наверное, ей было больно видеть, как я цепляюсь за любую мелочь, которая могла бы приблизить меня к нему. Но по-другому никак еще не получилось. Год совсем ничего не значил в этом деле, это было слишком мало времени, чтобы смириться. Чтобы осознать. Да, конечно, во мне еще теплилась та абсурдная надежда, что когда-нибудь все вернется, и мы снова с ним будем вместе. Я осознала свою проблему в отрицании самого факта его смерти. Я придумывала сто и тысячи причин, почему его не было рядом, но до правды так никогда и не доходила. Ведь это так просто. И это правда. А я считала, будто он улетел на Луну или снова помогает очередным друзьям выбраться из передряги. Придумывала себе в голове целые истории и училась жить с ними. Но это все мне никак не помогало. Мне все время хотелось, чтобы он поскорее вернулся ко мне, и все стало как прежде. Меня тяготила эта разлука, ведь я никак не могла принять того, что она теперь будет вечной. Эти простые мысли не хотели жить в моей голове. Не видя его похорон и его места на кладбище, было так легко представить, будто он все еще жив. Единственно верным и отрезвляющим решением было решение поехать в Петрозаводск и отыскать его. Найти тот ряд и тот гранитный крест. Посидеть рядом и разреветься. И реветь три дня напролет. А потом, наконец, осознать и, может быть, смириться. Я знала, что мне никто, никто не поможет в этом. И даже его лучший друг, который вроде бы очень добр ко мне, он мне не скажет где сейчас Андрей, потому что для этого мне придется сначала найти этого друга. А это даже сложнее.

И я решила поехать. Пускай я еще не до конца окрепла и поправилась, этого может уже никогда не случится. Мне непременно нужно было поехать, не откладывая на потом. Не снимая моего нового любимого свитера, я вышла из дома и отправилась покупать билет на поезд, направляющийся в Петрозаводск. В голове лихорадочно бродили разные мысли, но они были не о том, стоило ли мне действительно туда ехать именно сейчас или нет. Я так сильно загорелась этой идеей, что, казалось, немного сошла с ума. Я шла туда, куда меня вели мои ноги, не разбирая пути и направления. Я знала, что приду туда, куда мне действительно нужно, в кассу железнодорожного вокзала. Я шла, не озираясь на прохожих и практически не замечая машин. Шла, держа в руке паспорт и боясь, что на ближайшие даты все билеты будут раскуплены. Но мне повезло. Билет в кассе все-таки был. Я лихорадочно сжимала его в руке, трепеща от радости, практически такой же, как в тот момент, когда я обнаружила этот свитер в моем шкафу. Дело было сделано, оставалось дождаться нужной даты, сесть в поезд и найти его. Точно найти. Билет был на послезавтра и самое сложное заключалось в том, чтобы прожить ближайшие два дня. Нетерпение достигло предела, и я почувствовала, как начинает дергаться правая рука. Пытаясь успокоиться и отпустить ситуацию, я зашла в ближайшую кофейню и заказала чайник зеленого чая в надежде, что чай меня успокоит. В кафе было многолюдно, и свободный столик нашелся с трудом. После десяти минут ожидания официантка, наконец, принесла мой чай, и в момент, когда я наливала его в свою чашку, кто-то легонько дотронулся до моего плеча. От неожиданности я немного вздрогнула и оглянулась. Это была моя старая знакомая Светлана, с которой мы довольно давно уже не виделись. Я улыбнулась ей.

– Привет, Настя! А я тебя все-таки узнала, хотя ты и здорово изменилась, – она тоже улыбалась мне.

– Правда? А я думала, что ничуть. Как ты, Свет?

– Я хорошо. Расскажи ты про себя. Что случилось?

– Случилось. Да ничего не случилось. Купила билет.

– Уезжаешь?

– Да, ненадолго, можно сказать, что по делам.

– В больницу?

– Нет, почему же сразу в больницу? По личным делам.

– Ну, я просто слышала про аварию… и сейчас видела, как тебе тяжело ходить… вот и подумала… Прости, если не так.

– Нет, больниц с меня хватит. И не так уж мне и тяжело ходить. А впрочем, знаешь… у меня все отлично! Не стоит меня жалеть!

– Да нет, я и не думала,… не обижайся, правда! Я не хотела ничего такого говорить.

– Чего такого говорить? Что я стала похожа на калеку? Что теперь моя жизнь состоит только из посещения больниц? Что у меня не может быть никакой личной жизни теперь? Ты это имела в виду*(Пишется раздельно)?

– Нет, ну что ты… не злись, пожалуйста! Я не это имела в виду! Я не знаю…

– Я тоже не знаю! Вы не даете мне ни малейшего шанса на реабилитацию! Не даете почувствовать себя вновь такой же, как и все. В любых глазах я вижу жалость к себе и мысль о том, что лучше было бы умереть, чем остаться такой, как я сейчас! Но это не так! Слышишь меня, это не так! Я по-прежнему люблю эту жизнь, и я хочу жить, несмотря ни на что! Что бы вы там обо мне не думали! – я кричала ей это в лицо, вскочив на ноги и чуть не опрокинув хрупкий столик с чашками. Я говорила ей это, хотя в моей голове и не было таких мыслей. Первый раз за долгое время я сказала то, что хочу продолжать жить, хотя и думала все время совершенно по-другому. Оно было где-то очень глубоко во мне, это желание, и вот оно выплеснулось наружу без моего ведома.

Светлана залилась краской и огляделась по сторонам. Некоторые посетители, услышав мою эмоциональную речь, смотрели на нас с интересом.

– Насть, я, пожалуй, пойду. Извини меня. Я не хотела тебя обидеть, правда! – прошептала Света и отошла от моего столика.

Я в растерянности села обратно на стул. Мое сердце бешено колотилось в груди. Я пыталась унять растрепавшиеся волосы и успокоиться. Посетители еще немного посмотрели на меня и отвернулись, продолжив свои прежние дела. Я больше не могла сидеть в этом кафе и, оставив деньги за чай, вышла на улицу. Морозный воздух успокоил меня, и я раскаялась, что так грубо обошлась со Светланой и накричала на нее совершенно без повода. Не знаю, что так сильно задело меня. Скорее всего, это было упоминание о больнице, это слово выводило меня из себя. Мне было очень стыдно и хотелось догнать Свету и извиниться перед ней, сказать, что я не хотела, что мои слова относились совершенно не к ней, а просто в небо. Сказать, что это был самый тяжелый год для меня, и мои нервы окончательно ослабели. Но я не знала, где она. И знала, что мои извинения совершенно ей не помогут. Дело было сделано, и слова были сказаны, запоздалые извинения не греют душу и не лечат раны. Остается только смириться и жить дальше. Но с красным стикером в голове – так делать нельзя!

Я пошла домой. Билет лежал в моей правом кармане. После вспышки гнева я стала абсолютно спокойной. Больше не было того волнения, и я подумала, что смогу прожить эти два дня. Было жаль, что я выказала свою злость именно Свете в таком людном месте. Теперь об этом узнают все наши знакомые. Думаю, их это совершенно не удивит. Просто больная Настя окончательно сошла с ума. Что же здесь удивительного? Она всегда была с какими-то странностями. И что он только в ней нашел, тот богатенький парень? Видимо, такой же был, как и она. Вот и умер так рано. С такими ненормальными людьми всегда что-то случается.

***

Я ехала в поезде, в плацкартном вагоне, одна. Лежала ночью на правой нижней полке и пыталась поспать. Голоса людей и шепот в темноте раздавались из разных концов вагона. Мне это мешало. Я знала, что с утра мне предстоит сойти с поезда и провести самый тяжелый и ужасный день в моей жизни. Поэтому очень хотелось выспаться. Ближе к утру я все-таки уснула, но это было совсем ненадолго. Проводница толкнула меня за плечо и объявила, что мы подъезжаем. Я пошла в туалетную комнату, умылась под маленьким краном и вытерла лицо вафельным полотенцем, как всегда называла его моя бабушка. Вид у меня был явно не очень. Лицо немного опухло из-за выпитого перед сном виски, глаза казались очень маленькими и красными. К тому же, кажется, меня одолевала простуда. Я вернулась к своей постели и стала собирать вещи. Через полчаса поезд вошел в перрон. Пассажиры вышли. На улице было солнечно, но очень прохладно. Я достала из своего маленького чемодана зеленый шарф и обмотала его вокруг шеи. Стало намного теплее. Точно не зная, в какую сторону мне нужно двигаться, я направилась к остановке такси. Зная, что мой отель находится в самом центре города, я попросила отвезти меня на центральную площадь. Водитель с радостью согласился. Тут же озвучил цену, на которую я согласилась. Оказалось, что ехать не так уж и далеко. Можно было и пешком дойти. Но у меня не было карты.

Было еще очень рано, и хостес отказывалась заселять меня в номер. Пришлось уговорить ее позволить мне оставить свой чемодан в кладовке до заселения. На это она согласилась. Я оставила свой багаж и снова вышла на улицу. Так и не придумав, чем же мне, в конце концов, заняться ближайшие два часа, я отправилась в продуктовый магазин и купила там воды и печенья, затем дошла до центральной площади и остановилась там на лавочке. Открыла пачку печенья и стала осматривать местность. Город мне нравился. По большей части из-за того, что он нравился ему. Я старалась найти в нем ту прелесть, которую он видел, и у меня получалось. Город был так сильно не похож на нашу Москву. Но все-таки в моей голове никак не укладывалась та мысль, что Андрей, посетивший такое огромное количество стран, живший в Нью-Йорке, и Барселоне, и проживший большое количество времени в Москве, был влюблен в этот маленький, немного советский город со старыми улицами, трехэтажными домами и маленькими магазинами. Здесь не было того лоска, который присутствовал во всех больших городах, но здесь была теплота и размеренность. Люди никуда не спешили, они останавливались на улице, чтобы поговорить друг с другом. Они медленно шли за хлебом, как будто это дело всего дня. Они были очень дружелюбны и улыбчивы, и главное: здесь не было ощущения огромного муравейника, где всем на тебя абсолютно наплевать. К моему самому постыдному сожалению, только оказавшись на этой лавочке возле фонтана, я смогла до конца понять, каким он был человеком. Эта мелочь всегда ускользала от меня при его жизни. Моя картина до конца так и не сложилась, мне казалось, что в Андрее есть какая-то загадка, которая мне не подвластна. Этой загадкой был его город. Да, Андрей рассказывал мне про него тысячи, тысячи раз, но почувствовать этого я не могла. Для меня слова оставались просто словами. А сейчас нет. Я была ребенком, воспитанным, пусть и не в Москве, но всего в десяти километрах от нее, и все те же правила царствовали и в нашем районе. В других же городах России я никогда не была, и представить, как там живут люди, у меня тоже совершенно не получалось. Мне захотелось пройти по всем улицам этого города, запомнить его расположение и почувствовать себя здесь как дома, хоть я была одна и никого не знала. Но я ощущала его присутствие всеми фибрами своей души. «Он близко. И я найду его». Я поднялась, отряхнула крошки с колен, потуже застегнула куртку и пошла по центральной улице, затем свернула в переулок, достала наушники и включила свой плеер. Заиграла музыка, которую он уже не слышал, но в моей голове она неотделимо была связана с ним. В редкие минуты жизни после я почувствовала себя немного счастливой и очень самостоятельной. Ведь я никому не сказала, куда еду, просто купила билет. Боялась, что кто-то начнет меня отговаривать, и я вдруг поддамся их уговорам. Пойму, что мне это все же не надо, что лучше просто оставить все как есть. Но я чувствовала, что поступаю правильно. Город принял меня и не оттолкнул. Он не овеял меня холодным приемом, скорее, наоборот, мне казалось, он ждал моего приезда, и теперь все было, как и должно быть.

Я дошла до местного торгового центра, и мне захотелось купить Андрею цветы. Я больше не хотела ждать. После того как мой чемодан окажется в нужном гостиничном номере, я тут же отправлюсь на поиски. И мне нужны были цветы. Я знала все эти приметы, но мне нужны были живые белые розы. Много. Сколько я смогу унести. И даже если я его не найду, я просто оставлю их у любой могильной плиты, но он будет знать, что это ему. Я купила пятьдесят роз, больше не помещалось в моих ладонях, иначе было бы больше. К моему сожалению, продавец отказалась принимать мою кредитную карту, и мне пришлось отправиться на поиски банкомата. Он оказался рядом, я сняла нужную сумму и уже через минуту забрала цветы. После этого, стоя на первом этаже с огромным букетом роз, я подумала, что мне просто необходим новый наряд. Я поднялась на третий этаж, туда, где был женский отдел с одеждой, и стала бродить между рядами в поисках чего-то особенного. Я хотела купить первое понравившееся платье. Это должно было быть как знак свыше. Я увидела девушку, развешивающую бирюзовые комбинезоны, и выбор был сделан. Я нашла нужный мне размер и пошла в примерочную комнату. Комбинезон сел на мне идеально. Он украшал меня, я сразу это заметила. Недолго думая, мы с ним уже были у кассы. Открывая кошелек, чтобы расплатиться, я поняла, что в нем нет моей карты, как нет и всех моих денег. В панике я не знала, что же мне делать. Я вспомнила про банкомат. Попросила девушку отложить мой комбинезон и, перелетая через ступеньки, побежала вниз. У банкомата никого не было, как не было и моей карты в нем. Из глаз брызнули жирные слезы. Одна, в чужом городе, с неоплаченным отелем, только билет назад через два дня и без денег. Девушка из цветочного магазина выбежала мне на встречу.