Стелла Грей - Двойной удар по невинности

На ушко вкрадчиво мурлыкал на немецком солист замечательной группы Унхайлинг, а я… я, к своему стыду, поймала себя на мысли, что немецкий рок это дико, просто невероятно сексуально.

Я даже почти задремала, когда авто совершенно неожиданно свернуло с основной трассы в сторону огромного мегамаркета. Даже со стороны дороги он поражал своими исполинскими размерами. Казалось, поставь рядом знакомые “Ашан” или “Ленту”, и они нервно закурят, стушевавшись перед размерами “большого брата”.

– Нам нужно купить продукты. В доме никто не жил долгое время, потому необходимо запастись всем необходимым, – деловито пояснил Клаус, загоняя авто на подземную парковку. – На все покупки у нас полчаса.

Я удивленно вскинула брови. Полчаса? Он серьезно? Да за это время никто даже быстрым шагом не сумеет обойти и меньший супермаркет!

Но уже через пять минут я поняла, что ошибалась как никогда.

Деловито взяв самую большую тележку, Клаус поправил очки и покатил ее между бесконечных прилавков и полок. С точностью снайпера, выцеливающего жертву, он издалека примечал нужный товар, целенаправленно приближался к нему и складировал к остальным покупкам.

Все это происходило настолько быстро, что я едва успевала следить за действиями мужчины. Быстрыми, собранными, четкими.

– И кофе нужно не забыть, – почему-то напомнила я, и тут же мысленно стукнула себя ладошкой по губам, потому что заработала тако-о-ой пронизывающий взгляд…

– Я помню, – сухо отбросил Клаус и взял с полки пачку моего любимого зернового кофе.

“Сыщик проклятый! – выругалась я мысленно. – Интересно, марку прокладок и дату моих критических дней он тоже знает?”

С Клауса вполне бы сталось и “Олвейс” купить для меня. Мне кажется, не смутился бы! Но отдел женской гигиены он миновал, словно скорый поезд, на всех парах, даже не замедлившись.

Я же поблагодарила Бога за то, что женские дни у меня прошли как раз накануне отъезда в Германию, а значит, новые предвидятся еще не скоро, и я успею купить все необходимое позже. Без лишних соглядатаев.

Когда мы вновь вышли на парковку, Клаус весьма быстро погрузил в багажник с десяток, как мне показалось, огромных пакетов, и только усевшись за руль, недовольно цокнул языком:

– Сорок минут. Непорядок!

– И как теперь жить, – не удержалась и притворно ужаснулась я. – Боюсь, теперь ваш мир уже никогда не будет прежним!

Ответом мне послужил очередной гневный взгляд и излишне резко вдавленная педаль.

***

/Дитрих/

– Вы слушаете меня, молодой человек? – фрау Лихтенштайн сидела в одном из многочисленных кресел в зале ожидания и умудрялась смотреть на меня сверху-вниз даже притом, что я изрядно возвышался над старой леди. – Я, конечно понимаю, вы человек занятой, обремененный множеством дел, но уделить время пожилой женщине вполне вам по силам. Так ведь? И выслушать меня – не так уж тяжело.

Я выругался. Про себя, разумеется. Снова посмотрел на таблоид и, сцепив зубы, уставился на бабушку Елены.

– Давайте повторим правила, – проговорил, нацепив на лицо рабочую улыбку.

Клиент всегда прав, это я уяснил давно. И хотя эта фрау пока не заплатила мне ни цента, я понимал, какой куш получу впоследствии, заполучив ее внучку. Терпение будет вознаграждено по заслугам.

– Правила, – она изящно передернула плечами. – Прекратите повторять мне о них! Важно другое – слышали ли вы, что я говорила про Елену?

Как я мог не слышать, если она говорит об одном и том же уже несколько часов к ряду? Но честное мнение пришлось высказывать про себя, а вслух как обычно вежливое:

– Да, конечно. Мы не станем на нее давить, не станем добиваться расположения силой и постараемся не доводить ее до необдуманных поступков. Как видите, я все уяснил. А теперь вы. Повторите, будьте так любезны, правила.

– Не покидать оговоренной территории, не исчезать из вида. О любых странностях предупреждать этого странного мужчину.

Она покосилась в сторону Дэвида. Тот сидел неподалеку и делал вид, что уснул.

– По-моему, вы хотите моей смерти, Дитрих, – покачала головой старушка. – Он ведь за собственными вещами не способен уследить.

– Поверьте, Дэвид – тот, кто нам нужен. От него не укроется никто и ничто. И вы забыли упомянуть важную вещь…

– Никаких звонков подружкам, – закатила глаза старушка. – Я не хочу уезжать.

– Это вы тоже уже говорили. Раз десять, не меньше.

Поднявшись, я в тысячный раз глянул на табло и тихо сказал:

– Пора.

Дэвид тут же встал со своего места и подошел к нам.

– Как долетите – сообщи, – велел ему, пожимая крепкую загорелую руку.

– Сделаем, – белозубо улыбнулся мужчина и перевел взгляд на фрау Хильду. – Мадам, позвольте помочь.

Она поджала губы и, покачав головой, двинулась к выходу из зала, бросив мне на прощание:

– Обидите мою девочку – пожалеете, так и знайте!

Дэвид двинулся следом, продолжая улыбаться как ни в чем не бывало. Хорошо бы его оптимизм не иссяк в течение всей этой недели, ибо мне даже пару часов общения со старухой с лихвой хватило. Вдруг подумалось, а может ну ее, эту Елену? Уступлю даму Клаусу. Нахера мне эта железная леди в родне? Полагаю, у нее есть на все собственное мнение и наверняка даже на то, в какой позе рекомендуется делать правнуков, чтобы мальчиками родились.

Вспомнилось вдруг, как сотрудник медицинской компании взял пробы у Елены прямо перед нашим расставанием. Клаус настоял. И когда только вызвать их успел? Иногда поражаюсь его способности продумывать все наперед. По мне, схожесть между предполагаемыми бабушкой и внучкой – лучшее подтверждение любого ДНК-теста, но правила требовали довести дело до конца. Как только придет заключение экспертов, фрау Лихенштайн перепишет завещание на единственную внучку. Тогда-то наш с Клаусом поединок перейдет в новую фазу – нет любым правилам.

Перед уходом из зала ожидания вновь посмотрел на табло, отмечая изменения в расписании двух рейсов на Испанию и Францию. И вдруг застыл на месте, остановленный картинкой из прошлого. Дежавю, так это называется. Сколько прошло? Лет семь? Впрочем, кого я обманываю, точно знаю, сколько. Семь лет и шесть месяцев. Тогда я стоял точно также, как сегодня, и смотрел, как ее рейс задерживается. А она мяла в руках ветровку, делая вид, что совсем не нервничает.

Кристина. Надо же было ее вспомнить сейчас. А ведь я уже решил, что отпустило…

Объявили посадку на рейс фрау Хильды, я кивнул, словно обращались ко мне, и покинул зал ожидания, старательно думая о деле. Елена! Она осталась наедине с Клаусом. Вот, что важно! Ничего, братец, мы еще посмотрим, кто кого. Сегодня я дал ему небольшую фору, но скоро вновь буду впереди на два шага…

Вильнув в сторону, объехал чью-то тачку, снова набирая скорость и включая дальний свет. Нет уж, в этой игре я не проиграю!

– А’шлох! – выдохнул я, когда первые капли дождя упали на лицо. Только этого не хватало! Нажав на кнопку, вернул на место убранную крышу, закрыл окна и сбавил скорость.

Уже спустя пару минут начался настоящий ливень, застилающий лобовое стекло и не позволяющий видеть дорогу дальше собственного капота. Нормальный человек развернулся бы и отправился домой, но я с детства был упрям.

Клаус и без того получил намного больше времени, чем я рассчитывал. И хотя этот идиот совершенно не умел ухаживать за женщинами, предпочитая сразу покупать их или заключать выгодные обоим сделки, списать его со счетов мог бы только болван. В конце концов, он имел ту же внешность, что и я, а в этом плане нас Бог не обделил. А еще ни одна его любовница не злословила. Все женщины, особенно после расставания, говорят о бывших гадости. Он многих бросал, причем некрасиво, не заботясь об их чувствах, но ни разу не нарывался на ответный скандал или грязные сплетни в ответ. Чем-то братец их очаровывал… И вряд ли это размер члена, так как мне он не помогал избежать неприятных сцен.

А Елена с ним наедине.

До дома оставалось меньше пяти миль, когда что-то мелькнуло впереди и по лобовухе чиркнул свет фар. Рефлексы сработали раньше, чем я успел подумать, что делаю…

/Клаус/

Шайсе!

Вот как? Как можно быть настолько красивой и раздражающей одновременно?

Только одно ее присутствие рядом будоражило и бесило меня! Потому как только при одном взгляде на Елену, сидящую на соседнем сидении, в мыслях проносился с десяток поз, в которых я ее хотел. Не помогла даже ночь с Марлен, после которой, казалось, я был выжат, как лимон. Стало еще хуже! Потому что никакие красные шелковые платки даже при очень богатом воображении не смогут заменить настоящие длинные волосы этой поганки.

Я мучился от абсолютно не свойственного мне желания – остановить автомобиль, обернуться к Елене, провести рукой по волосам от корней до самых кончиков, намотать один из локонов на палец, а потом потянуть за него, притягивая лицо девушки к себе. Впиться в ее губы поцелуем, а после перетащить ее к себе на колени и наконец-то добраться руками до всех так интригующих меня округлостей.

Губы, губы, губы… они сводили меня с ума. На нежном ротике уже почти не осталось помады, потому он искушал меня вдвое больше, а уж то, как она периодически проводила по ним язычком… непокорное воображение мигом подсказывало, где именно ее язык был сейчас нужен.

Все что помогало отвлечься, так это дорога и музыка, которую я постоянно делал все громче.

За минут двадцать до конечного пункта начался дождь. Он усиливался с каждой минутой, поэтому когда машина въехала на участок в несколько километров грунтовой дороги до особняка, появились опасения, что такими темпами к утру путь может размыть окончательно.

Ворота я открыл с дистанционного ключа, ловя при этом любопытный взгляд Лены на мои действия.

– Это и есть тот скромный домик от бабушки и дедушки? – едва ли не присвистывая, спросила она.

Я сжал руки на руле покрепче, стараясь не думать, что мы сейчас тут совершенно одни. И эта девочка полностью в моей власти.

Клаус, главное, не глупить…

– Да.

– И озеро с утками тоже?

Фары выцепили в темноте небольшую запруду, поросшую за годы камышом. Там действительно плавало несколько уток.

– Водоем – да, а птицы дикие.

На этом она закончила расспросы, уставившись в окно ровно до того момента, пока мы не подъехали к дому.

Я попросил ее посидеть в машине, пока буду отпирать двери, но, уже возясь с ключами, услышал, как за спиной хлопнула дверца автомобиля.

Обернулся.

И новая волна раздражения взметнулась в душе. Неужели нельзя просто посидеть на месте, как я и просил?

Но, видимо, нет.

Лена открыла багажник и теперь деловито нагружалась пакетами. Тяжелыми пакетами! Сердце нехорошо защемило при виде, как тонкая девичья фигурка под дождем тащит продукты.

– Шайсе! – я выскочил из-под козырька дома под дождь. – Фройляйн Елена, что вы творите?!

– Помогаю вам, – непринужденно откликнулась она и, словно не замечая веса, потащила пакеты. По два в каждой руке!

Безумная женщина!

Я подлетел к ней, выхватил из рук тяжелую ношу. Она еще и отдавать не хотела. Мне впервые в жизни хотелось рычать, не знаю, как сдержался.

В добавок ко всему взгляд опять уперся в ее грудь. Майка под распахнутой курточкой промокла и теперь под ней четко угадывалось белье с кружевами.

О, боги!

За что мне все это?!

Я попытался сосредоточиться на чем угодно, кроме безумной русской, стоящей в полуметре от меня. Вот хотя бы на каплях дождя на моих очках.

На очках, я сказал! А не на ее щеках и губах, куда то и дело продолжал блуждать взгляд.

– Быстро под крышу! – сдавленно выдохнул я.

Тон вышел зверским и устрашающим. Девчонка специально не шелохнулась.

– А волшебное слово? – расплываясь в ехиднейшей из улыбок, спросила она и скрестила руки на груди.

Черт! Я же не собирался туда смотреть.

Волшебное слово, говоришь? При взгляде на тебя в голове только одно: “На колени!” В крайнем случае, грубое: “Шнель!”, но сдержался:

– Пожалуйста.

Гордо вскинув голову, она продефилировала мимо, покачивая бедрами, но при этом обиженно поджимая губы.

Поганка! Как есть поганка!

В следующий час я проводил ей экскурсию по дому. Не хотел, так как при взгляде на все подходящие для секса поверхности я представлял, как раскладываю на них рыжую девчонку. Но пришлось!

Гостиная, с зачехленной мебелью, спальни, несколько ванных комнат, бильярдная, кабинеты, старенькая библиотека, кухня. Больше всего интереса у фройляйн вызвал бассейн на нижнем уровне. Пустой и не очень большой. Видя, как зажглись ее глаза, мне почему-то захотелось порадовать поганку. Быть может, тогда ее характер перестал бы быть таким колючим и ядовитым.