Отец и Рома стали молча буравить друг друга взглядом и при этом будто о чем-то вести беседу.

«Снова ты приперся? – вещал взгляд моего отца. – Думал, мы смогли отделаться от тебя».

«Я не такой дурак, чтобы слушаться вас» - отвечали ему глаза Ромы.

По-моему, еще немного и эти двое могли броситься друг на друга, не замечая разницы в возрасте.

- Пап, - подала я голос первой. – Ты же помнишь Рому?

- А как же, дочка. Такого не забудешь. По-прежнему нарушаете, Роман Михайлович? – насмешливо поинтересовался отец.

- К сожалению, нет, товарищ полицейский. У меня теперь нет автомобиля. Я законопослушный пешеход.

Папа хмыкнул.

- Ну что ж, тогда проходите на кухню. Дальше нее я вас все равно не пущу, так и знайте.

Я закатила глаза и незаметно пихнула Аморского в бок, намекая на то, чтобы он поскорее смывался. Он в свою очередь на это не отреагировал и начал разуваться.

- Эй, ты что, правда собрался идти туда? – прошептала я, ругая себя за идиотскую затею зайти ко мне.

- Меня же пригласили. Как отказаться? – ответил он, широко шагая в сторону кухни.


Двух мужчин, глядящих друг другу прямо в глаза, разделял небольшой деревянный стол. Руки обоих лежали на нем и крепко держали свои кружки. У отца в ней был ароматный кофе, а у Ромы тот самый зеленый чай, который я сделала для нас обоих.

Я осталась стоять, облокотившись на кухонный гарнитур и глядя на этих двоих сверху вниз. Особенно на расслабленную спину Аморского. Его, по всей видимости, мало что волновало в происходящем, хотя я до сих пор с трудом верила, что он сидит на моей кухне спустя продолжительное время и попивает чаек с моим папочкой, который настроен в свою очередь крайне негативно. Ему еще полицейской формы не хватало для пущего устрашения.

- Я так понимаю, ты не отстанешь от моей дочери, - серьезно произнес отец.

- Я вроде и не пристаю, - ответил Рома.

Папа грозно свел брови.

- А мне казалось, что мы все обсудили по телефону еще месяц назад. И ты сказал, что все понял. Не держишь слово?

- Папа! – воскликнула я, не сдержавшись. Не хватало еще, чтобы в Роме взыграл кодекс чести, и он все же решил оставить меня. Я и так понимала, что пока еще хожу по тонкому льду. Это сейчас он мог, поддавшись эмоциям, решить, что простил меня. Но завтра все могло существенно измениться в противоположную сторону. И мне не хотелось, чтобы неосторожные слова отца стали тому причиной.

Отец шикнул на меня в ответ, заставляя помолчать, когда беседуют мужчины.

- Мне очень жаль, что у вас сложилось такое мнение обо мне. Но я не стану извиняться за это, потому что не делал ничего плохого. А штраф за превышение я, к слову, уже успел оплатить.

Отец демонстративно громко поставил чашку на стол.

- Ты никогда мне не нравился, парень, - произнес он.

- Сочувствую, - спокойно ответил Рома. – Возможно, я пойму вас, когда у меня будет такая же красивая дочь, и около нее будут виться толпы поклонников.

От этих слов я невольно залилась краской.

Толпы – скажет тоже. Что-то я не замечала никого вокруг себя. Наверно, слишком хорошо маскируются.

- И ты надеешься, что эту дочь родит тебе Нелли?

- Па! – вновь воскликнула я, но была перебита голосом Аморского.

- Я пока не смотрел настолько далеко вперед, но думаю, возможен и такой вариант, - насмешливо произнес он.


Папа едва ли не закипел вместе с электрическим чайником от подобной дерзости.

- Я знаю, почему вы волнуетесь за нее, - Рома кивнул в мою сторону. – Я ведь тоже беспокоюсь о ней. Даже несмотря на то, что вы настроены ко мне негативно – что, в общем-то, беспочвенно – все же главную роль будет играть ее решение. Не ваше.

Я напряженно следила за тем, как отец внемлет словам Аморского. Словно, выжидающий момента волк, который усыпляет бдительность барашка.

- Как бы вам ни хотелось думать, что ей по-прежнему двенадцать, а мальчишки, вертящиеся вокруг озабоченные идиоты с зашкаливающим уровнем тестостерона – это не так. И как бы вы ни пытались удержать ее возле себя, запретив общаться с кем-либо, она все равно вырвется. Или же вы окончательно сломаете ее, - Рома медленно поднял кружку с чаем и отхлебнул его. – Она уже сбежала от вас однажды, не так ли? Не от меня. От вас. Я это сразу понял, только был сбит с толку вашими словами и собственным непониманием как она могла так поступить. И если вы продолжите в том же духе, не сомневайтесь, что она сбежит снова. Уже навсегда. И знаете что? На этот раз я помогу ей в этом. Это не угроза, нет. Просто предупреждение на будущее, потому что больше в ваши игры я играть не намерен.

Аморский потянулся за печенькой так спокойно, будто не он только что угрожал моему суровому отцу – грозе всех моих ухажеров.

- Думаешь, что самый умный здесь? – недобро спросил папа.

- Нет, - четко произнес брюнет. – Я так не думаю. Просто хочу, чтобы и вы не были в этом уверены.

- Нелли, - грозно взглянул на меня отец исподлобья. – Иди в свою комнату. Сейчас же.

- Не хочу! – упрямо произнесла я.

- Я сказал оставь нас наедине.

- А то что?

- Тише, - повернулся Рома ко мне, слегка касаясь своей рукой моей и привлекая внимание к себе. – Иди, - шепнул он. – Нам нужно многое обсудить. Обещаю, все будет хорошо.

Несколько долгих секунд мы смотрели друг другу в глаза, и только, когда я смогла рассмотреть в глазах Ромы полную уверенность в собственных действиях, все же решила послушаться и оставить этих двоих наедине, в надежде на то, что они все же не подерутся. Кто знает, до чего может дойти мой папочка в своем желании защитить меня ото всех этих подозрительных мужчин. Иногда мне кажется, что мужчины знают друг о друге что-то такое, о чем ни в коем случае нельзя знать женщине и именно поэтому все отцы становятся такими гиперзаботливыми охранниками для своих дочерей.

Говорили они долго. Так, что я уже боялась, не наткнется ли Рома вдобавок и на мою мамочку, которая в отличие от отца насчет него уже поостыла и теперь могла вновь завести свою шарманку. Мне ужасно этого не хотелось и будь моя воля, я бы не давала им пересекаться еще как минимум несколько лет.

И к моему счастью, Аморский вышел из кухни до того, как это произошло. Он заглянул ко мне в гостиную и просто сказал:

- Мне уже пора. Проводишь?

Я, уже готовая к тому, что он от меня сбежит, сверкая пятками, поднялась и пошла следом за ним в коридор. Там Рома довольно быстро влез в свои симпатичные кроссовки, слегка испачканные мной, и подошел к двери, поворачивая механизм замка.

- Пока, Ром, - невесело произнесла я, глядя ему в спину.

Парень, приоткрыв дверь, обернулся и одной рукой притянул к себе, шепча в волосы:

- До завтра, Нелли. Даже не надейся снова сбежать от меня, - я почувствовала, как он легко поцеловал меня в макушку. – И не беспокойся насчет отца. Просто он очень любит тебя. Думаю, мы смогли найти с ним общий язык.

И с этими словами он покинул мою квартиру, оставив меня наедине со своими мыслями и отцом, который выглядел после их разговора несколько озадаченным и даже потерянным.


Рома вышел из дома Нелли полный самых разнообразных мыслей, перепутанных между собой в хаотичном порядке. Раньше, до появления этой блондинки в его жизни, подобное было ему не свойственно. Он предпочитал всегда все держать под контролем, хотя и мог при этом выглядеть сумасбродным мальчишкой. Теперь же он совершенно не успевал за событиями. Всего-то несколько часов прошло с того момента, как он принял решение в очередной раз поехать в институт, дабы встретиться с деканом насчет обещанной учебы в магистратуре, до новой встречи с девчонкой, которая не давала ему покоя уже больше двух месяцев и кардинального пересмотра своей позиции на ее счет. Парень не понимал, как ей удается всего лишь одним взглядом заставлять его менять вектор своего направления и следовать за ней. Мама вновь оказалась права – у этой девушки была необъяснимая власть над ним, и он легко поддавался ей.

Прошедший месяц стал переломным не только для Нелли, но и для него. Сначала Рома пытался разобраться в том, что происходит, так сказать, на холодную голову. Но у него, как и всегда, ничего не вышло. Его разум просто не мог оставаться холодным рядом с той, у кого в груди горит настоящее пламя. Затем он начал злиться. Набирал без конца ее номер, строчил смс, а после бросил и это занятие. Решил уважать ее решение и сделать, как она просит. Переждать.

Копящаяся внутри тревога и непонимание переросли в то, что Рома решил заменить их алкоголем и друзьями. Это помогало, но к его сожалению ненадолго и тогда он пил больше, не особенно ощущая, что пьянеет. Он даже помирился с Толей, который каждый день водил его в различные пафосные места и знакомил с ребятами из других команд по стритрейсингу. Все это помогало парню держаться и не идти на поводу у внутреннего голоса, который требовал, чтобы парень пошел к ее родителям и высказал им все, что думает. И держался он до последнего, пока все же не пришел и не услышал то, что окончательно остудило его пыл. Тот разговор не был долгим, но зато Аморский понял, что ему действительно лучше всего будет обо всем забыть.


Вообще-то с первого взгляда на Рому было трудно сказать, что у него что-то случилось. Внешне он оставался все таким же. Разве что порой мог чуть дольше думать, чуть надрывнее смеяться и чуть больше пить. Но в остальном ничего не могло выдать его переживаний. К мужским переживаниям во все века люди относились предвзято, считая, что стойкие бойцы не умеют чувствовать. Но это, конечно же, вовсе не так.

Только матери Ромы бросались в глаза изменения в поведении сына. Ей не нравилось то состояние, в котором он пребывал несколько недель. Он старался убеждать ее в том, что с ним все в порядке и со своими проблемами он справится сам, но сердце матери все равно замечало обратное. А оно, как говорится, никогда не ошибается.

Рома до последнего не осознавал, что чем больше старается забыться, тем хуже ему становится.

Парень даже пару раз едва не попал в аварию, выехав за город на высокой скорости и не рассчитав утомленного состояния своего организма и той дороги, которая все чаще была мокрой из-за дождя. В первый раз он успел остановиться, а во второй вылетел с трассы на прилегающее к ней поле, откуда ему пришлось выбираться довольно долго, а затем столько же лежать под автомобилем в гараже, проверяя все ли с ним в порядке после таких приключений.

Тогда же он и задумался над тем, что происходит вокруг. Дал себе слово, что перестанет вести себя как повернутый на какой-то девчонке романтик и прекратит маяться дурью. Проверив досконально свой автомобиль, он уселся на холодный пол и просто выдохнул. Взгляд его тогда упал на гитару, на которой на самом деле он хорошо умел играть, но почему-то так и не решился продемонстрировать свои навыки Нелли.

Не особенно задумываясь, он протянул руку за инструментом, достал его из-под завалов и положил к себе на колени, начиная перебирать в пальцах струны. Он все еще помнил, что блондинка рассказывала ему о музыке. Она считала ее почти что живым существом, которое может поддержать тебя, когда трудно или помочь найти решение, если запутался. И он стал играть. Все, что мог вспомнить из далеких уроков. Это и вправду помогало ему.

Струны позволили ему собраться и сделать то, что должен был уже давно.

Первым делом Рома решил покончить с гонками и найти работу. Так, как и хотела мама. С этим были некоторые проблемы, так что пришлось на первое время соглашаться на привычную вакансию в автомастерской его дяди. Следующим решением стало пойти в университет, так как по его специальности, для приема на достойную работу бакалавриата, к сожалению, не хватало. Тогда парень начал суетиться по этому поводу, вспоминая слова декана, с которым успел подружиться. Время было упущено, но Рома не был из тех, кто сдается просто так, поэтому раз за разом ездил туда, чтобы заявить о себе и своих намерениях.

Друзья не понимали, что с ним происходит и почему он так резко перестал ходить с ними куда-либо и отвечать на приглашения немного выпить. Он будто в одночасье закрылся ото всех. И только Вадим, как обычно, оставался в курсе всех переживаний друга. Сначала он сказал, что считает Рому полным идиотом, ведь так менять свою жизнь из-за девчонки глупо. Но затем и сам осознал, что здравое зерно во всех этих изменениях есть, а Нелли здесь совершенно ни при чем.

Аморский старался не думать о ней, говоря себе, что это того не стоит. Но раз за разом парень понимал, что не может так просто смириться с ее исчезновением и каждый вечер перед сном ловил себя на мысли, что оправдывает ее, хотя возможно, она этого и не заслужила.