– Мы уже встречались, святой отец! На одном из балов его величества! – Одной рукой она взяла бокал, а вторую протянула отцу Анри, и тот ее уважительно поцеловал. – Навряд ли вы запомнили меня. Вы беседовали с Бланш де Лавуйе, потом она объяснила мне, кто вы.

На лице священника отразилась душевная борьба – с одной стороны, Лоретту он, в самом деле, не узнал, о чем Дориану было подлинно известно, с другой – не хотелось лишить даму комплимента. Галантность взяла верх.

– Мадемуазель, что вы, как я мог позабыть вас! У меня лишь не было до сих пор шанса познакомиться…

Лоретта оценила этот милый словесный выкрутас и, порозовев еще более, перевела взгляд на Дориана. Тот откашлялся, чтобы приступить к наспех приготовленной речи.

– Мадемуазель де Мелиньи…

– Господа, может быть, вы объяснитесь? – прервала его Лоретта. – Где мы находимся?

– Мы в аббатстве, в моей келье, – разъяснил Виллуан и многозначительно покосился на Дориана: дальше следовало докладывать ему. Преодолев себя, виконт все же опустился на колено перед ложем Лоретты и смиренно склонил голову.

– Мадемуазель! Из-за моего упущения вы едва не погибли. Ваша лошадь понесла, а я… – Взмах раненой рукой передал все отчаяние, что ощущал Дориан. – Я не смог удержать поводья, хотя почти что дотянулся до них… Вы очутились в реке и, если бы мне не посчастливилось в последний миг перехватить вашу лошадь, погибли бы.

Дориан глядел в пол, и потому дернулся, когда пальчики Лоретты прикоснулись к его правой руке, лежащей на покрывале.

– Не говорите ерунды, виконт! Вы ведь меня спасли, я верно понимаю? И, между прочим, вы меня предупреждали, что ехать галопом опасно, – напомнила мадемуазель де Мелиньи.

– К тому же, – прибавил отец Анри, – виконт сделал это, несмотря на то что был ранен.

Дориан покосился на священника: подшучивает, наверное, оправдывая его? Но человек, полчаса назад сыпавший колкостями, теперь от всей души улыбался.

– О! – Лоретта казалась неподдельно взволнованной. – Я чрезмерно жестока к вам, виконт… Я должна была осознать… Ведь я у вас справлялась, а вы заверили меня…

– Все хорошо, – поспешно успокоил ее Дориан.

– Чем я могу отблагодарить вас, сударь? – Лоретта вновь взглянула на священника. От вина она совсем раскраснелась. Дориан перевел дух с некоторым облегчением: по правде говоря, перспектива быть не прощенным этой изумительной девушкой его пугала. Лоретта, будто по невнимательности, вновь дотронулась до его руки, и виконт чувствовал мягкое покалывание там, где ее пальцы коснулись загрубевшей кожи. Память, не спросив, тут же подбросила другие воспоминания: как четверть часа назад он прикасался к ее обнаженному телу. «Мне надлежит схватить кинжал и уничтожить подобные мысли, вырезать их с корнем, выжечь каленым железом, – подумал Дориан. – Прочь, прочь! Я практически ничего не знаю о ней, а она уж абсолютно точно не заинтересуется мной. Ей не нужен неимущий дворянин из Бретани, приехавший под крылышко состоятельного дяди, и я не должен ставить ее в такое положение. У меня имеется понятие о чести!» Однако все понятия и убеждения становились такими туманными под взглядом чудных глаз Лоретты… Дориан не был убежден, что влюбился хотя бы чуточку, но его влекло к ней. Определенно.

Меж тем старый греховодник, отец Анри, успел рассыпать целую шкатулку комплиментов, заверяя Лоретту, что самая лучшая благодарность для него – то, что мадемуазель де Мелиньи будет отлично себя чувствовать и попытается не заболеть. Лоретта с радостью ему это обещала.

– У меня слипаются глаза, – созналась она через некоторое время. – Господа, вы не будете возражать, если я немного вздремну?

Господа не возражали: бокал девушки опустел, испытанный шок давал о себе знать. Несколько часов сна возвратят ей хотя бы часть сил. Лоретта закрыла глаза и почти моментально погрузилась в сон, свернувшись под одеялом клубочком, словно махонький котенок. Отец Анри, стараясь не дышать, встал, отступил от кровати и сел в кресло. Дориан последовал его примеру, вслушиваясь в дыхание девушки.

– Какая славная девочка, – рассеянно произнес отец Анри, вертя в руках порожний бокал, затем тряхнул головой и потянулся за графином.

Дориану от вина тоже захотелось спать, и он с трудом удерживался от того, чтобы последовать примеру Лоретты…

Начинающих клевать носом мужчин спас тихий стук в дверь. Отец Анри встал и открыл – на пороге стоял монах, державший тяжело нагруженный поднос. Он что-то негромко сказал священнику, вручил ему принесенное и улетучился, как утренний туман. Отец Анри озадаченно взглянул на доставленную еду, затворил дверь и поставил поднос на стол.

– Настоятель просит нас принять это, – святой отец усмехнулся. – Подумать только, мясо! – и впрямь, на подносе, топорщась фальшивыми перьями, красовался нафаршированный бог знает чем фазан.

– Невиданная щедрость со стороны вашего настоятеля! – одобрил де Бланко. Он знал, что в монастырях обычно жили небогато. – Наверняка это грешно – вкушать такого фазана в стенах обители. Но не стану утверждать, что грехопадение будет содеяно мною без удовольствия.

– Я полагаю, нам уже отпущен этот грех, – отец Анри беспечно махнул рукой. Он вновь закрыл дверь на засов – во избежание нежелательных визитов – и лишь после этого взялся за нож. – Если уж эту птицу прислал сам настоятель…

Расположившись у стола, мужчины, более не колеблясь, приступили к трапезе. Так как оба были страшно голодны, разговор временно прервался. Самые нежные кусочки они оставили мадемуазель де Мелиньи – она тоже захочет есть, когда пробудится.

В конце концов, когда косточки были обглоданы, а еды на столе существенно поубавилось, оба мужчины устроились в креслах удобнее, вольготно откинувшись на спинки и норовя перещеголять друг друга благостным выражением лица. Дориан решил, что у отца Анри оно благостнее: во-первых, он священник, во-вторых, не ест фазанов каждый день, в-третьих, получает от этого факта бесспорное наслаждение.

– Не знал, что в монастырях так встречают, – произнес Дориан, делая глоток превосходного испанского вина. – Наверное, даже лучше, чем при дворе.

– А вы, надо думать, уже посетили Версаль? – улыбнулся отец Анри. – Тогда к чему столь нескромно льстите мне?

– Так видно, что я не провожу в королевском дворце много времени? – Дориан усмехнулся в ответ.

– Не посчитайте мою откровенность за грубость – да. – Отец Анри глотнул еще вина. Он пил и не пьянел. Несомненно, у священника имелся немалый опыт в этом деле.

– И все же, святой отец, – Дориан, не желая развивать тему, указал на позабытые на время клинки, – это оружие больше подобает офицеру гвардии его величества, чем миролюбивому священнику…

– Точно, – признался Виллуан. – Когда-то я и был офицером гвардии. Очень давно, однако замашки остались, как болтают.

– Вы обитаете здесь постоянно? – Дориан обвел взглядом келью, больше походившую на кабинет дипломата, чем на жилье смиренника, – даже не по обстановке, а по духу. Да и отец Анри не напоминал того, кто занят лишь молениями.

– Да, сейчас уже – да. Я возвратился сюда год назад. – По лицу отца Анри скользнула тень… – Не суть важно. Если желаете, можете осмотреть толедский клинок.

Мужчины перешли на нейтральную тему – обсуждение оружия. Лоретта безмятежно посапывала.


Спустя час священник извинился и оставил келью, унося сырой наряд Лоретты (о котором мужчины умудрились запамятовать), а заодно и костюм виконта. Видимо, святой отец отправился к настоятелю – Дориан не интересовался. Воспользовавшись отсутствием отца Анри, он встал, поворошил угли в жаровне и наклонился над девушкой. Спит… Ее рука, тоненькая и беззащитная, лежала поверх одеяла. Не сдержавшись, Дориан взял эту руку, осторожно прикоснулся губами к кончикам пальцев… Лоретта не пробудилась, даже не шевельнулась. Шевалье в который раз залюбовался ею. Чем она его так затронула и что все это значит? Возможно, попросила у какой-то колдуньи приворотное зелье, как теперь модно?

Нехотя отпустив руку Лоретты, юноша возвратился в кресло: дожидаться священника и охранять сон девушки. Он едва не уснул, но дремоту нарушил скрип двери – возвратился отец Анри. На его лице была улыбка и некий горшочек – в руках.

– Преподобный шлет привет мадемуазель де Мелиньи, а также вам, милостивейший государь, – произнес Виллуан. – К привету прилагается разрешение оставаться в монастыре сколько потребуется и вот это – лично для вас, – он поставил горшочек на стол.

– Что это? – Дориан взял емкость и понюхал. – Какая-то мазь…

– Это бальзам для вашей раны, – разъяснил отец Анри. – У меня он закончился, но в монастырских закромах чего только не отыщешь! Берите, виконт, эта мазь значительно облегчит ваше бытие.

– Я бы и не назвал его чересчур тяжким, – с юмором отозвался Дориан. Отчего-то с отцом Анри было очень легко беседовать, его внешность располагала к откровенности. Наверное, он прекрасный исповедник. – Простите мне те слова о плутах-священниках! Вы так сердечны, я чувствую уколы совести…

– Долг истинного христианина – помогать ближнему, – почти промурлыкал отец Анри, располагаясь в кресле. – Священника же – вдвойне.

– Некоторые носят крест, но не благородство, – возразил Дориан. – Впрочем, я рискую залезть в опасные дебри и заняться изобличением незнамо кого в незнамо каких грехах… а потому оставим это.

– Господа, – донесся с кровати голос Лоретты, – вы не поделитесь тем, что у вас на столе? Бальзам можете оставить себе, виконт, я говорю о еде…

– Мадемуазель де Мелиньи, вы проснулись! – хором вскричали мужчины, переглянулись и расхохотались, подивившись такой слаженности.

Лоретта потянулась, выглядела она посвежевшей.

– О да, и мне очень хочется есть! И встать, пожалуй, тоже. – Она отбросила покрывало, оглядела свое одеяние и покачала головой. – А где же мое несчастное платье? Впрочем, оно наверняка погибло…

– Не прощайтесь с ним так рано, сударыня! – Отец Анри встал, пошарил под кроватью и с поклоном преподнес девушке пару меховых тапочек с острыми носами. – Прошу вас, дочь моя. Пол холодный, несмотря на ковер, а вы и так замерзли сегодня.

Лоретта улыбнулась, сунула ноги в тапочки, завернулась в поданный отцом Анри теплый халат и проследовала к столу, красивая даже в таком одеянии. Дориан уступил ей удобное кресло, сам же застыл рядом, ни на мгновение не спуская с Лоретты глаз, как будто с ней могло произойти что-то скверное прямо здесь и сейчас. Такое неусыпное внимание ее несколько смутило.

– Сядьте, шевалье! – засмеялась девушка. – Я не провалюсь под пол и далее сквозь землю, даю слово!

Дориан уселся, но крайне неохотно. Отец Анри, позабавленный этой сценой, улыбался.

– Бог мой! – проговорила Лоретта, беря с блюда фазанью ножку. – Я в монастыре ем такие разносолы! А поговаривают, монахи питаются лишь травами и кореньями, ничего скоромного.

– Отец Анри утверждает, что нам уже отпустили этот грех, – не упустил случая заметить виконт.

– О, ну тогда все в порядке, – резюмировала девушка, с блаженством вонзая в мясо белые зубки.

Застольный разговор протекал легко и непринужденно. Дориан большей частью отмалчивался – он и так сегодня наговорил больше, чем нужно, – беседовали мадемуазель де Мелиньи и священник. Лоретта попробовала выудить из отца Анри подробности его странствий, о которых он вскользь упомянул, но получила в ответ лишь общую болтовню о красотах испанской земли и удовольствовалась этим. Дориан же, внимательно следивший за беседой, отметил, что отец Анри старательно избегает кое-каких вопросов, обходит некоторые темы стороной, стоит только лишь немного их коснуться. Ну что ж, у каждого могут быть секреты, у священника тоже. Не его, виконта, дело в них копаться.

– Который час? – спросила Лоретта некоторое время спустя, и отец Анри сообщил ей, что нет еще и трех пополудни, чем очень удивил девушку. – Мне казалось, этот день начался лет сто назад! Однако через некоторое время нужно отправляться обратно в Париж. Брат будет волноваться.

– Я готов сопроводить вас, едва вы сможете пуститься в путь, сударыня, – поклонился Дориан.


За последующий час со стола пропали остатки еды и опустели еще две бутылки.

– Дай бог, чтобы сегодняшнее приключение никак не сказалось на вашем здоровье! – озабоченно произнес Дориан, глядя, как горят щеки Лоретты.

– Думаю, что все обойдется. – Девушка встала с места, приблизилась к клавесину и откинула крышку. Ей нужно было куда-то упрятать волнение, которое она чувствовала. Приключение оказалось… больше, чем приключением. Лоретту совсем не заботило, что Арсен скажет по этому поводу. Она даже не считала, что следует ему докладывать о происшествии. Это ее, только ее. С ней никогда еще такого не приключалось, и пусть она была на волосок от гибели, все равно день получился превосходный – ведь виконт находился рядом.

Они остались в комнате одни. Отец Анри, этот волшебный человек с замашками юного задиры, покинул их некоторое время назад и возвращаться не спешил. Лоретта нажала несколько клавиш и довольно кивнула, найдя доказательство своим умозаключениям. Отец Анри явно не провел всю жизнь в келье. Она помнила, как он говорил с Бланш. Впрочем, мысли о священнике быстро испарились, уступив место размышлениям о виконте де Бланко, молча сидевшем в кресле. Однако его молчание Лоретту не тяготило: оно было само по себе особым разговором.