Черчу ещё один кружок и пишу в нем "Карина".

— Почему ты так уверен, что Лея говорит правду? — Рус откидывается на стуле напротив и делает очередной глоток сладкой дряни с черничным запахом.

— Ты видел Алису. Думаешь, стала бы она творить с собой и мной такое только лишь от обиды?

— Я думаю, что человек может годами носить в себе это чувство и взрастить до таких высот, что разум просто затянет пелена гнева.

— Нет. Я видел ее сегодня. Она уверена в том, что говорит. И я… верю ей, — говорю приглушенно.

— А почему не поверил тогда?

Сжимаю ладонью виски, провожу пальцами по бровям, потираю глаза. Это сложный вопрос. Слишком сложный.

— Был слишком горд, слишком туп, слишком эгоистичен. Выбирай любой вариант.

— Мне нравятся все.

— Я не стал выслушивать ее версию. Поверил фактам на руках.

— То есть ты даже не поговорил с ней.

— Мой отец умер, а вместо утешений я получаю подставу. Я думал, она узнала о пари и решила так мелко и глупо отомстить. О чём тут разговаривать?

— Мне это знакомо, — многозначительно кивает Че. — Так что будешь делать теперь?

— Не знаю.

— А что с девчонкой?

— Не знаю.

— А меня зачем позвал?

— Нужен незаинтересованный человек для взгляда со стороны.

— Тогда послушай, что скажет незаинтересованный человек: не надо ворошить это гнездо. Попроси у девчонки прощения и постарайся сделать так, чтобы она забрала свое заявление. Сейчас твоя карьера спущена в унитаз, думай об этом.

— Я не могу. Столько лет, я… просто не могу, понимаешь?

Мы сцепляемся взглядами и долго сидим в тишине.

— Понимаю, — наконец, говорит Рус. — Кажется, впервые по-настоящему тебя понимаю. Так что, значит, среди всех них… только Лея?

Я едва уловимо киваю. Даже не осознавая до конца значимость этого кивка.

— Теперь понятно, почему я получил в рожу. И не могу тебя винить, я поступил бы так же, — он замолкает ненадолго. — Ладно, мне пора, Мышку завтра сдаю в роддом, надо подготовиться.

Он встаёт из-за стола и протягивает мне руку. Никак не привыкну, что мы снова друзья, но осознание этого заставляет скупо улыбнуться.

— Жене привет, — говорю я.

— Ещё чего! — ухмыляется он и разворачивается на выход. Сделав два шага, оборачивается и добавляет. — Извинись перед звездной девочкой за меня.

Я снова киваю. Че скрывается за дверью, я задумчиво смотрю на разрисованную салфетку перед глазами. Мы наворотили много дел, и каждый из нас получил по заслугам. Кроме нее… ей досталось за компанию. Достаточно ли будет извинений?

Я еду домой и привожу себя в порядок. Душ, чистая одежда, нормальный обед. Нетерпеливо меряю шагами квартиру в ожидании часа, когда будет пора выдвигаться. Прокручиваю в голове сотни слов, которые должен сказать, сотни вопросов, которые необходимо задать. Но в голове все равно, раз к разу, возникают картинки, которые увлекают совсем не туда.

Мягкая улыбка, теплый взгляд, она сонно щурится от солнца, бьющего прямо в лицо. Касается моего плеча, берет руку в свою ладошку, переплетает наши пальцы. Все это было правдой. Никакой лжи, никакого предательства. Я так глупо просрал лучшее, что было в моей жизни. Есть для нас шанс теперь? После стольких лет, ошибок, боли и жажды мести? У нее есть ребенок. Значит, есть и тот, кого она пустила так далеко, что позволила навсегда стать частью своей жизни. И от этой мысли меня всего ломает. Ведь я не смог так же.

Едва часы приближаются к восьми вечера, хватаю куртку и вылетаю из квартиры. Нет сил больше сидеть здесь наедине со своими мыслями, лучше сделаю это там, под ее подъездом. За несколько дней уже привык к виду кирпичных стен и квадратных окон, за которыми течет своя размеренная жизнь. На улице ещё тепло и кожанка отправляется на заднее сидение в тайной надежде, что Лея снова появится с обнаженными плечами, и я смогу снова коснуться ее. Хотя бы так, невзначай.

Сердце подпрыгивает в груди от этой мысли, сбивается с ритма и снова запускается, но уже галопом. Пожалуй, я всегда знал, что это она. С первого взгляда, с первого прикосновения тело подкидывало подсказки. То, как кололо кончики пальцев от ее кожи, как учащалось дыхание, едва она входила в помещение, как скручивался узел в груди от ее холодного взгляда. Тело всегда знало, понимало то, что неведомо глазу. Господи, как же я снова хочу ее коснуться. Сжать в руках, теперь точно зная, кто эта женщина. Раствориться в ней, отключить чертовы мозги и просто вспомнить каково это — принадлежать ей.

Теперь, когда я знаю правду, все играет другими красками. Я прижимаю ее к стволу дерева, жёстко сминая губы в нетерпеливом поцелуе — кровь закипает внутри. Она садится передо мной на колени — немеет все тело. Она подо мной — такая холодная и горячая одновременно — воздух в легких заканчивается, не вздохнуть.

Ближе к девяти, когда уже стою напротив ее подъезда и крепко завяз в своих фантазиях, вижу, как она возвращается откуда-то с сыном. Она снова в легкомысленном платьице и совсем без косметики, так, что почти можно узнать Лею. У мальчишки в руках огромный световой меч, и я невольно смеюсь, понимая, что и мелкому она привила любовь к звездной саге. Бедный пацан, неужели и его пытали многочасовым просмотром скучных фантастических фильмов, как когда-то меня? Хотя сейчас, спустя годы, это одно из лучших воспоминаний.

Мальчишка ужасно похож на нее, светлый, кудрявый, жизнерадостный. И она с ним такая… какой и должна быть прекрасная мать: держит его за руку, широко улыбается, отвечает на все его вопросы. Её глаза сияют, когда она смотрит на него, а я умираю от этого зрелища. Все кончено, да? Чтобы я ни сделал, чтобы ни сказал, нас уже никогда не будет. Ничего уже не повернуть назад, не стереть наше прошлое и не переписать его.

Так зачем я здесь?


Глава 52. Алиса

Тонкая тюль скрывает меня от пристального взгляда мужчины внизу. Александр стоит прямо под окнами, облокотившись на капот своей машины. Руки скрещены, голова задрана. Он, как и я, стоит так уже очень долго. По крайней мере, с тех пор, как я уложила Матвея.

Я делаю глубокий вдох, расширяя легкие до предела, может, получится отключиться от переизбытка кислорода и избежать этого удручающего разговора? Хотя взрослые девочки так не поступают, да? Вытираю потные ладошки о цветастые занавески и в очередной раз уговариваю себя спуститься вниз. Часы на стене выжигают глаза приговором: половина одиннадцатого, уже полчаса, как я обещала ему выйти. И я сделаю это, сделаю, просто мне нужна ещё минутка. Две.

Александр слегка переминается с ноги на ногу и достает из внутреннего кармана куртки сигареты. Меня ужасно бесит эта его новая привычка, но кто я такая, чтоб указывать ему, как гробить свою жизнь. Всего лишь сутки назад я искренне считала, что он заслуживает мук медленной смерти, а сейчас не знаю, что и думать.

Я ждала чувства триумфа, когда он поймет, кто и зачем сделал это с ним. Предвкушала сладкое чувство удовлетворения от последнего гвоздя в его гробу. Мечтала, да, мечтала годами, как увижу в его глазах понимание за что и, возможно, в самых смелых из них, я видела и раскаяние.

Но все совершенно незаметно для меня встало с ног на голову. Всего пара фраз, несколько красноречивых взглядов и твердых уверений и я уже ни в чем не уверена.

Прикрываю глаза, силясь побороть эту иррациональную потребность услышать оправдания. И взываю к высшим силам, кто бы они ни были, дать мне уверенности в себе и своей правде.

Когда вновь обращаю взгляд на улицу, Александр остервенело отбрасывает окурок в сторону и размашисто шагает к подъезду. Что он собирается делать? Секунду спустя раздается звонок домофона. Не может быть.

— Как ты узнал номер квартиры? — шиплю в трубку.

— Высчитал. Открой мне, — прерывисто, четко, жестко.

Почти бессознательно я нажимаю на кнопку и слышу характерный звук открывания двери. Мгновенно меня настигает негодование. Дура, какая же дура! Не собиралась же тащить его сюда для этого нелепого разговора, за стеной спит Матюша, а вероятность того, что разговор пройдет в спокойном ключе стремится к нулю. Но я не успеваю даже придумать запасной план, как раздается стук в дверь.

Александр выглядит вполне спокойно, не смотря на эмоциональную сцену у подъезда. Я беззвучно приоткрываю дверь шире, приглашая его зайти. Он не тушуется ни секунды, в отличие от меня, он явно настроен решительно и все уже давно обдумал. У него на чаше весов стоит не так много, как у меня, очевидно, и меньше факторов "против".

— Я давал тебе возможность спустится самой, но ты испугалась, — резко говорит он, разворачивается ко мне лицом и захлопывает дверь.

Тут же его руки оказываются на мне. Сильное тело пригвождает к стене, ладонь зарывается в волосы, губы сминают мои. Я не успеваю сделать и вдоха и, кажется, что задыхаюсь. Несколько движений губами — вверх и вниз — они предатели отвечают, вступают в страстный танец, впускают горячий язык. Но так же быстро, как все началось, это наваждение заканчивается. Он отстраняется от меня, заглядывает в глаза и проводит рукой по голове.

— Зря ты избавилась от кудряшек, одуванчик.

Волна дикой ярости затапливает каждый уголок моей души. Я прикладываю все имеющиеся силы и отталкиваю монстра от себя. Он манипулирует мной. Снова.

— Не смей меня так называть, — вкрадчиво говорю я. — И прикасаться тоже. Ещё одна такая выходка и разговор закончится, не начавшись.

— Я просто хотел сразу сбросить напряжение, — шутливо говорит он. — Прошлый раз это помогло прочистить мозги.

Он поворачивается и шагает вглубь квартиры. Интуитивно сворачивает налево и оказывается на кухне. Подальше от спальни, где лежит сын. Это хорошо.

— Кофе угостишь? — он бесцеремонно усаживается на стул у окна, практически там, где стояла я минутами ранее. Немного отодвигает штору. — Хороший вид.

Я не понимаю его настроения. Но поддаваться на инсинуации не собираюсь, помню о цели его визита. Застываю в проходе небольшой кухоньки и складываю руки на груди.

— Так и будешь там стоять? — снова насмешливые интонации.

Моим ответом служат нахмуренные брови.

— Давай сразу к делу, скоро вернется отец, а он не твой фанат.

Я почти не вру. Отец, конечно, вернётся только завтра, юбилей его приятеля празднуется с размахом на загородной даче. Но про "не фанат" даже слабо сказано.

— Как скажешь, — просто отзывается Александр. Снова тянется к внутреннему карману, очевидно, решил пассивно ещё и меня убить.

— Здесь курить нельзя, — раздраженно выпаливаю я.

— Я и не собирался, — на стол ложится смятая салфетка явно не первой свежести. — Боже, женщина, за кого ты меня принимаешь, я помню, что тут ребенок.

Он качает головой, разглаживая бумажку на столе. Снова насмешка.

— За мерзавца, подлеца, обманщика и эгоиста. Я в чем-то ошибаюсь? — сухо спрашиваю мужчину.

— Ошибаешься. И будем это исправлять, — Александр отрывает взгляд от драгоценной бумажки и впивается им в меня. От пронзительного его взгляда, так похожего на взгляд сына, меня покрывают мурашки. — Есть ручка?

Испуганно отмираю, ложно предположив сначала, что он забрался мне в мысли и все понял. Но нет, ему нужна всего лишь ручка. Разворачиваюсь на пятках и скрываюсь в темноте коридора. Спиной чувствую горячий взгляд, провожающий меня вглубь квартиры.

Когда возвращаюсь, Александр уже скинул с плеч кожаную куртку, которая с утра покрывала мои замершие руки, и задумчиво стучит пальцами по деревянной столешнице. Протягиваю ручку, отмечая про себя, что он на удивление сосредоточен. Всерьёз взялся за свою безумную теорию? Так хочет выбелить себя?

— Итак, я тут кое-что набросал. Есть слепые пятна, которые, я надеюсь, ты заполнишь, — он указывает на мятую бумажку перед собой. — Так что на счет кофе?

Наглость — второе счастье!

— Обойдешься. Что на счёт пробелов? — возвращаюсь в позицию плечо-косяк-нахмуренные брови. Лишь бы подальше от него.

— Ну, к делу, так к делу. Кто сказал тебе ввести полисы задним числом? — щелчок ручки, занесенной над салфеткой.

— Вика.

— Вика? Какая Вика?

— Кот.

— Это какой-то замысловатый шифр? Кто это вообще такая?

— Я так и знала! Господи, ты ее даже не помнишь, — зарываюсь лицом в ладони и издаю протяжный стон. — И ты утверждаешь, что не заслужил того, что я с тобой сделала? — горько усмехаюсь. — Сколько их было, Саш? Таких же, как я?

— Таких же, как ты, больше не было, — приглушенно говорит он.

— Да уж, такой набитой дуры ещё поискать. Забавно тебе было развести влюбленную дурочку на секс? Пришлось повозиться, правда, одного ресторана и розочки не хватило…