Когда позже я, встретив певицу, помогающую нашему и некоторым другим коллективам Филума с исполнением песен, признала в ней девушку с фотографии, первое время не могла отойти от шока. Она же меня не узнала и назвала свое новое имя – Эмма Виндграф, отчего заставила меня усомниться в том, что это именно она, та, о ком я думаю. И я еще несколько репетиций ходила вокруг нее, стараясь не сильно выдавать себя, и ломала голову она ли это на самом деле. В итоге не выдержав, я принесла с собой это самое фото и спросила напрямую. Она тогда похлопала длинными ресницами и все с той же голливудской улыбкой ответила, что это и вправду она и что она не ожидала меня встретить еще хоть когда-нибудь в своей жизни.

И именно Эмме было известно все о моей двойной жизни и о том, что я очень не хотела бы их совмещать. Не знаю, почему я была так откровенна с ней, но почему-то казалось, будто я встретила много лет назад потерявшуюся сестру и теперь, наконец, могла излить ей душу.

- Нелл! – воскликнула Эмма, заключая меня в свои объятия. Мы с ней не виделись уже довольно давно, так как все композиции, что мы исполняли в последнее время, были исключительно инструментальными или же имеющими мужской вокал, а пересечений с другими группами, с которыми выступала Виндграф, у нас не было. – Как я рада тебя видеть.

- Я тоже, - заулыбалась я, тут же прогоняя прочь все непрошенные мысли, омрачающие сегодняшний день.

- Как у тебя дела? – девушка оторвалась от меня и взяла за плечи, рассматривая меня получше.

- Да вот выгонять собираются, - усмехнулась я.

Руки с моих плеч соскользнули и девушка повернулась лицом ко всем присутствующим, которые, как оказалось, решили собраться немногим раньше меня, не предупредив об этом заранее.

- Вы что, серьезно? – возмутилась она, перекидывая взгляд с одного члена группы на другого. – Да на этой девчонке весь ваш коллектив держится.

Я хотела было возразить, но мне этого сделать не дали. За тот год, что мы общались с Эммой, она успела меня изучить и знала теперь, как и когда она может заставить меня помолчать. Поэтому она вскинула руку в мою сторону, ладонью заставляя подождать, пока она договорит и только потом вставлять свои пять копеек.

- Мы-то здесь при чем? – возмутился Славентий, перебирая струны на своей неприкосновенной гитаре.

Неприкосновенной в прямом смысле. Если Слава видел кого-то хотя бы просто сделавшего шаг в сторону инструмента, мог и в челюсть зарядить неслабо. Почему я не задумалась о его неадекватности в тот момент, когда брала именно его в свои провожатые, для меня загадка.

- На работу надо исправнее ходить, чтобы ничего такого не происходило, - продолжал он ехидничать.

После инцидента в гаражном кооперативе моего дома он вообще старался держаться от меня подальше и если что-то и говорил в мою сторону, то только язвил и подкалывал. Да и то не напрямую. Сам натворил дел и сам же обиделся. Самостоятельный мальчик. Надо ему за это медальку шоколадную преподнести.

- Игорь ее выгоняет. Не мы, - подал голос Денис, сидящий сейчас в углу около стены и попивающий что-то из чашки. Скорее всего, кофе. Мужчина мог пить его сутками напролет.

Голова Эммы повернулась в сторону нашего ударника.

- Ты что, сдурел? – накинулась она на него.

- Эм, Эм, не горячись, - схватила я ее за руку и заставила обернуться ко мне лицом. – Не этот Игорь.

Девушка пару раз хлопнула ресницами, соображая, кого же я имею в виду.

- Что, все настолько плохо? – намного более тихо спросила она.

Я неопределенно пожала плечами. Мне и самой странно было узнать, что сам владелец заведения заметил мое отсутствие. Обычно ему и дела нет, кто там и чего играет. Иногда бывало, что нашего соло-гитариста Славку забирали в обезьянник на пятнадцать суток, и нам приходилось довольно долго играть без него, подстраивая все композиции под это досадное недоразумение. Так наше начальство, решившее именно в это время посетить едва ли не все наши выступления, даже не заметило факта отсутствия одного из главных составляющих программы. Зато мои прогулы он отметил сразу. Конечно, ведь он не мог лицезреть в таком случае моих оголенных конечностей, которые порой просто горели от пристальных взглядов из зала.

- Если ты нам поможешь убедить его в том, что я продолжаю плодотворно работать, то я буду спасена, - улыбнулась я Эмме и получила в ответ похожую теплую улыбку.

На том мы и сошлись, предпочтя разговорам работу по разбору партий и вариаций исполнения предоставленной начальством песни. Оно в лице довольно известного в стране музыканта Игоря Валковского, имеющего свою собственную группу, правда популярную лет этак пятнадцать – двадцать назад, заявилось уже ближе к концу репетиции с целой грудой замечаний по звучанию и адресованных мне лично придирок по поводу и без него, начиная, конечно же, с дисциплины в коллективе.

- Я ручаюсь за нее, Игорь Дмитриевич, - вышла вперед Эмма, словно моя личная русоволосая фея и старшая наставница. – Больше такого не повторится.

- Знаю я вас, женщин, - устало протянул наш работодатель, по совместительству отец взрослой дочери со сложным характером и муж гораздо более известной, чем он, женщины. – У вас же один ветер в голове. Сегодня хочу выступать, а завтра не хочу. Ведь так?

- Это произошло в первый и единственный раз. Сами вспомните, - вмешалась я раньше, чем Эмма придумала еще хотя бы какой-то аргумент в мою защиту. А ее защита порой бывает сродни началу ядерной войны. Даже не скажешь так сразу, что она может бояться мнения публики во время своих выступлений.

- Помню я все, Нелли, - проворчал мужчина, поднимаясь со своего кресла, стоящего почти у самого выхода. – И тебе желаю не забывать.

Я кивнула, говоря этим то, что принимаю к сведению его слова.

- А ты, Эмма, не ручайся за всех подряд. Я же могу и припомнить тебе.

- Она – не все подряд. Она самый старательный музыкант из всех, кого я знаю.

Я краем глаза заметила, как хмыкнул, отвернувшись, Слава, не любящий, когда кто-то сомневается в его исключительном таланте и усердности.

- Кто-то не согласен? – обратилась она ко всем присутствующим. Ей никто не ответил. Все и так понимали, что ее тирада не нуждалась в комментариях. – Несогласных нет, как видите. А значит и ваши придирки беспочвенны.

- Если бы не твой шикарный голос и цепляющая подача, Эмма, я бы давно уже уволил тебя за твой слишком острый язычок, - заметил Игорь Дмитриевич. Что-то у него настроение в последнее время какое-то… увольнительное. Так и хочет на ком-нибудь отыграться, да только не знает за что. Раньше за ним такого не отмечалось.

- Но у меня есть мой шикарный голос, а потому я могу оставаться здесь и покровительствовать тем, кто цепляет меня.

Указательный палец владельца музыкального кафе вскинулся в предупреждающем жесте. Однако тот ничего не сказал, предпочтя только погрозить конечностью перед носом певицы и сурово свести брови к переносице.

- Поняла, поняла, - подняла руки перед собой девушка и шагнула чуть назад. – Держу свой язык при себе.

- Вот и держи, - произнес мужчина довольно тихо, но уверенно. – Так, ладно. Мне уже пора. Отрепетируйте как следует эту песню к следующей неделе. Приедет один мой товарищ, который любит ее. Только попробуйте облажаться. Всех зарплаты лишу в этом месяце.

- Не положено, Игорь Дмитриевич. Законы соблюдать надо, - вновь не смогла смолчать Виндграф. Порой мне казалось, что такие вот ее выпады в сторону нашего хозяина вовсе не беспочвенны, и она так проявляет свой интерес. Да только подобный подход свойственен девочкам школьного возраста, а не даме, разменявшей четвертый десяток.

- Да ты издеваешься надо мной что ли? – не выдержал вдруг Валковский, всплескивая руками и грозно глядя на девушку.

- Она шутит, - заступилась я за знакомую тут же, дабы точно дело не дошло до увольнения. На этот раз к счастью не моего.

Мужчина не ответил мне, продолжая сверлить взглядом певицу, вздернувшую нос кверху. Я даже было задумалась о том, что возможно она не выступает на большой сцене не только потому, что боится публики, но и потому, что ее специфичный юмор и жажда справедливости устраивают не всех работодателей. И по той же причине она уже довольно давно развелась с первым и единственным мужем, да так больше и не нашла достойного кандидата на эту роль.

Мерное тиканье часов разбивало тишину, повиснувшую в студии на несколько долгих секунд. А потом хозяин музыкального кафе решил, что с него на сегодня хватит и удалился, хлопнув дверью. Эмоциональность была его фишкой. Этот человек мог взорваться от безобидной шутки и начать кричать от невинного проступка. Вот и сейчас, хоть продержался он и довольно долго, все же не сдержался и едва не снес входную дверь.

В общем и целом резюмируя выше произошедшее можно отметить, что и работа, и отношение с начальством как ничто лучше вписывались в мою какую-то правильно-неправильную жизнь.


- Может, ты расскажешь поподробнее, что с тобой творится и почему ты вдруг стала такой ярой прогульщицей, что уже даже биг босс это заметил? – задала мне вопрос Эмма, когда мы уже сидели в ее автомобиле по дороге ко мне домой и обсуждали дела насущные.

- Ничего со мной не творится. Просто так вышло, - неопределенно ответила я, отводя взгляд в сторону пролетающих мимо машин.

- Ой, да ладно. На моих ушах побывало уже столько сортов лапши, что тебе уж точно меня не одурачить. Кто он?

Такой постановки вопроса я совсем не ожидала и отчего-то очень неубедительно рассмеялась. А у самой перед глазами уже встало лицо темноволосого красавчика, рисующего на досуге картинки-перевертыши и гоняющего на предельной скорости. Все ведь началось с его появления. До этого самого момента я спокойненько себе жила, никого не трогала, слушалась маму и папу, как наставляли все вокруг. Да, позволяла себе иногда выпускать пар на выступлениях или сидя за рулем папиной машины. Но не так, чтобы выпив всего ничего заставить маму усомниться в собственной трезвеннической натуре или уходить от преследования патрульной машины папы. И не было таких вот прогулов работы до знакомства с ним. И хоть он не был напрямую связан с ними, мне все равно хотелось винить во всем Рому. Да, это именно он привнес в мою жизнь хаос.

- Не понимаю о чем ты, - ответила я, поняв, что слишком надолго задумалась.

- Да ладно, я же вижу. Давай выкладывай мне все. Что он знает о тебе? Кто он? Как его зовут? Красивый?

Знакомая явно поняла все совсем не в том ключе.

- Ну, давай, колись. Мне же интересно.

Уголки моих губ отчего-то предательски поползли вверх, выдавая то, что говорить все же было о ком.

- О-о-о, а вот и счастливая улыбочка, - рассмеялась Эмма и легонько пихнула меня в плечо.

- И совсем не счастливая, - возразила я, но почему-то стала улыбаться еще шире.

- Еще какая, - усмехнулась она, - я жду подробностей. Или рассказ, или иди пешком.

- Рома. Рома. Его зовут Рома, - воскликнула я, заметив, что Эмма останавливается прямо посреди проезжей части.

- Так, уже что-то. Ну и что он?

Машина поехала дальше. Я поежилась на сидении, сцепляя руки в замок. Запястье закололо, напоминая о том, как его однажды держал в своей ладони тот самый объект разговора.

- Да ничего. Помог мне пару раз. Вот на днях вернула ему долг, и мы на этом сочлись. Думаю, больше не увидимся. Хотя это будет сложно. Мы же в одном дворе живем.

- Что? Сосед? И как вы познакомились?

- Говорю же, помог он мне. От бандита спас.

Выдавать непутевого Славку не хотелось. Инстинкт старшей сестры в этой молодой женщине брал иногда верх над разумом.

- Что? Где ты бандита нашла?

- Во дворе и нашла. Домой возвращалась, он и напал.

- Кто напал? Рома твой?

- Нет, придурок один. Даже не поняла, что хотел. Рома мимо проходил и тот убежал. Вот и все.

Два прищуренных глаза воззрились на меня. Машина наша остановилась на светофоре, так что времени на просверливание ментальной дыры в моей голове у Эммы было предостаточно.

- Ну, хорошо, - медленно произнесла она, как бы соглашаясь, но при этом делая пометочку, что верить мне не стоит. – Он знает о твоей «великой тайне»? – девушка сделала пальцами кавычки.

- Отчасти, - ответила я, глядя перед собой на горящие красным огни впередистоящего авто.

Да, Рома уже видел достаточно, чтобы понять, что я не тот божий одуванчик, которым предстала перед ним после первой встречи. И ему понадобилась всего какая-то неделя, чтобы свести все факты воедино. Подругам же, с которыми я общалась уже много лет, этого сделать так и не удалось. Родители тоже вдруг решили, что их дочурка чистый ангел, исполняющий все их прихоти, а не та, о ком они оба лаконично высказывались словом «проститутка». И дело было даже не в профессии. Под это определение подходили все, кто посещал ночные клубы, гулял допоздна с мальчиками и пил алкоголь. Скорее всего, в старости моя мать могла бы стать одной из тех каноничных бабушек, которые проходят мимо, ворча о том, да о сем. И мне было понятно, откуда в Артуре есть те же самые задатки ворчливого деда в его-то четырнадцать.