Татьяна Лисицына - Двойное предательство (СИ)

Вздохнув, она подошла к письменному столу, за которым любил работать ее папа, и опустилась в кресло. Она не была здесь с того самого дня, когда они попали в ту страшную аварию. Конечно, ее жизнь сложилась бы иначе, если бы они были живы, она бы не была приживалкой в чужих домах, а мама бы заботилась о ней. Подумав о том, как бы все могло бы быть хорошо, она заплакала и долго сидела, размазывая слезы по щекам. Сейчас ей не надо было держать себя в руках, она была совершенно одна и могла позволить себе плакать сколько угодно.

«Зря я пришла сюда одна», — подумала Катя, пожалев, что не дождалась мужа, который был в командировке и возвращался через два дня. Уж он-то смог бы ее успокоить.

В выходные они пошли туда вместе с Пашей. Он долго смотрел на большой и красивый дом с колоннами.

— Да, Катюш, неудивительно, что Арсеньевы не отдавали тебе так долго квартиру. Квартира в таком старинном доме должна стоить целое состояние.

Катя улыбнулась и взяла его под руку.

— Ты еще не видел, какой у нас вид из окна. А какие высокие потолки и большие комнаты. Сейчас, к сожалению, уже не строят такие дома.

Сама квартира превзошла все его ожидания. Ему, прожившему всю жизнь в обычной панельной девятиэтажке с шестиметровой кухней, казалось невозможным, что кто-то может жить иначе. Он переходил из комнаты в комнату и только восхищался:

— Поверить не могу, что мы будем здесь жить. Это не квартира, это какой-то дворец. Наверное, здесь слишком много места для нас двоих. Я чувствую здесь себя каким-то маленьким.

— Ты привыкнешь. Если бы ты мог видеть, как здесь все было, когда я жила здесь с родителями. Жильцы куда-то дели все картины, и выкинули нашу мебель.

— Не расстраивайся. Мы можем все поменять, если тебе это не нравится. Только мне кажется, — он окинул взглядом, гостиную, освещенная солнечными лучами и выкрашенная в бежевых тонах, она выглядела светлой и приветливой, — И так все хорошо. Просто ты хочешь найти здесь свое детство, а это невозможно, — он обнял Катю за плечи, и они перешли в комнату, когда-то бывшей ее. — Как ты думаешь, если здесь будет детская? — спросил он.

— Ты хочешь ребенка? — с надеждой спросила Катя, заглядывая ему в глаза.

После свадьбы они решили подождать пока не встанут оба на ноги, и до сих пор Катя не решалась завести этот разговор.

— Я думаю, что уже пора, — сказал Паша, — я не решался предложить тебе это раньше, ты была так увлечена своей карьерой.

— Пашка, — Катя обняла его за плечи. — Я так рада, что ты заговорил об этом. Я так хочу ребенка. Самое главное для меня — это семья, а на работе, я думаю, что смогу договориться, когда надо будет уходить в декрет.

— Ну и славно, — Паша поцеловал ее. — Так, где мы поставим кроватку?

— Я думаю, на том же самом месте, где когда-то стояла моя, — Катя радостно побежала к стене. — Вот здесь. Как ты думаешь? В этой комнате окна выходят не на набережную, а во двор. А на этом балконе, — она распахнула дверь и свежий осенний воздух заполнил комнату, — Я когда-то учила уроки.

Вместе с Пашей все было по-другому, и Катя даже смирилась с кухней, которую они решили оставить. А потом Катя достала с антресолей их семейные альбомы и они долго рассматривали фотографии.

— Как же ты удивительно похожа на маму, — удивился он. — Просто одно лицо. И еще знаешь, что? — он остановился, не зная как спросить об этом.

— Что?

— Твоя и Златина мама — родные сестры, а такие разные.

— А-а. — Катя захлопнула альбом. — Это длинная история. Дело в том. что у Светланы Ивановны и у моей мамы разные отцы, но я не слишком много знаю об этом. Бабушка только отмахивалась, когда я ее расспрашивала, а маму мне не хотелось беспокоить. Здесь есть какая-то тайна. Я поняла только, что моя мама в чем-то была виновата перед Светланой Ивановной, поэтому она и просила меня всегда быть к ним внимательной.

— Понятно, — Паша захлопнул альбом. — Ну и пусть их тайна останется с ними.

Теперь, когда у Кати с Пашей появился свой собственный дом, они всерьез задумались о ребенке. Их знакомые однокурсники уже вовсю нянчили детей и все реже вместе собирались по праздникам. Но Кате никак не удавалось забеременеть, и после долгих уговоров Паша отвел ее к врачу. Результаты обследования показали, что Катя вследствие перенесенного в десятом классе воспаления, не может иметь детей. Для нее это было как гром среди ясного неба. Еле сдерживая слезы, она вышла из кабинета врача, не зная как сообщить новость мужу. В который раз ей пришла в голову мысль, что слишком долго она была счастлива — и вот начались новые страдания. Она зашла в туалет и, умывшись холодной водой, кое-как привела себя в порядок. Паша сразу заметил следы слез на Катином лице и, обняв ее, повел к ближайшей скамейке. Несмотря на то, что уже была осень, день был еще по-летнему теплый, а солнце подсвечивало золотом желтые листья деревьев и только их горе не вписывалось в общую умиротворяющую картину.

— Врач сказал, что у меня никогда не будет детей, — выдавила из себя Катя, как только они сели.

— Почему? Мы же здоровы и молоды, — удивился Паша.

— Дело не в тебе, — покачала головой Катя. — В шестнадцать лет у меня была операция на яичниках. Я думала, что все восстановилось. А ультразвук показал, что у меня нет своих яйцеклеток. Она вытерла слезы. — Паша, если бы я знала, то рассказала бы тебе об этом еще до замужества. Я на самом деле думала, что у меня все в порядке. Я бы не стала тебя обманывать. Ты мне веришь?

— Конечно, верю. Паша тщательно подбирал слова, чтобы успокоить Катю и всячески старался не показать, что он тоже расстроен. — Ну, подожди, не надо плакать, — начал утешать ее он. — Главное, что мы вместе, а выход всегда можно найти. Например, можно усыновить ребенка или найти суррогатную мать, наконец.

— Дело не в матери. Мне предложили искусственное оплодотворение, но я не хочу. Я хотела, чтобы наш ребенок родился в результате любви, а не в пробирке. Мне кажется, это насилие над природой.

Оба молчали. Паша не находил слов, лишь крепче прижимая Катю к себе и не решаясь расспрашивать об операции, о которой она упомянула впервые. Катя нарушила молчание первая.

— Я хотела, чтобы наш ребенок был похож на нас тобой, девочка или мальчик, копия тебя или меня. В общем, будет справедливо если ты найдешь себе другую жену, которая сможет тебе это дать, — мрачно изрекла она и всхлипнула. — Никому не нужна женщина, которая не способна родить ребенка.

— Катюша, я тебя люблю, ты у меня единственная, и перестань говорить глупости, — он снова обнял ее и прижал к себе. — Я всегда буду с тобой. Мы справимся с этим. Возьмем хорошенькую девочку из детского дома, будем ее воспитывать.

— Лучше мальчика, — автоматически сказала Катя, не воспринимая его слова всерьез.

Ребенок из детского дома будет чужой. А она хотела своего. Она хотела быть беременной, гулять с коляской. Она хотела продолжения их с Пашей любви.

Пашины родители приняли новость спокойно. Вероятно, уже подозревали что-то подобное, но категорически запротестовали, услышав об усыновлении ребенка.

— Многое может измениться. Об этом рано еще думать, — заявила свекровь. — Поживите пока для себя, а дальше будет видно.

С этого дня, когда Катя узнала страшную новость, ее жизнь изменилась. В каждой безобидной ссоре с Пашей, на которую она раньше и внимания бы не обратила, она видела его разочарование в ней, а малыши, беззаботно играющие во дворе, мимо которых она раньше проходила с улыбкой, теперь вызывали у нее чувство неполноценности. И вроде бы внешне все было по-прежнему — утром они завтракали и уходили на работу, проводили все вечера вместе, но Катя чувствовала, что в их отношениях появилась какая-то напряженность, у них все меньше становилось общих занятий и тем для разговора. Даже выходные теперь стали казаться какими-то бесконечными и пустыми, и они оба с головой ушли в работу, стараясь проводить дома меньше времени.

— Привет, сестрица! — раздался в телефонной трубке знакомый голос Златы. — Ты совсем не звонишь, наверно все воркуете как голубки.

Катя вздохнула, подумав о том, что сейчас их вряд ли можно было назвать голубками. Все стало не таким, как раньше, поэтому она и обрадовалась Златиному звонку. Последнее время она чувствовала себя очень одинокой, и ей хотелось с кем-нибудь поговорить или просто пожаловаться.

— У меня к тебе дело, — заявила Злата, — нетелефонный разговор, поэтому давай встретимся. Приходи ко мне завтра к семи, будем пить вино и болтать.

— Давай, конечно, — согласилась Катя. — Я принесу твой любимый торт.

— Лады, до завтра, — Злата повесила трубку и улыбнулась.

Знала бы эта дурочка, что она задумала. Их встреча должна была стать началом ее грандиозного плана мщения, а натолкнула ее на это мысль о своей нескладывающейся личной жизни. Как-то вечером она задержалась перед зеркалом и заметила, что ее фигура с возрастом начинает напоминать мамину, сказывалась ее любовь к жирной и соленой пище. У нее возникла мысль о диете, но она посмотрела на свое лицо и махнула рукой — все равно не стать красавицей, зачем же отказывать себе в одном из немногих удовольствий. Ей было уже тридцать, а она так и не вышла замуж и по-прежнему жила в своей двухкомнатной квартирке в Отрадном с отцом, который после смерти матери совсем опустился и все дни проводил во дворе, играя в домино с мужиками. Но ей было наплевать на него, он всегда был слабаком в ее представлении. Трезво оценив ситуацию: уходящие годы и отсутствие внимания со стороны мужчин, у нее появилась мысль — родить ребенка для себя. Маленькое родное существо, о котором она могла бы заботиться.

Но кого же выбрать в отцы? Внимательно перебрав мужчин в своем окружении, она не нашла ни одного подходящего кандидата. Один был некрасив, но умен, другой глуп, но красив, у третьего было плохое здоровье, а вот чтобы все три необходимые ей качества вместе — такого не было ни у одного из тех, кого она могла бы использовать. Злата подошла к делу очень серьезно. Она уверенно отсеивала все новые кандидатуры и уже стала подумывать, чтобы воспользоваться банком спермы, как вдруг она вспомнила о Катином муже. Он был красив, Злата вспомнила его карие глаза с длинными ресницами, спортивную подтянутую фигуру и почувствовала волнение. К тому же он был не глуп. Катька рассказывала, что он всегда хорошо учился, да и сейчас уже был коммерческим директором на фирме. А вот здоров ли он? Вроде Катька не упоминала, что он болеет? Нужно будет выяснить. «Вот повезло дурехе», — в который раз позавидовала она сестре. «Ну ничего, отбить его сразу будет трудно, но родить от него вполне возможно», — решила Злата. Несколько дней она вынашивала свой план. Благодаря своим медицинским связям она с легкостью выяснила, что здоровье у него было отменное. В свое время для получения страховки он проходил медицинское обследование. Единственное, о чем беспокоилась Злата, так это о том, почему у них до сих пор нет детей. Ответ на этот вопрос она получила в женской консультации, где, сунув взятку лечащему врачу, она узнала, что Кате был поставлен диагноз — бесплодие. Эта новость ее очень порадовала. «Все-таки есть справедливость на свете», — подумала она. Теперь оставалось только разыграть правильно карты, и у нее будет ребенок, а там, может, и муж. Ведь если ее сестрица не может иметь детей, он может привязаться к их общему ребенку и бросить больную жену. Так она сможет отомстить ненавистной Катьке и выполнить свою клятву данную матери.

Перед тем как идти к сестре, Катя специально заехала в кондитерскую на Арбате и купила пирожных, которые, как она помнила, любила Злата. Сегодня, как никогда, она хотела оставить все их размолвки в прошлом и восстановить отношения. В конце концов, сестра была единственным родным человеком, который у нее остался. Конечно, был еще Паша, но что-то не ладилось теперь между ними, и Катя начинала бояться, что уже близок тот день, когда он уйдет от нее к более молодой и здоровой.

Злата открыла ей дверь и помогла снять куртку. Ей даже удалось выдавить из себя некое подобие комплимента:

— А ты неплохо выглядишь.

Катя расчесала длинные густые волосы, поправила свитер и пошла на кухню. Все это время Злата не отрывала от нее глаз. Она удовлетворенно заметила Катино осунувшееся лицо, бледные щеки и синяки под глазами. «Видно не так уж ей и сладко», — мрачно подумала она.