— Я знала, что это его карета стоит снаружи, — усмехнулась она.

— Полагаю, мы должны пойти посмотреть, — вздохнула Лили.

Они нашли источник шума в гостиной. Персиваль вызывающе стоял посредине комнаты, тогда как тот на кого была направлена словесная атака денди, сидел в одном из кресел перед камином, читая и игнорируя своего гостя.

— Не сидите здесь просто так, Эббонли. Я не позволю отделаться от меня, — волновался Персиваль. — Я узнаю, где вы её держите, или вы ответите перед законом.

Маркиз поднял голову.

— Прошу прощения?

Персиваль скрестил руки на груди.

— Где мисс Стенфред? — потребовал он.

Маркиз заметил Анжелику, стоящую в дверном проеме. Прикрыв сверкнувшие глаза, он поднялся.

— Хорошо, Элкотт, бесполезно пытаться отделаться от этого, — драматически произнес он, зашагав к камину. — Она заперта в башне. Они все там.

Персиваль заморгал, а затем отчаянно покраснел.

— Не пытайтесь сделать из меня дурака, Эббонли, — пробормотал он.

— Все в полном порядке. Это происходит без всяких усилий с моей стороны, — ответил Джеймс.

Энджел наслаждалась этой игрой, но у Лили никогда не было большой терпимости к тому, что кого-то дразнят, и она высвободила свою руку из-под руки Энджел и вошла в комнату. Анжелика последовала за ней.

— Ах, — проговорил маркиз, делая шаг вперёд, — вижу, вы снова сбежали.

— Вам нужно помнить о том, что не следует оставлять ключ в замке, — сделала ему выговор Энджел, и тот улыбнулся.

— Энджел, — упрекнула её Лили, и укоризненно посмотрела на маркиза.

Персиваль схватил Лили за руку.

— О, моя дорогая Лили, с вами всё в порядке? Я так беспокоился.

Энджел начала произносить язвительный ответ, но, тут Саймон и леди Элизабет вошли в комнату, и она передумала. Джеймс снова уселся, но его смеющиеся глаза устремились на Лили, когда та отняла руку у Персиваля. В первый раз Энджел захотелось, чтобы у её подруги не было внешности, напоминающей прекрасную фарфоровую куколку.

— Ради Бога, Элкотт, что ты думал, могло с ней случиться? — прорычал Саймон, вставая между Лили и Персивалем.

— Всё, что угодно, ведь она находится в самом логове Дьявола? — напыщенно произнес Персиваль. — Я приехал сюда, чтобы убедиться, что глупость её родителей, решивших отправиться сюда, не вовлекла её в скандал.

— Ах, — прошептал Джеймс, которому стало не так весело после упоминания его прозвища. — Вы приехали, чтобы придать атмосферу пристойности моему сомнительному жилищу.

— Да, — смело ответил Персиваль.

— Что ж, в этом не было необходимости, — резко произнес Саймон. — Мисс Стенфред в полной безопасности.

Энджел обернулась, чтобы посмотреть на Саймона. Несмотря на громкие слова, Персиваль был довольно безвредным, и свирепость Саймона казалась неуместной. Особенно когда это касалось защиты кого-то другого. В последние два дня ей пришлось трудно, после того как девушка осознала, что её чувства к жениху были не столь сильными, как она предполагала. То, что Саймон ринулся на защиту Лили, едва ли всё упрощало. Иногда он был просто слишком галантен.

— Саймон, если не возражаешь, ты не мог бы показать нашему… гостю его комнату? — предложил Джеймс. Его проницательные глаза наблюдали за тем, как Саймон пожал плечами, бросил взгляд на Лили, а затем повел денди к двери. Быстрый взгляд, который Джеймс устремил на Энджел, был полон тайн и едва скрываемой страсти, и она, покраснев, отвернулась к окну, пока кто-нибудь этого не заметил.

Там стояла виконтесса, переводя взгляд с одного на другого, с озабоченным выражением на лице. Энджел быстро повернулась обратно, в то время как Лили улыбнулась и подошла ближе к Джеймсу.

— Мне так жаль, что он приехал, — произнесла она, протянув ему руку и заставив Энджел захотеть совершить что-то, неподобающее леди.

— Это не ваша вина, мисс Стенфред, — ответил Джеймс, улыбаясь ей в ответ. — Не расстраивайтесь. Чем больше гостей, тем веселее, я полагаю.

Лили вздохнула и улыбнулась.

— Мне лучше пойти сказать маме с папой о том кто приехал, чтобы они приготовились к нападению, — сказала она и, сделав реверанс, вышла из комнаты.

— Персиваль Элкотт? — приподняла бровь леди Элизабет.

Джеймс кивнул.

— И его брат Артур, который в настоящее время прогуливается по саду, и, возможно, от него вянут мои цветы.

— Сэр? — От двери послышался голос дворецкого.

— Что такое, Симмс? — спросил маркиз.

— Мистер Элджерс в вашем кабинете, милорд. Он принес почту. — Дворецкий протянул серебряный поднос, на котором лежало несколько писем.

— Великолепно. Давайте посмотрим. Это для тебя, бабушка, — произнес Джеймс, передавая письмо виконтессе. Внезапно он застыл, его лицо побледнело. Он встал, уронив все остальные письма на освободившееся кресло, и уставился на послание в своей руке.

Его бабушка выпрямилась.

— Что такое? — Когда маркиз не ответил, она сделала шаг ближе. — Джеймс, с тобой все в порядке?

Джеймс вздрогнул и перевел взгляд на Энджел.

— Вполне.

— От кого оно? — спросила Элизабет.

Маркиз снова опустил взгляд на письмо.

— От Дезире.

— Джейми… — начала вдовствующая виконтесса, осторожно вглядываясь в лицо внука. Энджел не могла определить выражение на лице маркиза, но была рада знать, что не она служила его причиной.

— Извините меня. — Он вышел из комнаты, сжимая письмо в руке.

Элизабет подошла к окну.

— Пять лет, — пробормотала она.

— Прошу прощения? — рискнула произнести Энджел.

Виконтесса обернулась.

— Я сказала, что уже прошло пять лет, а эта ведьма всё ещё не выпускает его из своих когтей. — Она вскрыла своё письмо, затем отложила его в сторону. — Знаешь, он и Джеффри Пратт были друзьями. Они вместе отправились учиться в школу. — Она вздохнула. — И тогда, на каникулах в Лондоне, они посетили один и тот же бал и встретили одну и ту же девушку, дебютировавшую в свете.

— Дезире, — предположила Энджел, размышляя, почему в последние несколько недель она так сильно невзлюбила Дезире Кенсингтон.

— Да. До окончания учёбы они сражались за неё. Однажды их почти отчислили из-за этого. — Элизабет покачала головой. — Джеймс всегда был таким пылким. Очень похожим на свою мать.

— Что произошло?

— С самого начала Дезире играла, настраивая их одного против другого. Наполовину свела их с ума, и они закончили тем, что возненавидели друг друга. После того, как Джеймс окончил университет, он сделал ей предложение. Из того, что я смогла выведать у него, Дезире ответила ему, что Джеффри уже просил её руки, и что она не может выбрать из них двоих. Она заметила, что поскольку Джеффри уже унаследовал титул виконта, то, конечно же, именно его одобряли ее родственники. — Виконтесса покачала головой, её светло-зеленые глаза были полны сожаления. — Думаю, что все знают, что случилось на следующее утро.

Энджел посмотрела на нее.

— Но Дезире?

— Отец Джеймса порекомендовал ему покинуть страну. Он отправился во Францию и оставался там почти год. Через четыре недели после его отъезда Дезире вышла замуж за лорда Кенсингтона. Когда Джеймс услышал об этом… — Элизабет замолчала и откашлялась. — Когда он вернулся домой, то был настолько не похож на себя, что я едва узнала его. Его репутация делалась все хуже и хуже, и, поверь мне, он по-прежнему заслуживает её.

— Мне он не показался таким ужасным, — тихим голосом заметила Энджел. А его прикосновения, его поцелуи были всем, чем угодно, кроме ужасного.

Элизабет посмотрела на нее.

— Знаешь, — медленно проговорила она, — с тех пор, как он вернулся из Бельгии, Джеймс кажется более похожим на того человека, каким он когда-то был. Каким он был до Дезире, я имею в виду. Более счастливым и не таким озлобленным.

— Почему, как вы думаете, он изменился?

Леди Элизабет быстро улыбнулась и направилась к двери.

— О, у меня есть кое-какие подозрения.


Джеймс долго шагал по библиотеке до того, как распечатать письмо. Короткая записка, написанная совершенным почерком Дезире, гласила: так как она осознала, что пришло время объяснить причины, по которым она вышла замуж за Кенсингтона, то она уверена в том, что он все поймет. Послание заканчивалось просьбой о встрече и подписью «Люблю, Дезире».

Он некоторое время смотрел на подпись, а затем бросил письмо в огонь. Кто-то вроде Саймона или бабушки может попытаться выяснить, что задумала Дезире, потому что маркиз так и не сумел убедить их, что его отношения с ней это не их треклятое дело. Он не хотел снова видеть её. К тому же существовало слишком много других проблем, которые он пытался разрешить.

Джеймс обнаружил, что некоторые из этих проблем возникли за обедом этим вечером, и значительно улучшили его настроение. Персиваль, очевидно, не знал, что в Эббонли присутствуют дети, и он испытывал очевидные трудности с тем, чтобы совместить это со своими взглядами в отношении Дьявола. Когда все они перешли в гостиную, Элкотт предложил, чтобы детей отправили в постель.

После этих слов, Генри встал, вытянувшись во весь рост.

— Я не стану слушать, как какой-то хлыщ указывает мне, что делать в доме лорда Джеймса, — заявил он.

— Генри! — упрекнула его леди Найстон, а его отец бросил на мальчика суровый взгляд.

— Вы просили меня никогда не лгать, — запротестовал Генри, обращаясь к родителям. — Он — хлыщ.

Персиваль пронзил Джеймса негодующим взглядом.

— Это все ваших рук дело. Вы развратили этих младенцев.

— Мы не младенцы! — закричал Генри.

— Они не младенцы, — эхом негромко отозвался Джеймс.

Анжелика была занята тем, что деловито вышивала еще один носовой платок. Она подняла взгляд на Джеймса, её глаза сверкали.

— Я тоже думаю, что он хлыщ, — вмешалась Хелен, приходя на помощь брату. — И лорд Джеймс непременно подтвердит то, что сказал Генри.

В этот раз сдавленный звук со стороны Энджел был подозрительно похож на смех. Джеймс наклонился вперед.

— С вами всё в порядке, леди Анжелика? — заботливо спросил он.

— Да, всё хорошо, — сумела выговорить она и закрыла лицо обеими руками.

Наконец, родители Грэмы и Стенфреды сумели восстановить порядок и отослали детей наверх. Джеймс перевёл взгляд с Анжелики на Саймона, который был явно недоволен её поведением, и улыбнулся про себя. Его кузену пришло время начать осознавать, что его ожидает.

Когда намного позже он направлялся в постель, его подстерегла бабушка.

— Что на тебя нашло, Джейми? — поинтересовалась она, когда он добрался до вершины лестницы.

— Что ты имеешь в виду, бабушка?

— Это начинает выглядеть, как будто здесь обычный прием, — заявила она, взяв внука под руку. — Я продолжаю гадать, кто прибудет следующим.

Он усмехнулся.

— Не стоит ли нам заключить пари?

— Не меняй тему разговора, ты, шалопай. Что происходит?

Джеймс посмотрел на нее сверху вниз и пожал плечами.

— Я нахожу всё это довольно домашним, хотя и немного сумасшедшим.

— Джейми, — предостерегла она.

Маркиз улыбнулся.

— Я не знаю, что ты хочешь сказать мне, — ответил он. — Даже у меня должно быть несколько редких моментов в жизни, когда я веду себя прилично.

— Но Элкотты? Ты бы никогда не потерпел их здесь ни на мгновение до того… — Бабушка замолчала. — До того, как ты вернулся домой, — закончила она.

— Возможно, я научился терпению, — тихо проговорил Джеймс.

— Возможно, — ответила она так же тихо, и протянула руку, чтобы коснуться его щеки. — И, возможно, ты знаешь, что их присутствие забавляет Анжелику. — Она вошла в свою комнату и закрыла дверь за собой.

Некоторое время он стоял, глядя ей вслед. Бабушка Элизабет была права. Если бы маркиз был один, когда приехали Элкотты, то он бы в одну минуту вышвырнул их вместе с багажом на холодный йоркширский воздух. Они были здесь не потому, что раздражали Анжелику. Элкотты остались, потому что они заставляли её смеяться.


— Слава Богу, что ты здесь, — задыхаясь, выговорил Саймон, распахивая дверь библиотеки.

— Что случилось? — спросил Джеймс, надеясь, что никто не упал, или никого не сбросили в озеро.

— Это Персиваль и Генри. Элкотт поймал мальчика, когда тот ехал на Индиа, и принялся читать ему лекцию по поводу верховой лошади, на которой прилично ездить ребенку. Очевидно, Генри послал его к дьяволу, а затем стянул с Персиваля шляпу и заставил Индиа проехать по ней.

Джеймс улыбнулся.

— И что я должен сделать?

— Персиваль угрожает отхлестать мальчика, если он не извинится, и теперь Хелен бегает за Элкоттом с этой своей несчастной куклой. Их родители уехали, так что я привёл Энджел, но она только стоит и смеется, а сейчас заставила этого проклятого слюнявого Брутуса лаять на всех подряд. — Молодой человек упал в кресло.