Незапертая входная дверь жалобно скрипнула и открылась, когда он толкнул ее. Сам не понимая, зачем ему это нужно, Итан шагнул внутрь. Дом был пуст: судя по всему, слуги бросили хозяйское добро и, как и многие другие, уехали из Бостона. Они так спешили, что даже не задернули занавески на окнах, и теперь в комнаты лился серебристый свет луны, выхватывая из мрака да боли знакомые вещи. Итан нащупал кремень и зажег лампу, стоявшую на маленьком столике.

Едва в ее стеклянном нутре загорелся, прогоняя тьму, веселый огонек, как воспоминания о Кэти нахлынули с новой силой, и на это раз Итан не стал их прогонять. Перед его мысленным взором потянулась череда ярких картинок из прошлой жизни — вот Кэти смеется, подшучивая над чопорным дворецким, сосредоточенно хмурит лоб и покусывает губку, обдумывая очередной ход за шахматным столиком, радуется самым, казалось бы, обыденным вещам — ванне, чистым простыням, удобной кровати с периной…

«Итан, я не верю своим глазам, неужели это настоящая кровать?» — снова услышал он ее чистый и радостный голосок и вспомнил, как она раскинула руки и плюхнулась на свое новое ложе, заливаясь счастливым смехом. На память пришли две безумные ночи, проведенные на этой кровати, и у Итана перехватило дыхание — какое блаженство подарило ему тогда гибкое, податливое тело Кэти…

Внезапно что-то мягко коснулось его лодыжки, он вздрогнул от неожиданности и посмотрел вниз — о его ногу терся всклокоченный рыжий клубок. Крошка Мэг! Возмущенная невниманием, кошка громко мяукнула. Итан наклонился и бережно взял ее на руки.

— Что случилось, моя хорошая? — с нежностью проговорил он. — Все уехали и бросили тебя на произвол судьбы?

Мэг уютно устроилась у него на руках, замурлыкала и принялась царапать его ладонь. Не обращая внимания на боль, которую причиняли маленькие острые коготки, Итан стоял и с умилением смотрел на это очаровательное создание, свой подарок любимой.

«Мы ведь только притворяемся любовниками, как бы подарки не завели нас слишком далеко!» — сказала тогда Кэти. Как в воду глядела!

Ему вспомнились слезы, которые она пролила над котенком, искренние слезы, Итан мог бы поклясться! Наверное, единственное, что было искреннего в любви, оказавшейся дешевым фарсом.

Нет, это не так, было еще одно — его любовь к Кэти.

Да, только небу известно, как он ее любил, вернее, любит до сих пор, несмотря на ее предательство и угрозу ареста, нависшую над ним по ее вине. Он не может вырвать ее из своего сердца и, наверное, не сможет никогда….

Скрип входной двери прозвучал в ночной тиши резко, как выстрел. Вздрогнув, Итан повернулся на звук и оказался лицом к лицу с той, которая занимала его помыслы.

— Итан! — ахнула Кэти, словно увидела привидение.

Несколько мгновений они смотрели друг на друга, не в силах произнести ни слова. Воцарившуюся тишину нарушало только убаюкивающее тиканье старинных часов.

— Я пришла за Мэг, — сказала наконец Кэти, и ее губы тронула робкая улыбка. — Не ожидала найти здесь тебя!

— Бери и уходи! — проговорил он сухо и протянул ей котенка. Потревоженная Мэг недовольно мяукнула.

Закрыв за собой дверь, Кэти переступила порог и взяла из его рук возмущенного бесцеремонным обращением котенка, но уходить не торопилась.

— Поверь, Итан, мне очень жаль, что так все получилось, я этого не хотела! — проговорила она, ловя его взгляд.

У него как будто что-то оборвалось внутри.

— Уходи, ради всего святого, уходи! — взмолился Итан, отступая назад, потому что не верил самому себе — ее манящие губы и колдовские глаза были слишком близко, чтобы он мог сопротивляться ее очарованию, и он боялся забыть о том, что она сделала, простить то, чего прощать нельзя. — Убирайся, слышишь?

— Не волнуйся, я сейчас же уйду, только скажу одну очень важную вещь, — сдерживая волнение и стараясь, чтобы ее голос звучал убедительно, произнесла Кэти. — Можешь мне не верить, но я искала тебя по всему городу. Как хорошо, что мы наконец встретились, хотя мне и в голову не пришло искать тебя в покинутом всеми доме!

«Меня бы тоже здесь не было, сумей я совладать со своим глупым сердцем!» — подумал Итан. Она шагнула было к нему, но он снова отступил и покачал головой:

— Не подходи, Кэти, не надо!

— Итан, послушай, я знаю, на какой день губернатор назначил наступление на Конкорд, мне об этом сказал Холбрук! Армия выступает завтра ночью, вот о чем я хотела тебя предупредить!

— Ах, Кэти, Кэти, ты опять за свое! — горько усмехнулся Итан. — Я тоже разговаривал с Холбруком, он ничего не знает о планах губернатора!

— Нет, знает! Он солгал тебе…

— И он, конечно, с радостью поделился этой секретной информацией с тобой?

— Не совсем, — возразила Кэти, не обращая внимания на его насмешливый тон. — Но как я раздобыла эти сведения, не имеет значения, главное, теперь ты знаешь, когда выступят англичане. Надеюсь, это поможет тебе и твоим товарищам!

— Что я слышу? — язвительно спросил Итан, подумав: «Боже, когда же наконец эта лгунья перестанет притворяться?!» — Неужели Лоудену не хватает улик для моего ареста, и он послал тебя, чтобы заманить меня в ловушку? — Он окинул ее взглядом и добавил с издевкой, стараясь сделать побольнее: — Ничего не скажешь, хитер, подбросил мне такую привлекательную наживку! Но он просчитался, можешь ему так и передать, потому что меня больше не обманет ни твоя красота, ни твоя изощренная ложь!

По тому, как окаменело ее лицо, Итан понял, что его стрела попала в цель, но не почувствовал никакой радости.

— Это не ловушка, Итан, я говорю поавду, — печально улыбнулась Кэти. — Я знаю, теперь ты ни за что на свете мне не поверишь, но это уже твое дело, а свое я сделала.

— С чего вдруг ты решила мне помочь?

Выражение ее лица смягчилось, во взгляде появилась невыразимая нежность, как у той, прежней Кэти после ночи любви, и Итан почувствовал, что его решимость улетучивается с каждым мгновением.

— Чтобы ты меня когда-нибудь простил… — прошептала она, и в ее голосе зазвучали слезы. — Через много лет, когда колонии обретут независимость, когда у тебя будет семья — жена и с полдюжины детишек, — может быть, тогда ты оглянешься назад и найдешь в себе силы простить мне мои слабости и ошибки…

Итан сделал то, чего поклялся не делать никогда, — приблизился к ней.

— Кэти, — пробормотал он, — я…

Внезапно за дверью раздался топот, она широко распахнулась, и в прихожую один за другим стали вваливаться солдаты в красных мундирах. «Это за мной!» — сообразил Итан.

— Беги, милая, спасайся! — крикнул он, загородив Кэти собой.

Но, к его удивлению, она даже не пошевелилась. Вошедшие солдаты — их было шестеро — подняли мушкеты с примкнутыми штыками и взяли пару на прицел. Мысленно прощаясь со свободой, Итан замер, продолжая загораживать собой Кэти.

Резкий голос, раздавшийся из-за спин солдат, приказал им расступиться и дать дорогу. Держа Итана и Кэти на мушке, они повиновались, и в прихожую вошел щегольски одетый джентльмен, которого пленники сразу узнали, — это был виконт Лоуден. Оглядевшись, он подошел к Итану.

— Какой сюрприз, Хардинг, и вы тут? Рад, очень рад вас видеть, хоть время и позднее, — сказал он и отвесил Итану церемонный поклон. Его вежливость, совершенно не вязавшаяся с обстоятельствами, ошеломила арестованного, который подумал: «Так вот как ведут себя настоящие пэры Англии! Они даже арестовывать ходят в белых перчатках!» — но ответил на всякий случай осторожно:

— Боюсь, что не могу сказать того же про себя, сэр, а что, собственно, происходит?

— У меня для вас плохая новость, друг мой, крепитесь: мы пришли арестовать и отвести в тюрьму вашу любовницу.

— Что вы сказали?! — Итану даже не пришлось разыгрывать удивление. Он повернулся к стоявшей позади него Кэти, но она потупилась и молчала, а на ее лице нельзя было прочесть ничего, кроме глубокой печали.

Через мгновение она подняла на него глаза и протянула котенка:

— Возьми Мэг и поскорей уезжай из города.

Двое солдат, обойдя Итана, схватили ее за руки и повели к двери. Итан хотел их остановить, но Лоуден положил руку ему на плечо.

— Не советую нам вмешиваться, сэр, — проговорил он угрожающе, — иначе мы будем вынуждены арестовать и вас!

— Но объясните хотя бы, в чем дело! — воскликнул Итан. — В чем ее обвиняют?

«И почему, черт возьми, вы не арестуете меня?!» — чуть не сорвалось у него с языка.

— Ваша любовница — воровка и лазутчица вигов, ее будут судить и наверняка повесят! — снизошел до его просьбы Лоуден. Растерянный вид известного светского льва так позабавил виконта, что он похлопал Итана по плечу и добавил: — Бедняга, вы ведь по простоте душевной ни о чем не догадывались, да? Ничего страшного, дорогуша, найдете себе новую наложницу!

Он махнул рукой и направился вслед за солдатами, Итан же остался стоять, провожая их глазами. Его сердце разрывалось от боли, но он знал, что не сможет в одиночку отбить Кэти у шестерых вооруженных англичан, не подвергая опасности ее жизнь.

«Я ничего не сказала о тебе Лоудену, потому что люблю тебя», — снова с поразительной ясностью вспомнились ему слова Кэти. Почему, ну почему он ей не поверил и безжалостно оттолкнул, прогнал?! Бедная, как отчаянно она пыталась ему все объяснить, донести до него правду…

Итана зазнобило, но не от холодного ветра, задувавшего в прихожую через открытую дверь, а от осознания чудовищной ошибки, которую он совершил.


Из узкой бойницы под потолком в камеру начал просачиваться мутный свет нового дня, освещая сводчатый потолок и сырые стены. Невесть откуда взявшаяся жирная крыса уселась неподалеку от Кэти, бесстыдно уставившись на нее глазами-бусинками, и молодая женщина замахнулась на мерзкую тварь туфлей, сопроводив свой жест словами, которые в свое время заставили бы суровую мисс Пруденс безотлагательно отправиться за розгами. Однако крыса, не испугавшись, только отбежала на несколько футов и снова уселась, возобновив наблюдение. «Издевается, мерзавка, — подумала Кэти, — или прикидывает, сколько мяса могло бы ей перепасть».

Привалившись к стене, она уткнулась лбом в колени и стала размышлять о странных зигзагах своей судьбы. Ей суждено закончить свои дни на виселице, как Мэг, и провести последние дни в компании отъевшейся на тюремных хлебах крысы размером с небольшую кошку. Интересно, почему во всех тюрьмах обязательно водятся крысы? Впрочем, тюрьмы вообще очень похожи, например, бостонский замок Уильям точь-в-точь Нью-Гейт-ская тюрьма в Лондоне. Кэти печально вздохнула — все вернулось на круги своя.

Из темного коридора, отделенного от камеры толстой железной решеткой, послышался лязг открываемого замка и шаги.

— Наверное, принесли завтрак, — сказала Кэти, обращаясь к своей хвостатой товарке. — Знаешь, если он последний в моей жизни, я бы с удовольствием поела жареной курятины!

Представив себе аппетиную куриную ножку, Кэти сглотнула слюну и с надеждой посмотрела через решетку. Но вместо миски с едой в руках у появившегося перед камерой тюремщика была связка ключей, как будто он намеревался открыть решетчатую дверь. Сердце молодой женщины радостно екнуло — может быть, ее хотят отпустить? Но радость тут же померкла, потому что тюремщик отошел в сторону, и перед решеткой возник виконт Лоуден.

— Доброе утро, дорогуша, — преувеличенно любезным голосом проговорил он, расплываясь в издевательской улыбке, и молодой женщине захотелось плюнуть ему в лицо, но, увы, проклятый виконт стоял слишком далеко. — Как почивала на новом месте?

— Превосходно, ведь здешняя гостиница — настоящий дворец! — ответила она, обводя рукой охапку прелой соломы на полу, треснувший кувшин с тухлой водой, деревянную миску без единой крошки еды и жирную крысу, которую нимало не смутило появление посетителей. — Отличная постель, сытная еда, веселая компания — что еще нужно человеку? А из окна открывается живописный вид на гавань, жаль только, что я ростом не вышла, не могу до него дотянуться.

— Не унывай, тебе недолго здесь оставаться!

— А я и не рассчитываю задержаться в этих роскошных апартаментах, — ответила Кэти, откидывая упавшие на глаза волосы. — Вы зашли просто так, позлорадствовать, или по делу?

— Разумеется, позлорадствовать! — с усмешкой признался виконт.

— Ну что ж, злорадствуйте на здоровье, если нравится! — безразлично махнула она рукой.

— Вообще-то у меня есть и дело. Я зашел сказать тебе это лично: ты предстанешь перед судом сегодня днем. Надеюсь, ты не питаешь иллюзий относительно его решения? Так что готовься, завтра тебя повесят!

— Чертовски жаль, я планировала поехать отдохнуть на природу! Кстати, в чем меня обвиняют? В отказе сотрудничать с виконтом-шантажистом? А я и не знала, что по закону это считается преступлением, — непростительная глупость с моей стороны!

Явно озадаченный ее насмешливым тоном и раздосадованный словом «шантажист», виконт молчал, сжав в ниточку и без того тонкие губы. Кэти мысленно похвалила себя за самообладание. А чего этот негодяй ожидал? Что она будет рыдать и умолять о пощаде? Нет уж, дудки!