Даймон ХеленКей - Двойная жизнь Линдси Пайк

Неужели он считает, что она что-то ему должна? Они с отцом похитили ее, лишили нормальной жизни. Горе и страдания убили мать раньше срока. Единственное чувство, которое она испытывала к человеку со множеством имен и личин, к человеку, называвшему себя ее дядей, была ненависть.

– Ради тебя я перевернул свою жизнь!

Линдси поежилась. Неужели он правда считает себя ее спасителем? Он просто извращенец!

– Я не просила меня похищать! Мне было хорошо с мамой!

– Не напоминай мне об этой глупой корове.

– Линдси, нет! – закричал Холт и потянулся к ней.

Но не успел. Она уже рванулась вперед, выхватила пистолет и прицелилась в грудь Саймону. Нажала на спусковой крючок – раз, другой. Пистолет щелкал, но выстрелов не последовало.

– Он не заряжен! – выдохнул Холт.

Она понятия не имела, откуда он знал все заранее. Ее трясло от ненависти и презрения. Она посмотрела в злобные глаза дяди.

– Ты заплатишь за предательство, – прошипел он.

Он сделал вид, что готов ее простить, а теперь обвинил во всем. Если он хочет поиграть, что ж, она не против.

– А теперь дай мне заряженный пистолет, – приказала Линдси.

Саймон долго смотрел на нее в упор. Ее колотило от ненависти; его губы презрительно скривились. Услышав его слова, она сжалась.

– Теперь моя очередь стрелять!

Холт понимал, что время у них практически на исходе. Саймон специально играл с Линдси, выводя ее из равновесия. Он все спланировал до минуты, чтобы высосать из нее жизнь. Теперь она совершенно измучена, а ее силы тают на глазах.

Он все понял. Долгие годы Линдси вела борьбу с этим человеком. Она скрывалась. На ее месте он бы, наверное, сразу взялся за оружие. Только сейчас он сразу понял, что пистолет не заряжен. Именно поэтому он не набросился на Саймона и не отобрал у него оружие. Саймон – асоциальный тип, к тому же эгоист, который бросает вызов условностям. Он ловит рыбу в мутной воде. Такие личности расцветают в обстановке всеобщего хаоса.

Он безумец! Неужели Линдси – его родственница?

– На колени! – скомандовал Саймон, размахивая пистолетом.

Такой приказ мог бы отдать новичок, и он встревожил Холта больше любых угроз.

– Спасибо, я постою.

Если Саймон хочет его убить, надо смотреть ему в глаза. Пусть-ка выстрелит в лицо! Холт собирался держаться до последнего, но Саймон, коротко кивнув, привел единственный довод, с которым Холт не мог спорить. Тодд шагнул вперед и прицелился Линдси в голову.

В других обстоятельствах, имея дело с членами одной семьи, Холт, возможно, не поверил бы в то, что дядя способен убить родную племянницу. Но у Саймона была извращенная логика. Хотя своим последователям он внушал какое-то «учение», сам он, судя по всему, ни во что не верит. Жадность перевешивала все.

Холт увидел страх в глазах Линдси, увидел пистолет, приставленный к ее затылку, и его ноги подогнулись. Он не согласен терять ее из-за гордыни.

– Очень хорошо. – Саймон повернулся к Линдси. – Теперь ты.

Она не колебалась. Встала на колени; они стояли так близко, что их плечи соприкасались. Она взяла его за руку. Холт позволил себе краткий миг насладиться ее прикосновением. Ее рука стала холодной как лед, и ему захотелось согреть ее.

Но он вовсе не собирался сегодня умирать.

Как не намерен был допускать, чтобы ее обижали. Он чувствовал, что время смерти еще не пришло. Ему всегда казалось, что он все поймет заранее. Когда он лежал на песке и истекал кровью, готовый проститься с жизнью, его разум не согласился с этим. Когда он уже готов был смириться с судьбой, он вдруг ощутил прилив сил. Вот и сейчас то же самое. Они справятся.

Скорее всего, у него будет только одна попытка. Если Кэм и Шейн уже здесь, все в порядке. Они поддержат его сверху и уложат Саймона и Тодда на месте. В поселке есть и другие, кого придется допросить и, возможно, устранить, но главное – Саймон. Вывести его за скобки, и тогда все кончится. Возможно.

Холт соображал, как подать знак Линдси. Им нужно действовать вместе, слаженно. Пригнуться, перекатиться набок. Двигаться не останавливаясь, пока не прекратится стрельба. Холт пожалел о том, что у него нет оружия. Его пистолет забрал Тодд. Правда, ножа он не нашел. Большая ошибка с его стороны.

Саймон показал пистолетом сначала на Холта:

– Ты умрешь за то, что решил, будто можно безнаказанно проникнуть в мои владения! – Ствол переместился в сторону Линдси. – А ты умрешь, потому что не оправдала моих надежд. Ты подвела меня.

– Давайте! – подбодрил Тодд своего босса; он тоже нависал над пленниками и целился в них.

Холт сжал руку Линдси, готовясь к прыжку. Три… два… один…

Саймон, похоже, тянул время, наслаждаясь каждой минутой. Холт не знал, сколько им осталось, поэтому решил сделать еще одну попытку:

– Все из-за денег.

– Я оказался способен на то, что не удалось другим. – У Саймона взыграло самолюбие. Внимание сместилось от пистолета к его воображаемому великолепию.

То, на что надеялся Холт.

– Ты торгуешь оружием. Это не так тяжело.

– Самое главное – я вершу все здешние дела. Я серый кардинал, который действует незаметно, за сценой.

Холт много раз слышал одно и то же от многих людей. Всех их испортила бесконечная гонка за деньгами.

– На идеалы тебе наплевать. Главное для тебя – собрать побольше наличных.

– Хочешь раздразнить меня, чтобы я убил тебя первым? – улыбнулся Саймон. – Не волнуйся. Так и было задумано. Линдси должна увидеть, как человек, которого она считает сильным и совершенным, истекает кровью у ее ног. Смотреть, как из него выходит жизнь.

Холт понял: пора. Момент наилучший – Саймон произносит напыщенную речь, слегка опустив ствол. Холт в последний раз сжал руку Линдси и перешел к действию.

Он метнулся вперед и врезался Саймону в ноги; над его головой загрохотали выстрелы. Он услышал женский крик; послышался звон разбитого стекла. Потом загремели выстрелы и послышались глухие удары.

От неожиданности Саймон завалился на спину, выронив пистолет. Холт слышал глухие удары и грохот; ему хотелось обернуться и посмотреть, как там Линдси, но он не мог отвести взгляда от Саймона. Она сможет спокойно спать, если мир избавится от этого негодяя!

Но Саймон был не из тех, кто сдается без борьбы. Он ударил Холта коленом в подбородок, отчего у того застучали зубы. Он отчаянно лягался, размахивая ногами, и полз на спине. Оказавшись у стены, Саймон перевернулся на четвереньки и засеменил, как паук. Холт успел схватить его, когда тот уже потянулся за пистолетом. Он дернул Саймона за ногу и прыгнул ему на спину. Саймон растянулся плашмя, но продолжал, извиваясь, отбиваться. Холт его не отпускал. Он достал нож и уже собирался нанести удар, когда перед ними появились знакомые ноги в армейских ботинках.

Саймон поднял голову; Холт последовал его примеру. Над ними стоял Шейн и целился Саймону в голову.

Шейн держал палец на спусковом крючке, и его рука не дрожала.

– Держу пари, тебе не терпится подраться.

Холт даже не понимал, как он тяжело дышит, пока не скатился с Саймона. Он ударился бедром об упавший пистолет и принялся отчаянно оглядываться в поисках Линдси. Она сидела в нескольких шагах от него. Когда он кивнул ей, она с трудом встала на колени и бросилась ему на грудь. Одной рукой Холт прижал ее к себе. В другой сжимал нож.

Он лихорадочно огляделся: стены в отметинах от пуль, Тодд лежит на спине, посередине его лба небольшое отверстие.

Саймон жив; его будут судить. Не самый идеальный конец, и все же конец – а ничего другого Линдси и не нужно.

А Холту нужна она.

Саймон что-то бессвязно бормотал. Он спорил, доказывал. Холт его не слушал. Он обнимал любимую женщину, а голова лопалась от мыслей.

Наконец до него дошло. Он вспомнил, где они находятся. Рядом оружейный склад!

– Надо выбираться отсюда.

Он собирался встать, когда Саймон внезапно ожил. Он лежал неподвижно, когда Шейн начал его связывать, и вдруг вскочил с пола с яростным криком. Шейн прицелился в него, но на долю секунды опоздал. Холт схватил пистолет и выстрелил Саймону в грудь. Глаза его расширились; он засипел, а через несколько секунд бесформенной кучей осел на пол.

– Не забудь пощупать ему пульс! – крикнул Кэм из противоположного угла.

Шейн что-то ответил, но Холт его не слышал. Он не сводил взгляда с Линдси. Он слышал, как часто колотится ее сердце. Ее била дрожь; он понимал, что ей еще долго не удастся забыть то, что она видела сегодня.

– Линдси… – Он не знал, что ей сказать, как ей помочь.

Ее огромные глаза посмотрели на него с мольбой.

– Отвези меня домой.

Линдси тяжело дышала; Холт снова и снова овладевал ею. Они много часов не вылезали из ее широкой кровати. Холт был сверху. Они приехали домой, приняли душ и сразу же бросились в постель. С тех пор они не разлучались.

Кровать скрипела; пальцы Линдси комкали простыню. Она старалась успокоиться, но не получалось. Все ее тело сотрясалось от мощных толчков. Она обхватила его ногами и не отпускала.

Наконец Линдси поняла, что больше не выдержит. Ущипнула его за плечо, давая понять, что игры кончились. Если она сейчас не сбросит напряжение, то задохнется.

– Пора, Холт. – Она царапнула его по пояснице, давая понять, что не шутит.

Его движения стали ритмичными; он все глубже входил в нее, крепко обнимая. И вот в ней произошел ядерный взрыв, от которого она словно взлетела в космос.

Она выдохнула, когда скопившееся в ней напряжение наконец отпустило ее. Бедра двигались, ее тело сотрясалось, она испытывала один оргазм за другим. Он не отставал; скоро их тела слились воедино, и их накрыл мощный девятый вал.

Когда она наконец вынырнула на поверхность, то увидела, что за окном светло. Пели птицы, накрапывал дождь, который начался ночью; повсюду распространялся сладкий аромат.

Ей не хотелось выходить на улицу. Гораздо лучше здесь, среди мятых простыней, рядом с ним. Она знала, что рано или поздно придется встать и посмотреть миру в лицо. Оставалось много вопросов и важных дел. Им названивали журналисты. Напарники Холта по «Коркорану» тоже звонили и спрашивали, как он себя чувствует.

Ей придется как-то мириться с реальностью. В детстве ее похитили, лишили нормальной жизни. Сегодня она была на волосок от смерти. Дядя, которого она боялась, ненавидела и считала давно умершим, оказался жив. Теперь он убит. Она понимала, что должна испытывать грусть, но ей совсем не было его жаль.

Она жалела Роджера и даже Фрэнка-младшего… Они стали очередными случайными жертвами. Городок Джастис заполнился представителями правоохранительных органов. По словам Холта, поселок заполонили агенты ФБР и Бюро по контролю за огнестрельным оружием. Она надеялась, что «Новым устоям» пришел конец, но тут, как говорится, покажет время.

Она перекатилась на бок; все тело ныло и болело.

– Наверное, я могу проспать целый месяц.

– Проспать? Имеешь в виду сон или секс? – хрипловато отозвался он. – Если последнее, то мне нужны витамины.

Она улыбнулась. Он шутит! У него потрясающая выносливость. Он вообще потрясающий.

Она положила руку ему на грудь и приготовилась лежать так целый день.

– Нам нужно поесть.

– Без еды в самолет не сяду.

От его слов у нее широко раскрылись глаза. Он не шевелился, что вполне понятно. Она села и принялась разглядывать его.

Наконец, он приоткрыл один глаз. Он как будто удивился, заметив, как пристально она на него смотрит.

– Что?

– Самолет? Куда ты собрался? – И он говорит об этом как бы между прочим. Интересно, какие еще у него припасены сюрпризы?

Он закинул одну руку за голову:

– Мне нужно вернуться в Мэриленд и отчитаться о произошедшем.

– Понятия не имею, о чем ты.

Он заговорил сухо и деловито. Да, конечно, ему нужно доложиться по начальству, что называется, по горячим следам. Вчера ей самой пришлось отвечать на тысячу вопросов, прежде чем ей позволили покинуть территорию общины.

Неужели он думает, что она его поймет? Она готова забыть обо всем, лишь бы он был рядом, но он скоро улетит. А ее ждет нервный срыв, депрессия… Ей будет тяжело несколько недель, а может, и дольше. Она пережила столько ударов и столько ужаса. И видела смерть.

Последние дни ей скрашивал только он. Благодаря ему она вынесла все ужасы и испытания. Он грел ей душу и воспламенял тело.

Она не знала, с кем он был раньше. Уверял, что у него не было ничего серьезного. Их отношения можно назвать какими угодно, только не несерьезными. Они незабываемые… во всяком случае, для нее.

Но если он может после того, что было, так легко собраться и уехать, значит, ничего хорошего уже не будет. Долгие месяцы ей придется собирать свое сердце по кусочкам… При одной мысли о том, что она его потеряет, внутри у нее все перевернулось.