- Не особо, - ответил он, продолжая смотреть в окно. Кажется, он уже передумал идти домой. Почему-то я была уверена, что до этого он хотел поступить именно так. Проводить меня и уехать куда-нибудь со своими друзьями, о которых он достаточно много успел мне рассказать. В особенности об одном из них – Вадиме, которого уже давно стал считать своим братом. В отличие от остальных в нем все еще сохранялась чистота. Именно ее парень очень ценил.

- Но ведь наступает твое время. Не нужно быть очень наблюдательной, чтобы понять, что ночами ты предпочитаешь сну что-то более интересное.

- Я так привык, - обернулся он в мою сторону и вновь протянул свою ладонь, за которую я тут же схватилась, как за спасательный круг. – Но мне больше по душе рассветы, - улыбнулся он, отводя нас обоих от окна с действительно хорошим видом на ближайшие районы и небольшой кусочек центральной площади.

На улице было тихо. Не было звонких детских голосов, мерного шелеста листвы, барабанящего по лужам дождя. Все будто в один миг замерло. Одни лишь машины, проезжающие по неподалеку расположенной влажной дороге, создавали ощущение присутствия.

Идти все еще было неприятно. Хотя моя одежда и волосы уже были практически полностью сухими, кеды продолжали хлюпать попавшей в них дождевой водой. В какой-то момент я решила, что проще уж идти совсем без обуви, чем добивать свои любимые кеды подобной прогулкой, а потому сняла их вместе с носками и пошлепала дальше босиком.

Рома, увидев то, что я решила сделать, разрешил мне облокотиться на его плечо, а потом в недоумении посмотрел на меня, ухмыльнувшись.

- И не важно, что подумают люди, увидев тебя босиком? – с улыбкой спросил он.

- Не важно, - стянула я с себя первый кед и поняла, отчего мне было так неудобно идти. Подошва у моей китайской парочки была совсем хилой и не смогла пережить очередное столкновение с водной стихией, так что стоило мне выйти из подъезда, как она стала медленно, но верно, сползать со своей основы.

- Это не моя вина, - усмехнулся Рома, глядя на то, как я рассматриваю свою любимую обувь, с которой теперь придется расстаться.

- О чем ты? – не поняла я его.

- Ну, ты же наверняка уже решила спихнуть и этот факт на то, что наши встречи –предвестники апокалипсиса.

- Ничего я не решала, отстань, - стукнула я его легонько в плечо. Кеды было отчего-то уж очень сильно жаль.

- Уже привыкла?

- Конечно. К тому же это ты у нас любитель все спихнуть на меня.

Чем дальше мы отходили от чужого дома с жителями, не верящими в вечернюю почту, тем больше таял мой романтический настрой, вновь заменяясь привычной уже язвительностью. Но это и не напрягало. В этом тоже был свой шарм и обаяние от нашего с Аморским общения. Скорее всего, будь между нами одна лишь сопливая романтика, долго я бы не продержалась. Теперь мне это становилось ясно, как белый день.

В итоге все кончилось тем, что мы с Ромой, в знак солидарности тоже снявшим кроссовки, пытались запихнуть друг друга в наибольшее количество луж, ведя этому подсчет. Кондуктор автобуса, завидевшая нас, вновь смеющихся как ненормальных на заднем сидении с обувью в руках, скорее всего, решила, что ей не повезло, и теперь нужно будет обслуживать очередную обкуренную молодежь.

На ее возмущения о том, что мы потерянное поколение без принципов, Рома только удрученно положил руку на мое плечо и произнес:

- Прости дорогая, нам с тобой нельзя детей. Наше поколение и так потерянное. Что будет дальше и подумать страшно.

Женщине его откровенный подкол не понравился, а потому она с недовольной миной взяла у Аморского его мелочь, коей хватило на нас обоих, и сказала, чтобы мы вели себя тише, иначе нас выкинут из автобуса вместе со всеми нашими пожитками в виде промокшей обуви.

С Ромой мы решили, что у нее просто не задался день и больше на нее внимания не обращали, хотя и вели себя действительно намного тише, чем когда только ввалились в полупустой автобус, заставляя всех присутствующих оборачиваться нам вслед.

И в очередной раз я поняла, что мне нет дела до их осуждения. А веселье начинается там, где заканчиваются мои собственные рамки, в которые я себя так настойчиво загоняла.


Уставшие, но счастливые, мы доплелись до своего двора, который вновь скрылся во тьме. Мне не хотелось, чтобы этот день кончался. Наше несвидание с Аморским было более запоминающимся, чем все свидания, что когда-либо были в моей жизни. Да, на самом деле никакой толпы поклонников за мной никогда не бегало и парня у меня было всего-то от силы полтора, а встреч, называемых таким громким словом было крайне мало, но я все же могла предположить, что будь их больше, этот день все равно затмил бы их все до единого.

Слегка понурив голову, я шагнула в сторону своего подъезда, потянув за собой и Рому, который что-то выискивал на небе. Удивительно, но от туч уже почти ничего не осталось. Все они быстренько решили ретироваться, расчищая небосвод для мерцающих звезд.

- Эй, ты куда? – остановил он меня, опуская голову.

- Домой. Мы же почти пришли.

- Ты действительно хочешь домой? – скептично спросил он. – Время совсем детское. И завтра не нужно в школу.

Я улыбнулась. Во времена учебы в школе, мама порой и такое время не считала детским, думая, что моим максимумом для прогулок должно быть часов семь вечера. Но благо конечно, что ее не всегда так клинило и я все же имела возможность задерживаться у девчонок допоздна.

- У тебя есть предложения?

Настроение мое вновь поднялось до уровня счастья.

- Есть одно. Небольшое.

Я вопросительно взглянула на него в ожидании, что он расскажет все сам.

- Пойдем, - вместо ответа он потянул меня в сторону своего дома. - Нужно зайти ненадолго ко мне и потом все увидишь. Хорошо?

- Ладно, - сказала я, не зная на что соглашаюсь. Устраивать что-то, не рассказывая мне об этом, становилось его личной фишкой.

Знакомый с детства подъезд соседнего дома, пахнул все так же. Влажностью и выпечкой. Одна из старушек, живущих на первом этаже, увлекалась кулинарией и, насколько мне известно, раньше работала поваром, а потому из-за ее двери по всему подъезду всегда доносились какие-то аппетитные ароматы. Так и хотелось постучаться к ней и напроситься на чай. Я практически на сто процентов была уверена, что у Аморского, кроме зеленого чая и кошмарных овсяных печенек, больше ничего и нет.

- Подожди меня тут, окей? – быстро произнес Рома, хватая на ходу валяющуюся на полу белую футболку. – Дальше коридора не уходи.

- Даже в туалет не пустишь ненадолго?

Брюнет выглянул из-за угла, затем взглянул к себе за плечо и произнес:

- В туалет можно. Только в комнату постарайся не смотреть.

- А что там? Заложники? Ты все-таки маньяк, а я до сих пор этого не поняла?

Парень скривил гримасу и закатил глаза.

- Иди уже давай, - сказал он и продолжил стоять на месте до тех пор, пока я не скрылась в уборной. Видимо, в комнате все настолько плохо, что моему тонко чувствующему прекрасное глазу этого лучше не лицезреть.

Санузел оставался таким же, каким я его помнила с той ночи, что провела в этой квартире. Разве что и здесь бардака поприбавилось, а на раковине стояли какие-то замысловатые бутылечки с написанными на них от руки названиями. Решив, что сегодня мне позволено все, взяла тот, что обозначался как «Кедр». Открутила крышку и вдохнула в себя чудесный аромат кедра вперемешку с каким-то незнакомым мне немного резким запахом и тонкими нотками бергамота.

Я сразу поняла, что это нечто вроде мужского одеколона собственного разлива. И было удивительно, глядя на весь этот спектр ароматов, вспоминать, что лишь единожды ощущала на Аморском хотя бы какой-то запах, кроме его неповторимого личного, смешанного с ненавязчивым запахом дезодоранта. То, что я держала в руках, оставило бы намного больший аромат, реши он использовать его.

Или может он пользуется туалетной водой только в особенных случаях? Например, когда собирается на свидание и хочет кого-нибудь охмурить?

В таком случае я не являюсь этим самым особенным случаем, хоть он с некоторых пор и считал меня своей. Правда что именно это означало в его понимании, я не знала.

«Хватит заморачиваться. Дальше смотри», - возмутился мой внутренний голос, и я решила его послушаться. Взяла следующий флакон под названием «Цитрус» и тоже, быстро открутив крышечку, вдохнула первые ноты.

Мне всегда нравилось сравнение запахов с музыкой. Было в этом какое-то собственное очарование.

Воспоминания хлынули мгновенно. Это был точно тот самый запах, на который я как мышка на сыр, плелась следом за незнакомцем из автобуса, даже не взглянув на его внешность.

Я не могла ошибиться даже спустя несколько лет, ведь я потом бегала по городу в поиске подобного и находила лишь то, что отдаленно могло напоминать тот самый парфюм.

Фетишистка, так еще и таксикоманка. Чудесненько.

Быстро окончив все свои дела, я выскочила из ванной комнаты, честно стараясь не смотреть в комнату, двери в которую просто-напросто не имелось, а потому открывался слишком хороший обзор.

- Ро-о-ом, - крикнула я, продолжая держать в руке небольшой флакон.

- Что? – донеслось до меня глухо. Кажется, он был на балконе.

- Что это за флаконы у тебя в ванной?

Я оказалась права, парень находился именно там. Я слышала, как хлопнула, закрываясь, дверь.

- О чем ты? Какие флаконы? – спросил он, появляясь в поле моего зрения с двумя клетчатыми пледами разных оттенков в руках.

Боже мой, куда он собрался меня вести? Надеюсь, что не в лес.

- А, эти… да мама моя увлекается всякими зельями. Хобби у нее такое, - протянул он мне в руки те самые пледы. - Честно говоря, меня всегда удивляло, откуда она берет на это занятие деньги, - добавил он очень тихо. Так, будто его мама тоже находилась здесь.

На пару секунд меня обуял ужас. Мне совсем не хотелось знакомиться с его родителями.


Хотя потом я выдохнула, осознав, что мать точно не стала бы поощрать беспорядок в доме сына и как минимум футболки, вот так просто валяющейся среди разбросанной обуви точно здесь не было бы.

- Что это за запах у тебя?

Я повернула флакон так, чтобы было видно название.

- Да, этот классный. Он многим нравится. Однажды из-за него за мной в автобусе увязалась какая-то девчонка, словно собачка, идущая по следу. Так забавно.

Стало вдруг как-то неловко и неприятно, а потому я нахмурилась и спрятала бутылек под грудой пледов.

- Никакая я тебе не собачка, Аморский, - насупившись, пробубнила я.

Рома, решивший вновь скрыться за углом, обернулся ко мне.

- А ты тут причем? – спросил он.

- Это я была вообще-то, - ответила недовольно. – Просто запах действительно хороший.

- Ты серьезно? – расхохотался парень, прикрывая ладонью рот. – Извини, - попытался он подавить приступ смеха. За сегодняшний день я столько раз слышала его, сколько не слышала за все три недели знакомства. И в данный момент это начинало немного раздражать. – Все, - выдохнул он резко, беря себя в руки. – Серьезно, извини. Я ж не знал, что это ты. Можешь забрать себе, - кивнул он на флакон, скрытый под пледами.

- Да ну тебя, - фыркнула я, шагая навстречу и возвращая обратно громоздкую кипу. Она сразу же выскользнула у меня из рук, расстилаясь мягким облаком у нас в ногах. Рома и не думал брать все это добро назад.

- Эй, эй, эй, - тихо произнес он, хватая меня за руки и притягивая к себе, так что я почти вплотную оказалась прижата к нему. – Ну чего ты так обижаешься? Я же извинился. И просто предложил тебе взять то, что тебе понравилось. – Его ладонь ловко скользнула наверх и легла в области шеи, слегка поглаживая ее сзади. – Но ты ведь правда была забавной тогда. Жаль, я не рассмотрел тебя раньше.

Тогда бы я сгорела со стыда прямо там. А ведь я думала, что осталась незамеченной.

- Не сердись на меня. Я не со зла, - шептал он. А я ловила себя на мысли, что совсем уже больше не сержусь. Даже наоборот.

Горячая магма вновь потекла по венам.

Я не стала ей противиться. Пустила во все возможные уголки и даже добавила жару, потянувшись вверх и первой поцеловав его. Это занятие до ужаса нравилось мне. Никогда прежде не замечала за собой подобного. Поцелуи всегда оставались для меня лишь поцелуями. Приятным, но не таким увлекательным занятием, как это было сейчас.

Первое время он отвечал мне. Со всей отдачей, как мне нравилось. А потом вдруг резко затормозил. Я даже и не заметила, как оказалась зажатой между его телом и стеной, в то время как его рука все же сделала свое дело и забралась мне под футболку. Правда дойти она смогла только до моей оголенной поясницы, откуда теперь исходили сотни электрических разрядов.