– Они исходят из этой версии. Коннорс не дурак. Если не наглотался таблеток, следов на дороге не оставил.

– А если оставил, наверняка вернулся и все убрал, – добавил Скотт.

– Точно. Год назад он стрелял очень точно, хотя в нем и тогда было полно всякой дряни.

– Да, помню, – подтвердил Скотт мрачно.

Он бросил на нее взгляд, обещающий защиту от всех невзгод и одновременно свирепый. Она поняла, что, по его мнению, Коннорс все же мог охотиться за ней. А если стрелял так точно даже напичканный лекарствами, со свежей головой будет особенно опасен. Она непроизвольно потянулась к Скотту, коснулась его руки.

– Здесь Коннорсу меня не найти.

Андре взглянул на их сомкнутые руки, Челси зарделась и попыталась убрать ладонь. Но Скотт держал ее крепко.

– Нет, не найти.

Ей так хотелось сохранить их отношения в тайне. Правда, Андре давно понял, что они не просто коллеги. Но он не походил на сплетника.

Скотт улыбнулся ей, повернулся к своему товарищу:

– Что у нас наклевывается?

– Кое-что интересное. Записи телефонных разговоров и электронная почта.

– Отлично. – Скотт направился в гостиную, не отпуская ее руку. – Надо выяснить, не связывало ли что-то Данверса с Рубинштейном или Хартом.


– Похоже, я кое-что нашла, – объявила Челси через час.

Скотта не удивило, что она первой нащупала ниточку. Они несколько часов работали не покладая рук. Челси особенно усердно. Андре три раза пил кофе, говоря, что для достижения нужного эффекта заваривает его в два раза крепче. Челси закинула ногу на ногу, ее колени и бедра мешали Скотту сосредоточиться. Он млел даже от ее пальчиков.

– Что же?

– Телефонные звонки. Два из них за неделю до стрельбы.

– У Данверса были причины звонить Рубинштейну, – напомнил Андре. – Он еще не работал в их фирме, но они могли вести предварительные переговоры.

– Конечно. – Челси триумфально улыбнулась. – Был ли у него повод звонить Харту?

Скотт и Андре одновременно подались вперед.

– Он звонил Харту?

– Да. Дважды. На рабочий телефон Харта. Первый – двадцать минут, второй – десять.

– То есть, о неправильно набранном номере и речи быть не может, – рассудил Скотт.

– Ну, ты говорил, что Данверс и Харт в детстве и юности жили по соседству, – напомнил Андре. – Может, были приятелями.

– Слишком большая разница в возрасте. Даже в школу вместе не ходили. Вполне возможно, знали друг друга. Если Харт подбивал Данверса на это дело, значит, был с ним знаком и раньше. Но о том, что они общались недавно, никаких сведений. И почему Данверс позвонил Харту на рабочий, а не на домашний номер, если это был деликатный вопрос?

– То, что они давно не виделись, Харту было на руку, – взволнованно сказала Челси. – Меньше поводов для подозрений.

– Два телефонных разговора из человека убийцу не сделают. – Скотту не хотелось, чтобы она пошла по ложному пути. Кроме того, настоящим доказательством заговора могли стать только слова убийцы.

– Согласна. Но все это очень подозрительно. Харт вполне мог подстроить такой инцидент, чтобы приняли закон, ведь от этого зависит судьба его шефа, а тот дает ему заработать. И он знал, что Данверс устраивается на гражданке и его можно использовать.

– Или Харту пообещали хорошие деньги за содействие в продвижении закона. А он знал, что впоследствии пристроит Данверса на тепленькое местечко в их компании, – предположил Андре.

– Думаешь, Харт и Рубинштейн действовали заодно?

– Возможно, нет. Но меня бы не удивило, если Рубинштейн отвалил кому-то кучу бабок за продвижение закона, особо не заморачиваясь, каким способом это достигнуто.

Челси вздохнула:

– Нам не узнать, существуют ли там такие связи.

– Сидя здесь, вряд ли что-то выясним. – Андре встал и потянулся. – Одно могу сказать после изучения их биографий: Рубинштейн намного хитрее Харта. И сможет замести следы, если в это вовлечен.

– А если кому-то заплатил и обнаружил, что финансировал расстрел ни в чем не повинных людей, приложит все силы, чтобы спрятать концы в воду.

– К сожалению, двух телефонных звонков маловато, – сокрушался Андре. – А в электронной почте ничего не обнаружилось?

– Пока нет. – Скотт повернул ноутбук к Андре.

– А как насчет банковских операций? – поинтересовалась Челси.

– Пока не проверяли, – Андре оживился, – хорошая мысль. Если Рубинштейн кому-то платил, наверняка открыл счет за границей. Не удивлюсь, если у Данверса обнаружится крупный депозит. Надо будет проверить, не выведет ли он на Харта.

– Есть еще что-нибудь любопытное? – спросил Скотт.

– Похоже, он приворовывал у военных, находясь за границей. Не так много украл, но решил похвастаться перед кем-то в имейл. Еще он что-то провернул, когда вернулся домой.

Челси скривилась.

– Кажется, парень не промах.

– А нет ли чего-то о самодельной мине, на которой подорвались товарищи Коннорса? – Скотт не думал, что Данверс как-то с этим связан. Но если подбивал Коннорса на стрельбу, то почему именно его? Единственный выживший из его соратников, а Данверс вел к тому, чтобы он всю оставшуюся жизнь провел за решеткой или погиб на месте происшествия? – А может, Данверс и Коннорс крупно поссорились?

– Хм-м, – кивнул Андре. – Хорошая мысль. Дай-ка я поищу. Нет, после возвращения Коннорса домой они обменивались имейлами. Не часто. У Коннорса явно усиливалась депрессия. Но имейлы самые обычные. Хотя есть одно любопытное письмо к другому армейскому приятелю о том, что Коннорс старался занять самое лучшее место в машине, потому и выжил.

– Что? – Скотт заглянул через плечо Андре в ноутбук.

– Сказано нечетко, в письме на следующий день Данверс признался, что был накануне пьян. Но все-таки посмотрите.

– Читай вслух, – предложила Челси.

– Bay. – Скотт пересказал своими словами: – Наверное, Коннорс расположился в машине сзади, хотя на момент взрыва должен был сидеть за рулем. А вел машину лучший друг Данверса.

– Вот почему он мог выбрать на эту роль Коннорса, – заключила Челси.

– Конечно, Коннорс был легкой добычей. Его уже одолевала депрессия, и он подсел на успокоительные пилюли. Данверс чувствовал свою вину, потому что незадолго до того взрыва покинул их часть и остался жив. А его лучший друг погиб на водительском месте Коннорса. Весомая причина преследовать Коннорса.

– Но это и самого Данверса могло сделать уязвимым, – заметила Челси. – Он испытывал сильную неприязнь к Коннорсу.

– А почему бы нам не взяться за зачинщиков? – предложил Андре. – Оставить в покое их с Данверсом?

– Харт не знал Коннорса. Но хорошо знал Данверса и понимал, тот старается во что бы то ни стало завязать деловые отношения с частной военной компанией.

– Правильно, – кивнул Скотт. – Так или иначе, Данверс оказывается виноватым. А по поводу Харта у нас одни предположения. – Челси вознамерилась что-то возразить, но он быстро продолжил: – Скорее всего, ты права. Но нужны доказательства, догадки могут привести к ложным выводам.

– Я думаю, – начал Андре, но остановился, когда зазвонил его телефон. – Это поисковая опергруппа. – Он включил громкую связь. – Диаз слушает. Делакорте и Руссел рядом со мной.

– Ты не поверишь, кого мы нашли. – Голос Оуэна Дженнингса, старшего опергруппы, дрожал от волнения.

– Лайэма Харта? – предположила Челси.

– Кого? Нет, Клейтона Коннорса.

Опешив, Скотт смотрел на Челси. Коннорса поймали? Значит, никто, кроме Данверса, в этом не замешан? Убив его, Коннорс перестал скрываться?

– Он сам вам сдался?

– Нет. Мы осматривали дом, и нашли его, как вы, снайперы, называете это место?

– Его позицию для стрельбы?

– Да. Его позицию. Ну и его там.

– Он там остался? Почему?

– Убив Данверса, он вернулся туда и покончил с собой.

– Что? – выдохнула Челси.

– Клейтон Коннорс мертв. Можете собирать вещички и ехать домой. Дело закрыто.

Глава 14

– Клейтон Коннорс не сам себя убил, – заявила Челси.

– Над ним нависла угроза вернуться за решетку, – напомнил Андре. – Он ловко скрывался, но понимал, рано или поздно его поймают. Допустим, Данверс сказал ему, что никто больше в это дело не вовлечен. Коннорс его убил. А что ему оставалось после этого делать? Преследовать больше некого. Впереди тюрьма.

– Он явно переживал из-за того, что наделал, – размышлял Скотт. – Он чувствовал свою вину. А как же иначе? Но однажды выяснил, что никакого заговора нет, а устроили все они с Данверсом. И он покончил с собой, чтобы не возвращаться в тюрьму.

Челси уронила сумку. После сообщения опергруппы надобность в ее защите отпала. Пора разъезжаться по домам, возвращаться к обычной жизни. Она заперлась у себя в комнате, чтобы упаковать вещи и пораскинуть мозгами. И пришла к выводу, что агенты опергруппы ошиблись.

– Его убили, – сказала она убежденно. – Вы же сами говорили, кто-то, хорошо подготовленный, мог проскользнуть мимо Коннорса.

– Ну да. И этот кто-то мог незаметно подкрасться и убить его, – саркастически заметил Андре. – Высоковатый карточный домик получается. Неприятно это говорить, но, похоже, благодаря Коннорсу мы вбили себе в голову теорию заговора.

– А как по-твоему? – Челси повернулась к Скотту.

Он выглядел предельно сосредоточенным. Ей подумалось, что именно с таким выражением лица он целится из винтовки в удерживающего заложников террориста.

– Я согласен с Челси.

– Да? – одновременно спросили она и Андре.

– Все сходится. Если за этим стоит Харт, оба опасных для него свидетеля замолчали навсегда.

– Но… – начал было Андре.

– Кроме того, неделю назад у общинного центра Челси сбила с толку Коннорса. Мы видели его замешательство.

– Похоже на то, – согласился Андре. – Только до начала стрельбы. И, полагаю, нас с тобой тревожило одно и то же: он вот-вот увезет с собой Челси.

– Ничего подобного у него и в мыслях не было, – возразила она.

– Коннорс в тот день старался найти общий язык с Челси, – продолжил Скотт. – Хотел, чтобы она помогла ему найти Данверса. Он знал, это дело ей тоже не дает покоя. Думаю, если бы он покончил с собой, оставил бы для нее записку.

– Ты это серьезно? Ну-ну, приятель. Он укокошил девять человек, которых даже не знал. И по-твоему, прежде чем вышибить себе мозги, стал бы оставлять фэбээровской переговорщице письма? Смех, да и только.

– Он не объяснил и почему покончил с собой. Из-за чего год назад открыл стрельбу. – Скотт посмотрел на Челси. – Ты быстро поняла, что его гнетет. Рассказала нам. Мог ли он пойти на самоубийство? Если убил Данверса, когда тот поклялся, что заговора не было, неужели так переживал свою вину, что решил свести счеты с жизнью?

– Мог переживать, – убеждала Челси. – Если бы Данверс его убедил. Но он подозревал, что в этом деле не все так просто. Допустим, Данверс умер, никого больше не назвав. Вряд ли Коннорс после этого перестал бы докапываться до истины, наверняка не поверил ему на слово. Чем больше я обо всем этом размышляю, тем сильнее сомневаюсь, что он убил Данверса. Думаю, он хотел, чтобы тот заплатил ту же цену, что и он. Чтобы люди узнали о его неблаговидной роли. И о роли всех, кто это подстроил.

Скотт кивнул, словно подводя черту под обсуждением. Почему он стал во всем с ней соглашаться? Что изменилось после стрельбы у общинного центра неделей раньше, когда он называл ее глупышкой за то, что развесила уши и поверила Коннорсу? Она искоса взглянула на него, стараясь прочитать его мысли, но он смотрел на Андре, словно вел с ним безмолвный диалог. Андре хмуро посматривал на него, будто все понимая. Очевидно, два снайпера могли понять друг друга без слов. Скотт всегда хвалил ее за проницательность. Если так, почему они не признали ее правоту сразу?

– Это всего лишь мое мнение, – буркнула она. – Я могла и ошибиться.

– Хватит все время сомневаться. Ты была отличной переговорщицей. Почему бы тебе снова не поверить в свои силы? Ну, давай. Отсюда мы уедем, будем копать дальше, пока не выясним, кто все это затеял. А до той поры ты домой не поедешь. Побудешь со мной.


Ей надо вновь обрести уверенность. Пока они возвращались домой, она повторяла и повторяла про себя слова Скотта, сидя молча на пассажирском сиденье. Не произнесла ни слова и после того, как он объявил, что домой ей ехать нельзя. Иногда она поглядывала на него краем глаза, но он смотрел только на дорогу, словно язык проглотил.

Скоро они подъехали к его дому и остались наедине там, где провели единственную ночь вместе. Челси старалась меньше об этом вспоминать, больше думать о деле. Сможет ли она вновь обрести уверенность? Если она права, произошло нечто более важное, чем кончина Данверса и Коннорса. А если ошиблась, ее друзья напрасно тратят время и Скотт перестанет в нее верить. А его вера значила для нее немало.