Стелла Грей - Двойной удар по невинности

– Я буду рожать, – тихо прошептала в трубку. – Но ребенка отец никогда не получит. И даже не узнает о нем.

Я всегда думала, что умнее мамы.

Что я зрелая, ответственная и учла все ее ошибки. И когда у меня появится семья, то это и правда будет идеальная семья! Надежный мужчина, который никогда меня не оставит, тщательно продуманный быт, покупка машины, а затем дачи, и только после этого мы сознательно заведем ребенка.

Именно поэтому я приложила все усилия для того, чтобы получить образование, а потом пахала как проклятая, пытаясь заработать на первый взнос ипотеки.

Я распланировала свою жизнь, знала, чего хочу, и примерно видела, как этого добиться.

Все было замечательно, пока на пороге моей квартиры не появился заграничный принц. Как оказалось, принцы не всегда смелы, добры и отважны, а сказки наяву, как правило, не заканчиваются хеппи-эндом.

Красивый мужчина, порыв страсти и вот… вся жизнь летит под откос.

Я горько усмехнулась и сделала глоток зеленого чая.

Сейчас я сидела у себя в номере и бездумно пялилась на пустой листок на столе, разделенный на две половины под графами “плюс” и “минус”.

Даже разговор с мамой и нотации Вари не смогли до конца искоренить сомнения.

Не стану лукавить, у меня были трусливые мысли о том, что на этом сроке избавиться от эмбриона – проще простого. Это не убийство…

И у меня вновь будет моя обычная, упорядоченная жизнь с большими перспективами. На работе в и подтанцовке в клубе я быстро скоплю стартовый взнос за квартиру и смогу спокойно выплачивать остальную сумму.

А если я оставлю ребенка?

Кому нужна рожавшая танцовщица?! Эти растяжки, лишний вес, потеря физической формы. Как я буду зарабатывать на жизнь и на ребенка? На одном окладе хореографа далеко не уедешь…

Конечно, перед глазами был пример мужественной Варьки, но вот не факт же, что и у меня так выйдет. У всех разные организмы, и нет гарантии, что мне удасться вернуть потом былую форму.

Сдавив виски руками, я поморщилась.

Надо принять решение. Сделать выбор и просто следовать выбранной траектории.

Но сложно, Ггосподи, как же сложно.

Я прекрасно понимала: если сделаю аборт, то уйду в глухую депрессию, будучи не в силах себя простить.

Оставить же ребенка, обрекая его на жизнь без отца… Это предать себя. Убеждения, взгляды, детские клятвы.

Есть, конечно, вариант все же сообщить Клаусу о случившемся. Но представив, что последует за этим, я поморщилась. Анализы на отцовство, ледяное лицо мужчины, глаза которого совсем недавно светились нежностью и страстью. Я не выдержу. Да и нет никакой гарантии того, что у меня просто не отберут малыша. Они могут… Я прекрасно представляю, на что способны Сайн-Витгенштайны.

Клаус, Клаус, Клаус…

Я рассыпалась и внутренне выла от боли, билась в истерике и скручивала все эти эмоции в тугой жгут, не позволяя им прорваться. Без него оказалось херово. Вот так вот грубо и без прикрас. Паршиво, невыносимо мучительно, до отчаяния холодно.

Потрясла головой, вытерла скатившиеся по щекам слезинки, залпом допила остывший чай и, нервно скомкав бумажку, выбросила ее в корзину. К черту все, к черту!

Мир большой, возможностей много, и я оставю ребенка. У меня есть мать, полставки хореографа в клубе у Беликова, есть образование. Все обязательно будет хорошо!

Я решительно встала и, налив себе новую чашку, как никогда четко начала мыслить. Итак, директору клуба я скажу, что хотела бы вернуться в строй, но через год. В любом случае, даже если он меня не возьмет, я получу от него хорошие рекомендации, устроюсь куда-нибудь учителем танцев. В крайнем варианте, экскурсоводом в музей. Не зря же столько лет обучалась.

Как и всегда, самым сложным оказалось именно принятие решения. Как только я определилась, сразу стало спокойнее. Конечно, не радостнее, ибо не от чего, но уж точно спокойнее. А в моем состоянии одно это уже подарок небес.

Откупорив коробку с витаминами для беременных, которые сегодня днем притащила мне Варвара, я выпила две гранулы и отправилась спать, здраво рассудив, что утро вечера мудренее.

И правда, с утра все стало как-то проще восприниматься. Правда, мы в очередной раз переезжали в другой город, и я красках познала все прелести токсикоза в пути. Почему-то после подтверждения беременности в виде текста мой организм вдруг решил себя вести соответственно новому статусу. Пока ехала, я подсчитывала, сколько осталось оттанцевать, и облегченно выдохнула, поняв, что всего недели полторы гастролей.

Так что я задумчиво жевала банан и прикидывала, что уже сегодня после приезда нужно сходить в ближайшую женскую консультацию. Платно, конечно, но в любом случае, цены на периферии не так кусаются, как в Москве.

Неделя пролетела стремительно. Города сменяли друг друга, репетиции и выступления слились в один пестрый водоворот, из которого я временами выныривала, чтобы глотнуть воздуха, и сразу же погружалась обратно.

К счастью, судьба, видимо, решила, что испытаний пока для меня более чем достаточно и можно обойтись без потрясений. Все складывалось на удивление гладко.

Гинеколог сказала, что я на редкость здорова и проблем на протяжении беременности быть не должно, но на последок припугнула, что срок еще маленький и неожиданности исключать нельзя.

Девочки-коллеги, конечно, периодически удивлялись моему вновь проснувшемуся аппетиту, но, к их чести, молчали и не комментировали.

За сутки до окончания временного контракта случилось сразу два события.

Мы только что отработали последний концерт в этом туре, и сейчас вся труппа активно гуляла по этому поводу. Ну а я, как едва ли не единственная не пьющая, пошла смотреть город. Иркутск был холоден и красив. Особенно вид на Ангару. Глядя на серо-голубую даль и песчаный пляж с большими валунами, я поняла, что, кажется, у меня изменились понятия о прекрасном. Никогда не нравилась природа холодных земель, а, поди ж ты… любуюсь.

Именно в этот момент зазвонил телефон и, увидев номер мамы, я с легким удивлением вскинула бровь. Мы созванивались буквально несколько часов назад…

– Привет, мам.

– Привет, дочь, – раздался голос на той стороне. – Слушай, а что это за парочка в твоей квартире? Я сейчас пришла, а там они и смотрят на меня крайне удивленно. Говорят, что их пустил пожить какой-то Славик.

Я выругалась. Мысленно, но очень хотелось вслух.

– Славик – беспутный сынок тети Любы. Она живет в соседнем доме, и я попросила присмотреть за квартирой, – со вздохом пояснила я. – А вот что там делают его знакомые, я не знаю, так как ключи оставляла его матери и совсем для других целей.

– Полицию вызвать? – деловито поинтересовалась мама.

– Погоди пока. Я сейчас позвоню этому… в общем, выясню, в чем дело, и прикажу выставить жильцов из моего дома.

– А если что-то украдут? – мигом забеспокоилась маман.

– Что? Мою коллекцию нижнего белья и танцевальные туфли? У меня даже телевизора нет, ноутбук забрала с собой, а шкаф и диван им вынести точно не под силу.

– Хорошо, поступай, как считаешь нужным. Но если что, скажи мне – быстро все решим! Есть кого попросить “поговорить”…

– Думаю, что до такого не дойдет. В общем, пока, мама! Спасибо, что сообщила.

Закончив вызов, я поискала в телефонной книге номер беспутного Славика. Пошли гудки, и через несколько секунд мне ответил развязный голос:

– Алло? Ленка, привет!

– И тебе не кашлять, – мрачно ответила я, уловив на заднем плане музыку, голоса игромкий пьяный смех. – Ты кого в мою квартиру пустил, гаденыш мелкий?

– Ааа? Ленка, тебя плохо слышно! Я потом перезвоню!

И отключился!

Я злобно рыкнула и, накинув на голову капюшон, направилась обратно к гостинице. Надо что-то делать с ситуацией. Но не на улице! Мне даже в зимнем пуховике тут холодно! Потому как о том, что на гастроли стоит взять еще и ватные штаны, я не подумала!

Зато по дороге я написала Славика СМС о том, что знаю про его махинации и если он через пятнадцать минут не ответит на звонок, то менты приедут ко мне домой, а братки к нему на хату, и проведут разъяснительную работу с ударными аргументами.

Это сработало, и как только я набрала его из своего номера гостинице, поганец сразу ответил. Он, конечно, попытался было юлить и отрицать, но я быстро прижала Славика к стенке.

Разговор вышел коротким, но эмоционально выматывающим. Наверное, именно поэтому, когда я обернулась и увидела стоящего в нескольких шагах от меня Клауса, то замерла, словно мне с размаху врезали под дых.

Я стояла и ничего не могла сказать, лишь всем существом впитывая в себя знакомый до мельчайших деталей облик любимого мужчины. Смотрела до рези в глазах, до дрожи в пальцах, и пыталась вспомнить, как нужно дышать.

Он все такой же.

Высокий, красивый, в классическом черном костюме, элегантных туфлях и черном пальто.

Это в Иркутске-то… Где даже вороны на лету замерзают…

Совершенный до кончиков пальцев немецкий аристократ смотрелся в холле гостиницы примерно как НЛО на фоне деревенского сруба.

Клаус…

Галстук, бриллиантовая булавка, идеально привлеченные волосы и… тепло и ласка в голубых глазах.

– Ты-ы… – вырвалось из моего пересохшего горла, и я, с трудом нащупав край комода за спиной, облокотилась на мебель.

Привычно поправив очки на переносице, он пожал плечами и проговорил, не сводя с меня глаз:

– Я же говорил, что найду тебя.

Наверное, это меня и добило.

В душе, подобно лесному пожару в жаркое лето, вспыхнула яркая, дикая злость.

С-с-сволочь!

Я умирала без него все это время! Медленно подыхала морально, на живую и без наркоза ампутируя кусок души с чувствами к нему. Загоняла себя до кровавого пота на тренировках только для того, чтобы вечером уснуть без сновидений и не видеть его! Не плакать утром, осознав, что мне в очередной раз привиделось.

И вот сейчас, когда стало немного, самую капельку легче и я поняла, что у меня получится жить без него дальше, он, как ни в чем ни бывало, появляется в моей жизни!

***

/Клаус/

Торопливо шагая по коридору гостиницы, я пытался унять сердцебиение и совершенно вредное, неуместное в данный момент волнение. Оказывается, я соскучился. Безумно соскучился…

Я услышал ее голос раньше, чем увидел. Дверь в номер, указанный моими осведомителями, оказалась приоткрыта, и я замер в проеме, жадно впитывая в себя мельчайшие детали облика любимой женщины.

Она заканчивала разговор по телефону, ругаясь с кем-то.

– Славик, я сказала, что это моя квартира! И если я собираюсь вернуться через три дня, то ты должен объяснить это жильцам. Пусть выметаются.

Молчание, стук пальчиков по столешнице, и новая волна негодования:

– Я дала ключи твоей маме, чтобы она кормила рыбок, а не разрешала жить там каким-то твоим знакомым! Так! Послушай меня, в четверг там и духу ничьего быть не должно! Точка. Иначе вылетят с полицией.

Тишина. Звук ее шагов, громкий вздох и шипение:

– Мудак, блин. Ладно, приеду – устрою ему…

И тут она заметила меня.

И без того большие глаза Лены резко увеличились, рука, поднятая вверх, так и замерла, второй рукой она начала шарить в поисках опоры. Нащупав край комода, прислонилась, но тут же вскочила, хмурясь и тыча в меня пальцем:

– Ты-ы…

Привычно поправив очки на переносице, пожал плечами и проговорил, не сводя с нее глаз:

– Я же говорил, что найду тебя.

***

/Клаус. Несколькими неделями ранее/

Я подъезжал к городскому дому родителей с самыми скверными предчувствиями.

В крови бурлил адреналин, словно в предвкушении битвы. Именно так я воспринимал сейчас любой контакт с родственниками. Сражение за то, чтобы самому решать, что и кто будет в моей жизни. Родителям-кукловодам и актрисе-Хильде я был, конечно, благодарен только за то, что в моей жизни появился яркий огонек по имени Лена, но и бесконечно выполнять их указы я не собирался. Мать застал в большой гостинной.

Она полулежала в кресле с умирающим видом, а горничная капала ей в стаканчик какое-то лекарства.

– Сын мой… – слабым голосом протянула мама, и я едва заметно поморщился.

“Сын мой”, “дети мои”, “муж мой”… этот древний, ненужный в семье пафос, который бесил меня с юности.

– Доброго утра, мама, – ровно спросил я, склонясь и целуя ее в гладкую щеку с легким ароматом пудры и цветочных духов. – Я приехал поговорить.

– О, так ты уже знаешь? – воскликнула она. – Очень неловко получилось!