До последнего мгновения я была абсолютно уверена, что это шутка или какая-то ошибка, и когда на самом деле увидела сидящего на пуфике в маминой прихожей Краснина, уставилась на него, как на гостя с другой планеты.

– Краснин, ты откуда? – с крайней степенью удивления поинтересовалась я.

– Из Якутска, – совершенно замученным голосом оповестил он и, заметив маму у меня за спиной, извинился: – Простите за ночное вторжение.

– Я рада, что такой интересный мужчина не бандит, – тут же вошла в роль роковой женщины маман, поиграв голосом, интонациями и выражением лица.

– Пока нет, – развел руками в извинительном жесте Краснин.

– Идем, – прервала я представление.

Он тяжело встал с пуфика, поднял с пола и повесил на плечо портфель с ноутбуком, большую дорожную сумку, еще одну сумку поменьше закинул на другое плечо и пошел за мной, не забыв воспитанно попрощаться с мамой:

– До свидания, простите, не знаю, как вас зовут.

– Виктория Владимировна.

– Да свидания, Виктория Владимировна, – улыбнулся он ей.

А я, заподозрив, что в своей галантности он может дойти и до поцелуя ручки моей маман, и тогда не расхлебаешь до утра, если ей вдруг взбредет-таки поиграть во флирт посреди ночи, ухватила его за локоть и потащила за собой.

– Спокойной ночи, мам, извини, что потревожили. – Это я договаривала, уже закрывая за собой дверь между нашими частями квартиры.

Павла Андреевича с багажом я приволокла в гостиную, усадила на диван и, встав перед ним вопрошающей Фемидой, строго спросила еще раз:

– Ты что, прямо из экспедиции сюда?

– Ну а куда еще? – удивился он и заметил: – Не знал, что ты живешь с мамой. Почему-то мне казалось, что вы с сыном живете отдельно.

– Мы живем отдельно. Долго объяснять, – отмахнулась я и вспомнила про гостеприимство. – Есть хочешь? Или, может, душ и есть? И пить? И что еще?

– Душ – это просто мечта, – кивнул он, но попыток подняться не предпринял. – Но и есть тоже хорошо. А чаю горячего – совсем замечательно.

– Ладно, посиди, чай я сейчас принесу, а там ты решишь, что в какой последовательности: душ или есть.

Чаю он не попил. Когда я вернулась из кухни с чайником с заваренным чаем, чашкой и разными сладостями на подносе, Краснин спал совершенно умученным беспробудным сном, откинув голову на спинку дивана и тихонько посапывая.

Мило. Особенно его вопрос: «Ну а куда еще?» К черту, например, или в город-герой Санкт-Петербург, можно и обратно на Новосибирские острова! Почти месяц не объявлялся – думал он, размышлял, ни слуху ни духу, я тут извелась вся, душу в лоскуты порвала, не понимая, что дальше-то, а он свалился, как божий подарочек, и удивляется с такой непосредственной искренностью: «Ну а куда еще?»

Сказала бы я куда, да воспитание не позволяет!

Я вздохнула и принялась стаскивать с него обувь. Ну не оставлять же его в таком вот положении спать. Принесла подушку и плед, переместила героя-полярника из сидячего положения в горизонталь лежачую, укрыла пледом. Постояла, посмотрела, не удержалась – наклонилась и поцеловала в лоб.

И пошла спать. Сегодня сны про Павла Андреевича меня больше не тревожили.

Зато утро было веселым!

Проснувшийся по обыкновению рано, Архип забрался ко мне в кровать, тоже по заведенной у нас привычке. Для этого рядом с моей кроватью стоял небольшой стульчик. Тормошить маму сегодня ему пришлось дольше обычного.

– Пола завтлакать! – требовал Архипка и весело хохотал, когда я пыталась схватить его в охапку и засунуть под мышку. – Мама, плосыпайся!

– Охо-хо! – отозвалась разбуженная мать.

Но долг зовет, из кровати я себя вытащила силой воли и твердостью характера и отправилась готовить сыну завтрак, не забыв дать наказ:

– Умываться и чистить зубки.

И только в кухне сообразила, что в гостиной спит некий гражданин, любитель шастать по ночам и сбегать за Полярный круг, чтобы подумать, а отсутствие привычных утренних звуков из душевой, когда там умывается ребенок, привело меня к логическому выводу, что он обнаружил ночного гостя. И я поспешила посмотреть на эту картину маслом.

Архипка стоял, прижимая к боку своего зайца, перед спящим на диване Красниным и внимательно рассматривал незнакомца; услышав, что я вошла, повернулся, посмотрел на меня и звонко спросил:

– Мама, это то?

Краснин открыл глаза, пару секунд осознавал, где он находится, потом перевернулся с бока на спину, рассматривая Архипа, а тот, не дождавшись от меня ответа, удивленно, громко и как-то требовательно поинтересовался:

– Ты то?

– А ты кто? – спросил у него Краснин без тени улыбки.

– Я мальсик. Алхип, – важно сообщил ребенок.

– А я Павел Андреевич, – почти официальным тоном представился Краснин.

– А то ты тут спис? – допытывался Архип.

– Да вот, устал и заснул, – вел совершенно серьезную беседу с ребенком Краснин.

– Мама, сто это за дядя? – спросил у меня сынок.

– Это твой папа, Архипчик, – весело сообщила я.

– Папа? – поразился малыш и посмотрел на Краснина расширившимися от удивления глазенками.

– Папа, – подтвердил его отец, откинул плед, спустил ноги на пол и сел.

Папа с сыном долго смотрели друг на друга. Я видела, что Краснин даже дыхание затаил, ожидая реакции ребенка. Архипчик переложил зайца в левую ручку, правой взял новоявленного папашу за ладонь, потянул за собой и распорядился:

– Идем завтлакать, только надо снасяла умыся и зубы систить.

– Идем, – кивнул Краснин, подхватил ребенка под мышки, прижал к себе, и у него заблестели слезами глаза, тогда он их просто закрыл и повторил: – Идем, сынок.

Тут уж мне пришлось справляться с подкатившей слезливостью и скоренько ретироваться в кухню, оставляя их наедине самих разбираться с первым в их жизни совместным утренним умыванием. Даже подглядывать не буду!

От нервов, что ли, я и не заметила, как принялась готовить все подряд – и творог с фруктами, и легкие оладушки, и маленькие бутерброды из живого хлеба с пастой из авокадо, их Архипчик очень любит, что-то еще выставляла на стол и раскладывала по тарелкам. И наливала сок в стаканы, когда, вернувшись из душевой, папаня с сыночком стали усаживаться за стол. Архипка, забравшись на свой специальный высокий стульчик, радостно поинтересовался, увидев все это изобилие:

– У нас плазник?

– Нет, просто мама нервничает, – ответила я.

– Иза лаботы?

– Нет, Архипчик, из-за приезда твоего папы.

– Он не уедет, мамаська, – успокоил меня сынок.

– Я с вами с ума сойду! – возмутилась окончательно я, словно с резьбы меня сорвало, и резко села на стул. – Приедет, не уедет! Любит, не любит, к сердцу прижмет, к черту пошлет! Сбежал, и ни звука, подумать ему надо!

Краснин тут же оказался возле меня, подхватил под локти, поставил на ноги, обнял одной рукой за плечи и отдал распоряжение:

– Архип, ты начинай завтракать, выпей сок пока, а нам с мамой надо поговорить. Хорошо?

– Холосо, – кивнул Архип и взял двумя ручками стакан с соком со стола.

– Вот и молодец! – похвалил сына отец и увел меня из кухни в гостиную.

Он обнимал меня, прижимался лицом к моей голове и шептал:

– Ты тогда спала, такая красивая. А я смотрел на тебя и не понимал, вот ты проснешься, и как с тобой говорить и что. И Глория, она же твоя сестра, как с этим быть. И я никак не мог осознать и поверить, что у меня есть сын. Вот и сбежал. Мне надо было время, чтобы все спокойно обдумать, и понять, и принять. Я снял тебя спящую на смартфон. – Он поцеловал меня в макушку, в висок, снова прижался щекой к моей голове. – Люблю тебя, хочу только тебя, хочу жить только с тобой. Ты переедешь ко мне в Питер? Ты же говорила, что тебя не пугают мои недостатки, ты почти сделала мне предложение и уверяла, что я для тебя идеальный муж.

– Я такого не говорила! – возмутилась шепотом я и попыталась вырваться из его рук, но он не пустил, прижал покрепче и стал поглаживать рукой по спине.

– Но когда-нибудь скажешь, потому что я обязательно таким стану, ты же это знаешь.

– Да боже упаси! – возроптала я, улыбнувшись. – Зачем мне идеальный муж? А кто будет орать на меня и ругаться, что я себя не контролирую, когда увлекаюсь, я это просто обожаю, ты становишься таким сексуальным, когда начальствуешь грозно.

– Хорошо, буду отчитывать тебя ночами, – согласился он и спросил: – Это значит твой положительный ответ?

– А какой был вопрос? – снова улыбнулась я, он же все равно не видит, так и прижимает меня к себе.

– Ты переедешь ко мне, выйдешь за меня замуж и будешь жить со мной долго, хлопотно, иногда непросто, но весело и счастливо?

И тут мой взгляд упал на две большие сумки, которые так и стояли с ночи у дивана, позабытые всеми.

– Слушай, а что ты таскаешь в этих баулах, керны с пробами грунта, что ли?

– Нет, не керны. В одной вещи и игрушки для Архипа, в другой мои вещи и тебе подарки. Я одежду только в Европе покупаю, когда езжу на конференции, семинары и лекции. Ну и… некоторые образцы пород, совсем немного. Только самые интересные и уникальные, я хотел их посмотреть до того, как остальное доставят в институт. – И возмутился слегка: – Ты мне не ответила!

– Да я ответила тебе еще месяц назад! – возмутилась теперь я, отстранилась в его руках, посмотрела в его лицо, стараясь удержать смех. – Да какая женщина в трезвом уме и твердой памяти откажется от такого хозяйственного мужика, который к тому же любит играть с камушками?

– А те вы делаите? – спросил Архипка, неслышно подобравшись к нам.

Ну что ж, это второй урок отцовства. Павлу Андреевичу придется узнать, что сынок появляется в самых разных местах неожиданно и, как правило, не вовремя. А еще он любит забираться в постель к маме, в которой теперь планирует спать и папа, по утрам – в самое «симпатичное» у мужской сексуальности время.

Посмотрим этот цирк!


Восемь месяцев спустя

Так, еще немножко, вот на этот крючочек – оп-ля! Все прекрасно повесилось!

– Шротт!! – прогремел снизу ужасно грозный, любимый до счастья голос. – Ты зачем туда забралась?!

– Мне надо было перевесить две работы, – улыбаясь до ушей, объяснила я цель своих действий.

– Для этого рабочие есть! – бушевал начальственно Краснин.

– Они ушли на обед, а мне надо посмотреть все в готовой композиции! – упрямствовала я, отстаивая свою правоту.

– А подождать их не судьба! Немедленно слезай, совсем с ума сошла, черт-те что вытворяешь!! – грохотал своим прекрасным голосом Павел Андреевич.

– Да слезаю уже! – успокаивала я.

Проще было сказать, чем сделать, – забраться сюда оказалось не так уж сложно, а вот спуститься, как только что выяснилось экспериментальным путем, проблематично. Краснин почти бросил на пол огромный букет алых роз, протянул ко мне руки и принялся меня эвакуировать с лестницы, не переставая ругать почем зря:

– Ты что, и стремянку сама таскала?!

– Нет, ее таскал охранник, – уверила я, принимая его своевременную помощь.

Встав на нижнюю ступеньку, он обнял меня одной рукой за область талии, второй поддерживая под локоть, и помог спуститься, что только добавило огонька в его возмущенную адресную речь:

– А я думаю, что это меня так радостно встретил ваш охранник, как родного, и чуть не бегом двери открыл, и пропустил, и смотрит так сочувствующе! Ну еще бы! Когда ты тут горную козу из себя изображаешь и никто не может тебя остановить!

Все, мы спустились, и весьма удачно.

– Я тебя запру, честное слово! Вот в следующий раз выпущу только на открытие выставки!!

– Я тоже очень рада тебя видеть и тоже очень соскучилась! – рассмеялась я и полезла целоваться.

Муж был гневлив до крайности, но от поцелуев и обнимашек не уворачивался, и поцеловал, и обнял, и еще разочек поцеловал, но отчитывать не перестал:

– Как ты вообще додумалась в таком положении лазать по стремянкам, да еще одной, когда никого рядом нет?!

А какое у меня положение? Хорошее у меня положение, беременное. Шесть месяцев, подумаешь, я еще и плясать могу, и хороводы водить.

– Я ж не рожаю, – неосмотрительно заметила я.

– Что и удивительно при таких выкрутасах!! – вновь добавил децибел в тоне, уже было шедшем на убыль, Краснин.

– Напомни мне, я уже говорила тебе, что ты становишься убойно сексуальным, когда ругаешься? – промурлыкала я, поглаживая его по рубашке на груди.

– Сто раз! – снизив накал грозности, проворчал он. – Заметь, когда я ругал тебя за дело. Сто раз!

– Как прошел съезд? Как твой доклад? – поинтересовалась я его делами.

– Доклад на ура, сорвал овации, а вот съезд гораздо хуже, дома расскажу.

– Кстати, ты дома был? – тут же встрепенулась я.

Дома, это в том смысле, что в квартире в Москве, ибо мы сейчас здесь временно находимся в связи с моей персональной выставкой.

– Да, вещи бросил, умылся – и к тебе, со стремянок тебя эвакуировать, – буркнул напоследок Краснин.