– Ты… Мне было приятно увидеться снова, – пролепетала Кристина, вдруг поднявшись и сделав шаг навстречу. И тут же остановилась, словно сама испугалась того, что собиралась сделать.

Не помню, как оказался рядом с ней. Ноги сами вели меня, в то время как руки схватили и притянули в жадные объятия мою бывшую невесту. Ту, что сбежала, бросив меня накануне свадьбы. Ту, что я обманывал без зазрения совести, не считая это чем-то ужасным.

Наши губы встретились, и я готов был поклясться, что именно она стала инициатором сумасшедшего, разрывающего легкие в отсутствии воздуха поцелуя. Я вжимал ее в себя, боясь отпустить хоть на миг, сминал ее платье, подтягивая его вверх и касаясь округлых ягодиц, оторвался на миг от губ и… отлетел на несколько шагов назад. Она меня оттолкнула. Шумно дыша, Кристина оправляла платье в чертов горох и пыталась испепелить меня взглядом!

– В чем дело? – спросил я, чувствуя себя совершенно нелепо. Только что мы оба плавились от страсти, и тут этот протест. К чему?

– В чем дело?! – закричала она, поджимая губы так, словно собиралась заплакать. – И ты еще спрашиваешь?!

– Кристина. – Нахмурившись, я попытался приблизиться, но тут же наткнулся на вытянутую вперед ладонь.

– Хватит! Дитрих, я прошу тебя! – Она мотнула головой и нервно выдохнула. – У меня есть жених. Понимаешь? Он умный, честный и верный. Он меня любит. А я…

– А ты его нет, – зло выплюнул я. Ее слова подействовали на меня, как холодный душ. Отрезвили и заставили прийти в себя. – Или хочешь сказать, что только что тебе было противно?

– Нет, – она обняла себя за плечи и отвернулась. – Но это не значит, что мы поступили правильно. Наши отношения никогда не были правильными! Нельзя, просто недопустимо начинать это снова. Ты понимаешь?

Последние слова она почти шептала.

– Уходи. Давай оставим эту ночь в наших воспоминаниях, как нечто хорошее. Как прощание с прошлым. Пожалуйста.

Внутри все горело огнем. Невысказанные слова, обиды, они как занозы оставались все это время где-то там, где теперь барабанило свихнувшееся сердце. И теперь боль вернулась – я ощущал ее физически, будто кто-то сорвал пластырь с незаживающей раны.

Резко развернувшись, вошел в ванную, стащил с сушилки все еще мокрые джинсы и молча оделся. В комнате нашел свой пуловер, надел его на ходу. Остановившись рядом с открытой, но так и не начатой бутылкой вина, налил себе полный бокал и, вытянув руку вперед, объявил:

– Что было, то прошло! Вот и черт с ним!

Ухмыльнувшись, выпил до дна, вернул бокал на стол и, больше не оглядываясь, ушел, прихватив с двери куртку.

На улице было темно, сыро и как-то тоскливо. И в этом я нашел отражение своего состояния. Сев в машину, включил зажигание, услышав между делом, как хлопнула входная дверь. Кажется, она звала меня по имени…

Вдавив педаль газа, я рванул прочь от дома, решив для себя две вещи: не только забыть сюда дорогу, но и выкинуть из головы рыжую девчонку, как она выкинула меня. Жених! Сука! У нее теперь есть жених, честный и верный. Тогда какого хера она не сказала об этом несколькими часами раньше? С какого хера прижималась ко мне, позволив приблизиться и вспомнить вкус ее губ?! Дерьмо!

Бог любит идиотов – кажется, такая пословица есть у русских. Не иначе поэтому я не разбился, вылетев на размытую ливнем дорогу и совершив несколько крутых виражей. Хотя, мне было плевать, что будет дальше. В голове набатом билась единственная мысль – в подвалах дедова имения хранились весьма годный коньяк и виски! Туда-то мне и нужно…

***

/Елена/

Ночка выдалась непростой.

Я долго не могла уснуть, дергаясь от любого шороха, а когда все же удалось, мне снилась какая-то редкостная ересь. Такая, что даже хорошо, что не запомнилась.

Встав около получаса назад, в данный конкретный момент уже умытая и причесанная, я сидела на большой кровати в комнате и… боялась. Да что там боялась – паниковала!

Воспоминания о вчерашнем вечере ничуть не потускнели, скорее наоборот, пылали в голове словно пожар.

Образ высокого, светловолосого мужчины, стоящего вполоборота ко мне и медленно скользящего полотенцем по идеально вылепленному телу, так и стоял перед глазами. У Клауса были потрясающие плечи, восхитительные руки и просто невероятно притягательная пятая точка. Идеал. И… такое же внушительное мужское достоинство.

Не буду обманывать, оно притягивало и пугало меня в равной мере.

Внутренний голос кокетливо нашептывал, что он такой был именно из-за меня. Он хотел меня. Если учесть последующие ласки, в этом не было никаких сомнений.

Что пьянит женщину сильнее вина?

Осознание, что мужчина тебя хочет. Хочет до такой степени, что забывает про свой педантизм, чопорность и “эко-зачатие”, озвученное буквально недавно. Уговаривает отдаться, обещает быть нежным…

Я прерывисто выдохнула и прижала ладони к горящим щекам.

– Ленка, приди в себя. Немедленно!

Замечание подействовало, и туман в голове немного рассеялся.

Сейчас у меня была одна, но просто-таки огромная проблема.

Как теперь в глаза Клаусу смотреть?!

Вот как?! Ну реально!

Я сказала мужику, который, очевидно, считал себя подарком для всех дам, что это совсем не так. Он разозлился и… сделал со мной такое!..

Уткнувшись лицом в первую попавшуюся подушку, я пыталась выровнять дыхание.

– Ладно, Ленка, давай рассуждать логически, – начала я думать вслух, как и всегда в моменты острого волнения. – Мы же взрослые люди. Он сам говорил – взрослые! Стало быть, вполне можем мудро сделать вид, будто ничего и не было. Вот. Решение найдено!

Я выдохнула. Ничего, сделаю выводы по обстановке. Быть может, с наступлением утра, блондинистый педант ужаснется своему поступку и даже близко ко мне не подойдет!

А сейчас, Лена, тебе все же надо повести себя как взрослый человек и выйти из комнаты! А не строить планы по секретной вылазке к холодильнику, чтобы затариться продуктами и трусливо не выползать из спальни дня три.

Я поправила майку, подтянула джинсики и, выдохнув, повернула ручку на двери.

Минутой позже я на цыпочках спускалась на первый этаж и прислушивалась к стоящей в доме тишине. Ни единого лишнего звука…

Неужели он еще спит? Мне почему-то казалось, что такие, как Клаус, встают с первыми петухами. В любом случае, его отсутствие было на руку! Сейчас быстро позавтракаю и пойду… да куда-нибудь пойду!

Встречу с немцем очень хотелось по максимуму отсрочить…

Прокралась на кухню, аккуратно достала из холодильника яйца и бекон, а после приступила к поискам сковородки. К счастью, место ее дислокации не отличалась от общепринятого – сковородочка жила в духовке!

Пять минут – и на плите аппетитно шкворчит яичница. Я приподняла крышку и потянула носом, наслаждаясь великолепным ароматом. Еда-а-а-а.

Кайф!

Именно в этот момент мне коварно изменила удача. Я обожглась. Вскрикнув от неожиданности, выпустила из пальцев крышку и она с грохотом рухнула на пол. Одновременно с этим в гостиной, которую отделяла от кухни лишь стеночка, раздался отборный немецкий мат. Я выглянула из своего укрытия как раз тогда, когда из кресла напротив огромной плазмы выпрыгнул немец в одних трусах, и я от души порадовалась, что все, что могла, уже уронила! Так как иначе имела бы все шансы грохнуть что-нибудь себе на ноги.

У меня ушло несколько пронизанных ужасом и неверием секунд, чтобы понять, что полуголый мужчина – это Дитрих. Татуировки не оставляли шанса ошибиться, у Клауса я их вчера точно не видела.

Облегчение накрыло меня горной лавиной и я, облокотившись на стену, пробормотала:

– Слава Богу, это ты.

Дитрих прищурился, пихнул ногой пустую бутылку из-под коньяка, подержался за виски и… подтянул слегка сползшие плавки. Все это время я смотрела за его действиями абсолютно отрешенно, забывшись и погрузившись в свои мысли. Пока не поняла, что из одежды на немце одни трусы! Оторвавшись от стены, я поставила ладонь к лицу, перекрывая себе обзор и, качая головой, вернулась на кухню.

– Что за семейка? Один лучше другого! Домой! Пора домой… Пусть лучше меня отравят!

Выключив сильно подгоревшую яичницу, услышала шаркающие шаги позади.

– Воды, – прохрипело немецкое исчадие. – Спаси, милая девушка.

– Хрен тебе, – ответила я, нервно складывая на хлеб ветчину. – Сам. Все сам! Считай, что меня здесь нет, пока ты не оделся. Я – призрак.

– Ой-е, какие мы гордые. – Мимо меня пролезла волосатая мужская рука и сцапала только что сооруженный бутерброд, хрипло постановив в самое ухо: – Призраки не жрут.

– Хам, – бросила я, решив не тратить время на ругань. В любой момент мог проснуться Клаус, а позавтракать при нем не получится – кусок в горло не полезет.

– О, то, что нужно, – хлопнула дверца холодильника, следом раздался тихий пшик. Не удержавшись, посмотрела в сторону Дитриха, чтобы увидеть, как тот жадно приник к горлышку пивной бутылки. – Холодненькое. Как хорош-о-о…

– Почему ты спал внизу и в таком виде? – спросила я, кивая головой на его единственную одежду. – Что было ночью?

Он покосился в мою сторону, потом уставился в окно, вздохнул и выдал сакраментальное:

– Ночью… Ночью шел дождь. И он смыл все мечты, оставляя меня ни с чем.

– Ну, смыл-то похоже не дождь, а коньяк, – хмыкнула я. – Может, тебе уже хватит?

– А ты мне не Клаус! – вдруг обиделся Дитрих, выбрасывая в одно из мусорных ведер опустевшую бутылку. – Зануда. Раньше ты мне больше нравилась.

– Это когда ты меня поил в клубе? – Теперь я уже откровенно смеялась. Невозможно было обижаться на такого Дитриха. Он выглядел милым и… беззащитным, что ли. Полной противоположностью своего брата.

– Ничего-то вы, бабы, не понимаете. – Махнув рукой, выдало пьяное недоразумение, проходя мимо. – Джинсы мои не видела?

– Наверное, в гостиной, – отозвалась, жуя новый бутерброд и обдумывая, стоит ли приставать к Дитриху с дальнейшими расспросами.

– “Спосиба”! – брякнул тот на ломаном русском уже из-за двери. – Дерьмо. Мокрые еще.

И снова любопытство взяло верх над благоразумием. Я вышла следом за Дитрихом, уточняя:

– Ты что, купался ночью?

– Я, по-твоему, похож на больного? – вопросом ответил Дитрих, прыгая на одной ноге и пытаясь втиснуть вторую в джинсы.

– Сказать правду? – Усмехнувшись, дожевала бутерброд и направилась в свою комнату, дабы придумать, что делать дальше.

– Слушай, – Дитрих схватил меня за руку, – а почему бы и нет? У нас в гараже катамаран пылится! Пошли?

– Куда? – опешила я.

– На озеро! – Глаза моего собеседника как-то очень неправильно блестели.

– Топиться? – Я попыталась вытащить свою руку из его захвата.

– Кататься, бестолочь! – Он потянул меня за собой, так и не застегнув ширинку, да что там, даже на задницу джинсы до конца не натянул. – Буду читать тебе стихи. И петь песни. Ну, что вы там любите?

– Кто “мы”? Трезвые люди? – я решила пока не дергаться, с интересом ожидая развития событий и следуя за полуголым босым Дитрихом по пятам. Правда, в прихожей он все-таки обулся. В ботинки брата. И пиджак Клауса нацепил, нагло стянув его с вешалки.

– Хорош? – уточнил первый мой знакомый немецкий алкоголик, остановившись на пороге дома, и, явно красуясь, расставил руки в стороны. – Жалко, что очков нет. Ты же тащишься от его очков?

Снова потерявшись от резкой смены темы разговора, я только и придумала, что улыбнуться во все тридцать два зуба и показать ему палец. Большой. В смысле, класс. Дитрих довольно приосанился, снова вцепился в мою руку и потащил к гаражу, бубня на ходу:

– Я могу стать лучшим в мире мужем! И верным могу быть. Понимаешь? – Тут он внимательно посмотрел на меня и, прискорбно вздохнув, дополнил: – Только не хочу. Потому что… Знаешь, почему?

– Потому что такой, как ты, не может принадлежать всего одной женщине? Надо осчастливить всех, – подключилась я.

– И это тоже, – самодовольно кивнув, он отпустил меня и, приподняв один из декоративных камней, выложенных по периметру тропинки, достал длинный ключ, тут же принявшись отпирать им железный замок на воротах и говорить дальше: – Но ты не уловила суть. Просто это скучно. Принадлежать одной. Ну, вот скажем… – Он осмотрелся, будто вокруг стояли сотни желающих стать его женами, но остановил взгляд на мне. – Вот ты. Что в тебе такого? Как ты удержишь меня в своей постели всю, мать ее, жизнь? Да даже будь ты богиней камасутры, мне надоест через год размер твоих сисек! И все…

Он посмотрел на мою грудь и поморщился. Я тоже посмотрела.

– Ну, знаешь, никто не жаловался раньше, – буркнула испытывая обиду не только за красивый бюст, но и за весь женский род вообще. – А вот что ты можешь предложить женщине? Что в тебе такого, чтобы хотелось вновь и вновь ложиться в постель именно с тобой?