— Галстуки, сэр, чудесная вещь, — сказала она, с чувственной улыбкой поглаживая и пропуская между пальцами узкую полоску.

Когда через мгновение молодая женщина подняла глаза на гостя, тот смотрел не на нее, а, как завороженный, следил за галстуком, змейкой извивавшимся в ее руках.

— Это так эротично, сулит такие необычные ощущения. Хотите испытать на себе? — спросила Кэти и медленным, грациозным движением завязала галстук вокруг его зяпястья. — Вы не возражаете, дорогой Уильям?

Холбрук не удосужился даже кивнуть, только облизнул пересохшие губы, и Кэти поняла, что он уже погрузился в мир своих необузданных сексуальных фантазий.

— Посмотрите на меня, Уильям! — приказала она.

Он поднял мокрое от пота лицо, и их глаза встретились.

— Теперь снимите рубашку и жилет, — с улыбкой продолжала она.

Он безропотно подчинился, глядя на нее, как кролик на удава.

— А теперь идите сюда, милый!

Он подошел, и Кэти, двигаясь грациозно, словно в каком-то диковинном танце, в котором она была кавалером, а ее гость — дамой, подвела его к кровати, после чего Холбрук, даже не успев осознать, что происходит, оказался стоящим на коленях на короткой прикроватной лесенке.

— Вытяните руки! — последовал очередной приказ.

Сэр Уильям исполнил и его. «Как ягненок на жертвенном камне», — с презрением глядя на похотливого аристократа, подумала Кэти и привязала галстук ко второму его запястью, а потом по очереди подняла руки Холбрука и привязала их к раме балдахина.

— Попробуйте, Уильям, узлы достаточно прочные?

— Да, — послушно попытавшись высвободиться, кивнул он.

— Вы уверены? Узлы должны быть крепкими, очень крепкими, — улыбнулась Кэти, — ведь я не хочу вас упустить!

Он снова дернулся, проверяя прочность своих пут, и кивнул.

Удовлетворенная, Кэти провела рукой по его впалой безволосой груди и выступающему округлому животу, затем опустилась на колени и принялась расстегивать своему пленнику брюки, старясь не касаться его вздыбившейся от похоти плоти. Этого она не собиралась делать ни за какие секреты на свете! Тем временем Холбрук начал тихонько постанывать от страсти. Оставив на нем нижнее белье, она до половины стянула брюки и оставила их болтаться на лодыжках.

Итак, самое трудное позади. Кэти заглянула Холбруку в лицо и испугалась: он был красен как рак. «Ничего, уже недолго, — успокоила она сама себя. — Господи, помоги! Только бы его раньше времени не хватил удар!»

Погладив его оголившиеся ноги, Кэти встала, и Холбрук, разочарованный тем, что она проигнорировала его мужское достоинство, униженно заблеял, прося об этой ласке, но Кэти прижалась губами к его рту — не для того, чтобы возбудить еще сильнее, а чтобы заставить замолчать — мужчины, готовые унижаться ради любовных ласк, просто отвратительны! «Похоже, спектакль пора заканчивать», — решила она, и шепнула гостю на ухо:

— Наберитесь терпения, сэр Уильям! Надо немного подождать, сейчас приедет ваша жена.

— Что? — томно переспросил он, еще пребывая во власти сексуального возбуждения, и тут же вскрикнул от ужаса: — Как, сюда едет моя жена?!

Кэти отодвинулась и ласково похлопала его по щеке:

— Да, дорогой Уильям, Розали будет здесь с минуты на минуту!

— Нет, нет! Это невозможно! — замотал он головой, словно отказываясь верить ее словам. — Как вас понимать?

— А что тут непонятного? — спросила Кэти, разыгрывая удивление. — Все очень просто: я пригласила Розали присоединиться к нашему празднику плоти! Мне пришло в голову, что с вашими… гм… не совсем обычными наклонностями мы втроем могли бы устроить menage a trois. Это так упоительно! Разве вы еще не пробовали заниматься любовью втроем?

— Мы вдвоем и моя жена? Вы шутите! — от ужаса голос сэра Уильяма сорвался на визг.

— Вовсе нет! Это будет восхитильно! — ответила Кэти и снова прижалась губами к его рту.

— Но не с моей женой!

— Вы что, хотите все испортить? — капризно спросила она, отходя от него так, чтобы он не мог ее видеть.

Холбрук возмущенно протестовал, но Кэти, не обращая на него никакого внимания, отвернулась, чтобы подготовить следующую сцену спектакля.

— Что за игру вы затеяли? — задергался сэр Уильям, пытаясь разглядеть через плечо, чем она занимается.

Кэти развязала поясок, сняла пеньюар и бросила легкий шелковый комочек к ногам привязанного к кровати мужчины.

— Это не игра, сэр! — бросила она и, скинув туфли, начала натягивать на корсет свое единственное платье. — Одновременно с письмом на ваше имя я послала записку вашей жене якобы от вашего секретаря о том, что вы очень ждете ее по исключительно важному делу в этом номере ровно в десять вечера. — Молодая женщина на мгновение умолкла: застегнув пуговицы, она нагнулась, чтобы взглянуть на карманные часы Холбрука, выглядывавшие из карманчика его жилета. — До ее прихода осталось всего пятнадцать минут!

— Что вам нужно от меня? Деньги?

— Нет, дорогой Уильям, — сказала Кэти со смехом, — Хардинг дает мне достаточно денег и на безбедную жизнь, и на развлечения. Мне нужно совсем другое!

— Что, что вам нужно?

Она не ответила, словно и не слышала заданного вопроса.

— Что вам нужно, говорите же! — завопил Холбрук плачущим голосом.

— Мне нужен сущий пустяк, — ответила Кэти. Закончив одеваться, она подошла к своему пленнику поближе, но так, чтобы он не смог пнуть ее ногой. — Всего ничего — два слова, не больше: точную дату наступления англичан на Конкорд.

— Что?! — вытаращил глаза Холбрук. Требование Кэти оказалось для него явной неожиданностью. — А разве Гейдж посылает войска в этот городишко? В первый раз слышу! С чего вы взяли?

— Я теряю терпение, милый! — произнесла она с очаровательной улыбкой. — Говорите, на какой день назначено выступление!

— Понятия не имею! — продолжал он разыгрывать неведение. — Поверьте, миссис Армстронг, я ничего не знаю ни о каком походе!

— Хватит, сэр Уильям, вы плохой актер! Мне нужно всего лишь два слова, скажите их, и я вас тотчас отпущу, и любящая Розали никогда не узнает о вашем приключении! Но если вы откажете в моей маленькой просьбе, я оставлю вас привязанным к кровати, а сама уйду.

— Но я ничего не знаю! Я не имею доступа к такого рода секретам!

— Ну кто же поверит в эту сказку, дорогой Уильям? Что ж, вы сами выбрали свою судьбу! — вздохнула Кэти с наигранной жалостью.

— Это правда, честное слово! — взвизгнул Холбрук, облизнув губы. — Я ничего, ничего не знаю!

— Знаете, что скажет ваша жена, застав вас в таком виде? — спросила Кэти, окидывая его сочувственным взглядом.

— Я скажу ей, что меня заманили в ловушку, похитили, я все объясню, она поверит!

— Поверит, что похитители заманили вас в сомнительную гостиницу, привязали к кровати, спустили штаны, а потом исчезли, даже не взяв денег? — залилась смехом Кэти. — Ничего не скажешь, очень типично для похитителей!

— Господи, да я еще что-нибудь придумаю, поубедительней!

— Разумеется, вы можете выдумать сотню историй, одна фантастичнее другой, но советую вам сделать это быстрее: если ваша жена пунктуальна, у вас осталось не более десяти минут.

— Будьте вы прокляты!

Кэти пожала плечами:

— Напрасно упрямитесь. Воображаю, какой разразится скандал, когда слух о вашем амурном приключении пойдет гулять по гостиным!

— Вы не сможете ничего доказать!

— Разве светским сплетницам нужны доказательства? — ухмыльнулась Кэти. — Вы не хуже меня знаете, что грязный слух может в два счета уничтожить человека! А что касается вашей истории с похитителями, то какие похитители могут оставить на месте преступления такую улику?

Она показала на брошенный к его ногам пеньюар, и лицо пленника приняло такое потерянное выражение, что Кэти стало его по-настоящему жалко.

— Войска выступают в ночь на восемнадцатое апреля, — пробормотал он, — через четыре дня…

Кэти испустила вздох облегчения — спектакль можно было заканчивать — и вытащила из кармана пузырек со «святой водой». Немало послужив Кэти в ее аферах, загадочная жидкость и сейчас должна была помочь молодой женщине выйти из щекотливого положения: чтобы развязать Холбрука, его требовалось усыпить, иначе, освободившись, он мог напасть на свою мучительницу.

— Выпейте, — приказала Кэти, поднеся открытый пузырек губам пленника.

— Вы хотите меня отравить? — пролепетал он, испуганно отодвигаясь.

— Не говорите глупостей! — прикрикнула Кэти. — Это всего лишь снотворное, вы заснете, и я, клянусь всеми святыми, сделаю так, что ваша жена посчитает вас просто мертвецки пьяным.

— Я вам не верю!

— А у вас нет выбора! Выпейте и не волнуйтесь, сэр Уильям, я человек слова — никто ничего не узнает!

Однако Холбрук не сдавался, и Кэти, улучив момент, схватила его за волосы и вылила содержимое пузырька в открывшийся рот. Как она и предполагала, Холбрук начал отплевываться, но было поздно — он все-таки проглотил часть жидкости — вполне достаточно для достижения нужного результата, и через несколько минут погрузился в глубокий сон. Голова Холбрука упала на грудь, а тщедушное тело бессильно повисло на шелковых путах.

Кэти смотрела на него со смешанным чувством — он был отвратителен и жалок одновременно. Этот похотливый негодяй заслужил, чтобы она бросила его здесь, полуголого и связанного, на потеху всему Гулящему кварталу. Но Кэти не могла так поступить, ведь она дала слово. Поэтому молодая женщина быстро развязала своего пленника — он, как мешок, повалился на кровать и тут же захрапел, — а затем поспешно побросала в маленький саквояж свои вещи, включая один из бокалов, второй же, как и бутылку, оставила на столике. Застегнув на незадачливом сластолюбце брюки, она огляделась, проверяя, все ли в порядке, и покинула сцену.

Когда на следующее утро горничная принесла в номер завтрак, там не было никаких следов присутствия женщины, а мирно храпевший на кровати сэр Уильям Холбрук больше всего походил на пьянчужку, сильно перебравшего накануне. Кэти сдержала слово: скандал ему не угрожал, потому что милая Розали, которая, конечно же, ничего не знала о рандеву в гостинице, так и осталась в неведении относительно странных наклонностей своего благоверного.


От усталости Итан едва стоял на ногах. Весь день и большую часть вечера он сновал по городу, пытаясь выяснить дату предстоящего наступления на Конкорд, но безрезультатно. Его знакомые в губернаторской резиденции ничего не знали, кроме того, что поход намечен на ближайшее время, а если и знали, то, несмотря на все ухищрения Итана, не желали говорить об этом с легкомысленным денди, всегда демонстративно выражавшим пренебрежение к политке. Платные информаторы Джона Смита — портовые проститутки, матросы и мастеровые — тоже ничем не могли ему помочь: они что-то слышали о готовящемся походе, но, как и его высокопоставленные приятели, не могли назвать точную дату. Однако Итан чувствовал себя опустошенным не только физически, пустота зияла и в его душе.

Покидая дом доктора Джозефа Уоррена, единственного лидера вигов, оставшегося в городе, не считая Пола Ревира и его самого, Итан ощутил свое полное бессилие и признался себе, что потерпел крах. Джозеф тоже абсолютно ничего не знал о деталях губернаторского плана по захвату арсенала в Конкорде и сообщил только, что Гейдж получил официальные бумаги, предписывавшие ему начать аресты предводителей вигов. Расставаясь, Итан и доктор посоветовали друг другу поскорее покинуть Бостон, но обоим было ясно, что ни один, ни другой не сделают этого.

Выйдя из дома Уоррена, Итан в нерешительности остановился. Из города уехали уже все его друзья и помощники: чета Мунро, заперев свою пивную и прихватив непоседу-сына, спешно направилась в одно из предместий, Джошуа, Дороти и Адам Лоренс пробрались в сумерках в порт и отплыли на лодке в Чарльзтаун, Эндрю Фрейзер уехал в Уорчестер, где его ждала семья, а Ко-лин — в Нью-Гэмпшир к родственникам жены.

Оставить Бостон Итану советовали все, да и сам он прекрасно понимал, что это самое разумное в подобной ситуации, ведь теперь, когда губернатору официально приказано поймать заговорщиков, арест оставшихся в городе «Сынов свободы» лишь дело времени. Протяни Итан хотя бы день, и сырой каменный мешок в замке Уильям ему обеспечен: Кэти наверняка давно сообщила Лоудену о двойной жизни мистера Хардинга, и коварный виконт ждал только приказа из Лондона, чтобы начать действовать. Маленькая лгунья может сколько угодно отрицать свою вину, но кто ей поверит?

Итан закрыл глаза и постарался прогнать мысли о ней, они были слишком тягостны. Он не мог, не желал больше о ней думать! И вообще, вместо того, чтобы стоять поздней ночью на улице, рискуя быть арестованным английским патрулем, надо спешить домой, взять денег на дорогу и бежать в Чарльзтаун, пока еще можно уехать!

Итан стряхнул с себя оцепенение и решительно направился в сторону своего особняка.

Однако как ни старался он заставить себя идти на Бикон-стрит, ноги сами привели его к дому Кэти.