Заполучив долгожданный номер с собственной публикацией, она скакала по квартире, кружилась в вальсе, даже целовала вкусно пахнущие глянцевые страницы – разве что по потолку не бегала.

Да и сейчас, когда первый восторг уже схлынул, глядеть на собственный репортаж в солидном журнале было ужасно приятно. Она заглянула через плечо матери:

– А, этот! Да сплавщик один тамошний, местная знаменитость.

– Чего ж у тебя знаменитость – и не в фокусе?

– Да ну! Он знаменитость, конечно, но, знаешь, типа неуловимого Джо. Ну которого никто поймать не может – но не потому, что он так прекрасно бегает, а потому, что и не ловит никто, на фиг он никому не нужен. Нет, этот-то нужен, про него всякие легенды рассказывают – мол, сплавщик гениальный и вообще. Только… мах, ты же акула, ты же знаешь, как общественное мнение создается. Ну когда все мало-мальски значимые события к одному персонажу пристегиваются. Этот, как его, Алекс Смелый, по-моему, из той же оперы. Все байки про него, кстати, какие-то древние – пять лет назад было то-то, десять лет назад было вообще ужас что, и так далее. Заработал репутацию и почивает на лаврах. Ну а людям много ли надо? К тому же весь из себя такой загадочный и неприступный, прямо граф Монте-Кристо. И фотографироваться не любит. Инструкторы обычно с группами на прощание всегда снимаются, ну типа традиция вроде как. А этот – ни фига. Интересничает, для репутации – самое оно.

Снимок был сделан несколько снизу, когда легендарный сплавщик Алекс Смелый, стоя на скале, как капитан на носу пиратского парусника, что-то высматривал в некоей дали. За спиной оранжево полыхал закат, обливая мускулистую фигуру огненными сполохами. Эдакая современная версия капитана Флинта, только «Веселого Роджера» над головой не хватает. Зато шрам, подчеркнутый закатными тенями, чернел зловещим иероглифом. Очень брутально, в общем.

– Короче, больше у тебя его снимков нет? – Ирен сдвинула брови и поджала губы, словно мысли воедино собирала.

Дочь пожала плечами:

– Ну давай поглядим, вроде я раза три подряд нажимала.

Покопавшись в папках ноутбука, Полина вытащила на экран еще три снимка – все такие же «не в фокусе». Чуть разные, но от каждого веяло чем-то знакомым. Смутно, неясно, но очень тревожно. Как слабый запах начинающегося пожара – ни дымка, ни тем более пламени еще нет, а запашком уже тянет угрожающе. М-да. Дело пахнет керосином. Почему именно керосином, с привычным журналистским скепсисом подумала Ирен. В данном случае дело пахнет, скорее всего, порохом. Ну или просто кровью. Или не пахнет? Или ей все мерещится? Тем более – шрам. Не было у Дениса никакого шрама. Хотя, конечно, шрам – дело наживное. И место то же самое, где тогда тело нашли. Что, если это был не Воронцов?

– Полли, мне нужно съездить в этот, как его, Инзер, – довольно сердито сообщила она и неожиданно для себя самой спросила: – Ты со мной?

Полина скорчила недовольную рожу:

– Че там делать-то? Наснимать я тогда на десять репортажей наснимала, ничего нового я там не найду. И чего время терять?

Ирен, прикусив костяшки пальцев, довольно невнятно пояснила:

– Мне нужно пообщаться с этим Монте-Кристо. Лично. А раз он не вылезает со своей базы… Ну, если гора не идет к Магомету… значит, придется самой туда ехать.

– На фига он тебе сдался? – фыркнула было Полина, но осеклась. Помолчала. Свела сосредоченно брови, припоминая. – Погоди, мах! Погоди-погоди. Это ж вроде там… Ну когда ты меня в Лондоне собиралась с папочкой познакомить, а потом оказалось, что он то ли убил кого-то, то ли его убили… Точно! И тело как раз в Инзере обнаружили, вроде как он туда сбежал и там то ли утонул, то ли еще что. Так ты что, думаешь, что этот инструктор – он и есть? Как его… забыла…

– Денис Воронцов, – довольно сухо подсказала Ирен.

Полина сморщилась скептически:

– Это какая-то малонаучная фантастика. Не, ну я признаю, место то же. Ну и что? У тебя фоток этого Воронцова не осталось? Ну, если он мой папочка… Впрочем, что это я…

Полина опять распахнула закрытый было ноутбук, сноровисто пошарила в поисковиках… Денисов Воронцовых нашелся миллион, но выцепить нужного труда не составило.

– Гм, – хмыкнула она, вглядываясь в снимки. – Типаж, конечно, тот же. Но таких мужиков – до фига. И шрам опять же… Там ведь никакого шрама не было, а у этого – во всей красе.

– Ладно, не бери в голову! – Ирен махнула рукой, подумав, что тащить с собой Полину – не лучшая, пожалуй, идея.

– В общем, сомнительно, мамуль, – подытожила дочь, еще несколько минут порассматривав «те» и «эти» снимки. – Поехали лучше в Англию, скачки снимать. Лошадки, аристократия, шляпки опять же – красота! И вообще… Ты ж понимаешь, этот репортаж, – она ткнула пальцем в пеструю глянцевую страницу, – в основном на экзотике победил. Повтор не прокатит. А хочется шанса, понимаешь?

Ирен почему-то вдруг рассердилась:

– С английскими лошадками ты своего шанса будешь лет пятьсот ждать. Даже в таких изданиях. Сколько на скачках фотографов? Вот то-то же. А там, очень может быть, ждет настоящая бомба. – Она не собиралась этого говорить, но взыграло, должно быть, чисто журналистское: можно почти все, но не заметить, не учуять «горячей» темы – непрофессионально.

– Да ладно, какая там бомба? – отмахнулась Полина. – Сидит этот чувак на базе, туристов на сплав таскает, работа у него такая. Ну, сниматься не любит, это да. Ну так, может, шрама стесняется или впрямь легенду подпитывает.

– Может, – согласилась Ирен, все еще сердясь. – А может, соображает, что его ищут. Ну, то есть надеется, что не ищут, что мертвецом считают, что уверены… Но если до кого-то дойдет… Его ведь и в самом деле закопать пытались. По-настоящему пытались. Очень серьезно. И если он еще жив, угроза не только не исчезла, а… Охохонюшки! Это тебе не журнальчик с красивыми видами, это, знаешь, история для первых полос всех таблоидов. Ну хотя бы российских, но история будет громкая, если это он. Собственно, можешь ехать в Англию, я не настаиваю, я до этого Инзера и одна доберусь. Правда, мне-то лишняя слава уже не нужна, да и денег вполне хватает. И тем, и другим я, знаешь ли, порядком в своей жизни объелась. До изжоги. До отрыжки. До ожидания выстрела в затылок.

– Выстрела, говоришь? – медленно, словно задумчиво, повторила дочь.

– И потом… – начала было Ирен и осеклась.

– Чего – потом? – Полли, прищурясь, взглянула на мать. – Ага, вон оно что. Если это он и если за ним охотятся плохие парни… ну ладно, не охотятся, но могут начать. Если так, значит, ему может понадобиться помощь. Так, что ли? А, мах? И потенциальная сенсация тут совершенно ни при чем… Ты его забыть, что ли, до сих пор не можешь?

Ирен, нахмурясь и поджав губы, молча покачала головой.

Полина хлопнула себя по лбу:

– Ну да! Старая дружба не ржавеет? Мах, я именно про дружбу. Вряд ли ты двадцать лет холишь и лелеешь в душе старую любовь, совсем это на тебя не похоже. Слишком у тебя для этого ума много. Но… к уму еще ведь честь и совесть прилагаются по старой формуле? Типа мы своих не сдаем. – Она зачем-то пощелкала пальцами, поглядела на потолок, словно на нем могло быть что-нибудь нарисовано. Потом коротко вздохнула. – Ну что ж, годится. Правда, я все равно считаю, что это просто-напросто инструктор, совершенно посторонний дядька. Но если это мой пропавший папочка, то, знаешь, было бы обидно думать, что я своим репортажем его выдала. И кто я тогда получаюсь? Ах-ах-ах, я нечаянно, да? Хоть и не со зла я эту кашу заварила, ни сном ни духом, а все равно гадко. Пакостно как-то. Ведь действительно, мало ли кто мог этот журнал увидеть. А мужик сидит на базе и не в курсе. Уж как минимум предупредить его стоит, а то нечестно как-то выходит. Рискнем. Если это не он, что мы теряем? Неделю времени? Полторы? Ну пусть даже две – фигня делов! Поехали, короче!

– В смысле – полетели, – через силу улыбнулась Ирен, одновременно и гордясь дочерью, и вздыхая о том, что если и впрямь кто-то узнал на репортажном снимке Дениса, потерять они могут отнюдь не неделю времени, ну да ладно, предупрежден – вооружен, авось обойдется. – Не поедем же мы до Уфы на поезде. Только самолетом. Лезь в свой Интернет, заказывай билеты, гляди, что там в Инзере с гостиницами.

В Уфе они арендовали машину – тяжелый, но приемистый японский внедорожник.

– Прямо танк! Берегитесь, все враги! – веселилась Полина, когда они выкатились на шоссе и в окна начали бить густые листвяные, травяные, хвойные и смоляные запахи, перебивавшие даже бензиновый дух.

Ирен молчала, сосредоточившись на дороге. Та, впрочем, оказалась на удивление приличной, так что до Инзера долетели, что называется, мухой.

Гостиничка, правда, была так себе. Ирен раздраженно ходила по скудно обставленному номеру, брезгливо морщась и дергая плечом, как кошка, наступившая в лужу. Ну да, впрочем, какая разница.

Все-таки я какая-то неправильная мать, сердито думала она. Тащить свое родненькое дитятко в, как бы это помягче, горячую точку – или как минимум туда, где вполне может стать горячо, – это как с точки зрения материнского инстинкта? А вот никак. Потому что с другой стороны глянешь – и где сейчас безопасно? Самолеты падают, террористы взрывают что ни попадя в самых что ни на есть цивилизованных странах, психи заложников захватывают, автобусы, битком набитые безмятежными туристами, летят в пропасть. Так что еще неизвестно, где безопаснее: здесь, где знаешь, откуда «прилетит», или где-то там, где смерть может подстерегать в самом мирном кафе. Да и Полинка – не малое дитятко, а вполне уже взрослый человек. И очень хорошо понимает, что такое «мы своих не сдаем». Она ведь элементарно не простила бы, если бы ее оставили в «безопасном» месте. Оскорбилась бы насмерть.

«Дитятко» меж тем оторвалось от изучаемых в Интернете местных сайтов, содержащих в основном объявления о продаже чего попало, от домов и мотороллеров до кактусов и котят, и активно пыталось привлечь ее внимание: помахало перед лицом растопыренной ладошкой, пощелкало пальцами:

– Алло! Алло! Уважаемые пассажиры! Мы с вами вышли за пределы Солнечной системы! Кислорода осталось на полчаса! И средство против комаров съела инопланетная плесень, так что, если не помрем без воздуха, скоро станем пятнистые, как инопланетяне. Ау! Мамуль! Ты где витаешь?

– Теперь надо попытаться слиться с местностью, – хмурясь, подытожила Ирен свои размышления.

– Это как? – Полина опять плюхнулась в корявое гостиничное кресло. – Напялить камуфляж и медленно ползти в нужном направлении? Так мы камуфляж не захватили. А тут каждый человек за версту виден. Без бинокля. Как комар под микроскопом.

– В общем, да, – кивнула Ирен. – Но места более-менее туристические. Так что забываем про Лондоны и прочую цивилизацию, изображаем брюхоногих, которые круче турецких пляжей никогда нигде не были. А тут вдруг решили местной романтики хлебнуть. Как-то так. Попроще, попримитивнее.

– Мамуль, ты отстала от жизни, – фыркнула Полина. – Наши простенькие соотечественницы навешивают на себя по три кило золота с самого утра и прутся в горы в дольче-габане. А поскольку ни того, ни другого у нас нету, придется изображать тех, кто все-таки…

– Ладно, разберемся, – перебила ее Ирен. – В конце концов, не такие уж мы с тобой принцессы, чтобы в российской глубинке не суметь раствориться. Две невзрачные овечки, до которых никому нет дела.

– Невзрачные? – Полина картинно вытаращила глаза. – А твоя апельсиновая шевелюра – это как, ничего? И машинку мы арендовали не так чтобы совсем уж простенькую.

– Ничего, сойдет, – отмахнулась Ирен. – Вполне вульгарно, по-моему. И машина, и волосы. Могу и перекраситься, но… Ну ладно, ладно, бандану повяжу. Короче, слушаем инструктажи, рта лишний раз не открываем, фотографируем что попало – ну там все подряд красоты, и себя на их фоне, разумеется. А да, и еще, тебе бы надо что-то с внешностью сделать, а то вдруг запомнили с прошлого раза. Ну там очки, бандана…

– Хорошо. А чем фотографируем-то? – Полина обиженно надулась. – Сама же велела приличную технику дома оставить, чтобы якобы не выделяться.

Но Ирен на фырканья особого внимания не обратила:

– Снимать будешь на мыльницу, вон, в кармане сумки, привет из девяностых называется, и на телефон. Вот на этот, самый примитивный и дешевый. Без понтов, ясно? Как только обнаруживается наш объект, я с ним тихо и аккуратно беседую. Все.

Полина, насвистывая мотивчик из «Криминального чтива», с интересом глядела в окно.

– Знаешь, маха, боюсь, что с невзрачными овечками, до которых никому нет дела, мы пролетаем, как фанера над Парижем. И отнюдь не из-за твоей солнечной прически и даже не из-за машины. Тут, похоже, съезд гостей наметился…

– Прямо съезд? – Ирен осторожно, из-за уныло обвисшей портьеры, выглянула в окно.

– Ну… в некоторой степени. Видишь молодого человека в джинсе? – Полина ткнула пальцем в окно.