Татьяна Лисицына - Двойное предательство (СИ)

— Да нельзя же так, Светлана! — рассердилась Валентина Леонидовна на дочь. — Нельзя же замуж выходить, рассчитывая каждый шаг. Тебе жить с ним всю жизнь, нужно хотя бы какие-нибудь чувства иметь к этому человеку.

— Оставь ты эти чувства. Я на тебя насмотрелась, как ты всю жизнь нас двоих тянула и не была рядом мужика, который хотя бы дрова колол. Зато ты любила! Где она, любовь эта твоя, о которой ты мне рассказывала? Бросил тебя беременной и укатил в столицу. Лучше бы ты аборт тогда сделала и не рожала эту тварь!

— Да что же ты злая такая, дочка! — обиженно произнесла мать и отвернулась к окну, чтобы скрыть слезы. Слова дочери больно ранили ее, но она не хотела ссориться перед свадьбой. Она до сих пор не могла разобраться, что же на самом деле произошло между сестрами, но понимала, что как бы там ни было, эта история больно задела самолюбивую Светлану.

Но Светлана уже и сама пожалела о своих словах, в конце концов, она никогда ничего не видела от матери кроме добра.

— Ну ладно, мам, ну прости меня, сорвалось. Я такая нервная стала! Сама не знаю, что говорю. Ты не беспокойся за меня, у меня все хорошо будет, еще буду генеральской женой.

— Ну как не переживать?! — вздохнула Валентина Леонидовна. — Ты же замуж выходишь по расчету, а не по любви.

— Ничего, мам, — зато есть шанс, что я в Москве останусь. Вовку вроде обещают оставить при училище.

Но остаться в Москве Светлане так и не довелось. Владимира после училища распределили на Дальний Восток, и она была вынуждена, как офицерская жена, ехать, скрипя зубами, вслед за мужем. Впрочем, Светлана была уверена, что рано или поздно она вернется в столицу. Уж она придумает как.

Кате всегда хотелось иметь сестру, не старшего брата, как многим ее подругам, а именно сестру, с которой она бы могла играть в куклы и делиться секретами. Возможно, это было потому, что из-за частых простуд она была вынуждена проводить много времени дома и мало общалась с детьми. Она часто приставала к маме с просьбой «купить сестричку», но мама лишь гладила ее по светлым длинным волосам и говорила:

— Мы так любим тебя, солнышко, что нам больше никого не надо.

Так же не получалось уговорить и папу, и только много позднее она узнала от родных, что врачи запретили маме иметь детей из-за болезни сердца, и она рисковала жизнью, чтобы Катя появилась на свет.

Лето, как обычно, Катя проводила в Алексеевке у бабушки и как-то вечером Валентина Леонидовна, читая письмо, воскликнула:

— Приезжает твоя сестренка, Катюша — неожиданно объявила Валентина Леонидовна, посмотрев на Катю, которая рисовала, высунув от усердия, язык. — Ты же хотела сестру?

— Да, да, — запрыгала маленькая Катя, бросив карандаш. — Она будет жить с нами? — спросила она.

— Здесь будете жить вместе, ну а в Москве она будет жить в другой квартире, — объяснила ей бабушка.

— А как ее зовут, бабушка?

— У нее интересное имя, мама назвала ее Злата, — ответила бабушка, вспоминая как объяснила ей Света выбор такого необычного имени. Она сказала, что мечтает, чтобы у ее дочери была совершенно другая жизнь, не такая скучная как у нее в гарнизоне. А еще она верила, что имя влияет на судьбу человека, вот она и хотела, чтобы жизнь у дочери была золотой, такой, какую она хотела для себя.

— Злата, Злата, Злата, — приговаривала Катя, как бы пробуя это имя на язык. — Я не знаю ни одной девочки с таким именем, но оно красивое. — А сколько ей лет?

— Уже восемь, она перешла во второй класс. — Пообещай мне, что вы подружитесь, — попросила бабушка.

Все эти годы она надеялась, что Светлана простит Людмилу, и они будут встречаться хотя бы изредка.

— Да, я всегда хотела сестренку, — ответила Катя, мечтая, как она покажет Злате свои игрушки, и как весело они будут играть вместе.

— Вот и умница, — бабушка посадила девочку на коленки. — Господь наградил тебя добрым характером.

Действительно, Катя редко огорчала взрослых, она всегда была приветлива, улыбчива, не мешалась под ногами и не капризничала. С детских лет она старалась помогать по хозяйству — мыла посуду и даже полола с бабушкой грядки.

«Как тебе повезло с ребенком», — слышала она часто разговоры маминых подруг. «И красивая и послушная — просто ангел». А для Кати это было естественное состояние, она вовсе не пыталась кому-то понравиться или боялась кого-нибудь огорчить, просто она была такой, и ей легко было это делать.

И вот, наконец, настал день приезда долгожданной сестры. С самого раннего утра Катя заняла наблюдательный пост на ветке старой яблони, откуда хорошо была видна проселочная дорога. Бабушка возилась на кухне с пирогами, когда услышала звонкий голос внучки:

— Едут, бабушка! Едут! — закричала Катя, влетев на кухню и, не останавливаясь, побежала к воротам. Бабушка заторопилась за ней, на ходу приглаживая волосы и снимая фартук. Белый старенький «Москвич», весь в пыли, остановился, обдав их парами бензина. Незнакомая рыжая девчонка выскочила первой и, насупившись, остановилась.

— Златочка, здравствуй! — протянула к ней руки Валентина Леонидовна, но девочка спряталась за машиной, из которой, некрасиво расставляя толстые ноги, с трудом выбиралась ее мама. Наконец ей это удалось, и она, смешно переваливаясь и оправляя мятое платье, подошла к Валентине Леонидовне и обняла ее. Пока они целовались, Катино внимание привлек маленького роста лысоватый мужчина с пышными усами, который подошел к Кате и протянул ей руку.

— Дядя Володя, — представился он, — А ты, должно быть, Катя?

Катина маленькая ладошка утонула в его руке, и она лишь вежливо кивнула, пытаясь разглядеть Злату из-за машины.

— Злата, иди сюда, знакомиться будешь, — позвал дядя Володя.

Злата вышла из-за автомобиля и посмотрела на Катю. Своим цепким взглядом она окинула ее толстую косу, в которой красовался похожий на бабочку белый бант и голубое, под цвет ее глаз, платье в мелкий белый горошек. Никогда за свои восемь лет Злата не видела таких красивых и нарядно одетых девочек, и глухая волна зависти захлестнула ее так, что ей даже стало жарко; да еще отец, разглядывая Катю, прищелкивая языком, приговаривал:

— И в кого же ты такая красивая, а?

— Да в кого, в кого, — заворчала Светлана Ивановна, придирчиво разглядывая Катю, — в мать, конечно. Эх, была бы я красивой как сестра, тоже нашла бы себе мужа из профессорской семейки, и не мыкалась по гарнизонам с тобой, — кинула она сердитый взгляд на Владимира Юрьевича, который обиженно отвернулся.

— Ну, хватит, Света, — вступила Валентина Леонидовна, обнимая Катю за плечи. — Столько лет прошло, а ты все сестре завидуешь, стыдно должно быть.

— А ты, мать, меня не стыди, — нахмурилась Светлана Ивановна. — Сама знаешь, как она живет здесь в Москве, как сыр в масле катается, трехкомнатная квартира в центре, машина, работа хорошая. А все почему? Все из-за красоты этой чертовой.

Катя испуганно переводила взгляд со взрослых на Злату, внутренне чувствуя всю напряженность первой встречи.

— Ну хватит уже, — заявил вдруг Владимир Юрьевич. — Давайте, наверно, в дом пойдем? — и взрослые, наконец, занялись вещами.

Злата стояла, и смотрела по сторонам, не обращая внимания на Катю.

— Хочешь, я покажу тебе игрушки? — наконец осмелилась предложить ей Катя.

Злата фыркнула:

— Я в игрушки уже не играю, — она презрительно скривила губу. — Сколько тебе лет? — вдруг спросила она, смерив Катю взглядом.

— Шесть.

— А мне уже восемь, я уже во второй класс перешла, — с гордостью заявила Злата. — Значит будешь меня слушаться, поняла?

— Я буду слушаться только маму и папу, ну и бабушку, — Катя опустила глаза.

Эта девочка оказалась совсем не такой, какой в мечтах представляла себе Катя.

— Я — твоя старшая сестра, мне мама так сказала. Значит, будешь меня слушаться, — сурово повторила, глядя на нее в упор.

Слово «сестра» подействовало на Катю магически. «Не надо ссориться», — решила Катя.

— Ладно, пойдем. Я покажу тебе свою комнату, — она взяла ее за руку, но та вырвала руку и побежала вперед.

— Показывай игрушки, — скомандовала Злата, усевшись на стул и, задрав свой веснушчатый нос еще выше.

Катя взяла своего самого любимого медвежонка Винни, которого ей подарил папа на день рождения.

— Это Винни.

Минуту Злата вертела медвежонка, поворачивая его то так, то эдак, а потом бросила на пол.

— Какой страшный!

Подхватив медвежонка и прижав его к груди, Катя, глотая слезы, выбежала из комнаты. Она спряталась под лестницу и заплакала. Ее приглушенные всхлипывания услышала бабушка, проходящая мимо.

— Что случилось? — испугалась она, увидев внучку в слезах.

— Она плохая, я не буду с ней дружить. Она злая. Она бросила Винни на пол и сказала, что он страшный, — сквозь слезы пожаловалась Катя.

— Успокойся, Катенька. Не обижайся на нее. Пойдем, посмотрим, что Злата там делает, — бабушка взяла Катю за руку и повела в детскую.

Злата сидела за столом и самозабвенно рвала Катины рисунки.

— Ты что делаешь? — закричала Катя. — Это мои рисунки.

— Мазня, — заявила Злата, не прерывая своего занятия.

Рыдая во весь голос, Катя схватила ее за тонкую косицу и стащила со стула, Злата ответила кулаком в глаз. Бабушка бросилась разнимать девочек и увела Злату из комнаты.

Оставшись одна, Катя долго плакала, собирая клочки своих рисунков, и была не в силах понять, как получилось, что столь долгожданная сестра сразу стала злейшим врагом.

Вечером, перед сном, Злата пристально изучала в зеркале свое отражение, и оно ей не понравилось. На широком лице красовались веснушки, а волосы были какого-то рыжего цвета.

— Мама, а почему я не такая красивая, как Катька? — спросила она, не отрываясь от зеркала и рассматривая себя со всех сторон.

— Ох, и не спрашивай дочка, — Светлана Ивановна подошла к зеркалу и погладила Злату по голове. — Сколько раз я задавала себе этот же вопрос и всегда завидовала своей сестре.

— Это Катиной маме, о которой ты столько рассказывала?

— Да, — вздохнула Светлана Ивановна, вспомнив сестру.

— Мама, — не унималась Злата, — а у нее еще такое платье красивое. Ты мне никогда не покупала таких красивых платьев.

— Да откуда мне было взять эти платья?! У нас ведь таких нарядов не продавали. Это в Москве можно все купить. Вот родители ее и балуют.

Злата рассерженно отвернулась от зеркала:

— Значит у них все, а у нас, значит, ничего, да?

— Выходит так, — вздохнула Светлана Ивановна. — А вот вышла бы замуж за Катиного папу, и все было бы по-другому. Вдруг она спохватилась, что сболтнула лишнее и бросила взгляд на дочь, пытаясь увидеть ее реакцию на последние слова. В ее сердце вновь ожила старая ненависть, к которой примешивалось постоянное недовольство собой и своим положением. Но лицо Златы осталось непроницаемым. Она подошла к матери и обняла ее.

— Не расстраивайся, мам. Я покажу этой Катьке, она у меня каждый день будет реветь.

— Ну что ты, дочка, — испугалась Светлана Ивановна. Один раз Злата плеснула тарелку горячего супа своей однокласснице в лицо за то, что она пошутила над ней. — Ты не должна так делать. Тебе лучше с ней подружиться.

Но Злата как будто и не слышала мать. В ее маленьком сердце уже поселилась зависть к своей сестре и на слова матери она не обратила внимания.

Обстановку, где росла маленькая Злата, нельзя было назвать благоприятной. Скандалы и ссоры между ее родителями повторялись достаточно часто, и как правило, начинались из-за какого-нибудь пустяка, а уже потом вспоминались и все прошлые обиды. Инициатором скандалов обычно была Светлана Ивановна, которая постоянно пребывала в плохом настроении, что отражалось на ее близких. Особенно доставалось Владимиру Юрьевичу, которому она никак не могла простить, что из-за него ей пришлось уехать из Москвы, и она все лучшие годы прожила в закрытом гарнизоне, где за забором стояло несколько пятиэтажек, в которых жили семьи военных. Развлечений не было. Работу она найти себе не могла, поэтому все свободное время сидела в четырех стенах и смотрела маленький телевизор, а когда показывали Москву, она вспоминала Людку, свою сестру, которая осталась там и наслаждалась всеми прелестями большого города. И тогда у нее начиналась глухая тоска, после чего обязательно следовала некрасивая сцена с обвинениями мужа во всех ее несчастьях. Иногда Владимир Юрьевич подумывал даже о разводе, завистливая и раздражительная жена не соответствовала его представлениям о тихой семейной жизни, но он прекрасно понимал, что если дело дойдет до развода, его жена поднимет такой скандал в военном городке, что с его карьерой будет покончено навсегда. А потом родилась Злата, и Светлана Ивановна стала предъявлять еще больше претензий, обвиняя мужа в том, что он не так быстро продвигается по служебной лестнице, как другие. Например, как его друг Колька, которому недавно дали майора, или в том, что у нее нет приличной одежды, чтобы пойти на редкие вечера отдыха в доме офицеров. Причины были разные, одно оставалось неизменным — у других, как казалось его жене, все было лучше, чем у них, и в этом постоянно оказывался виноват он один.