Джоанна Линдсей - Дьявол, который ее укротил

– В таком случае почему ты усомнилась в ее искренности?

– Потому что она сказала, что завидовала мне.

– И?..

– Разве этого недостаточно? Как это она может завидовать мне?!

– Но это вполне естественно, Брина, – рассмеялся Дункан. – Неужели ты не понимаешь, как прекрасна? Кроме того, для зависти и ревности не существует ни причин, ни доводов рассудка. Даже несравненная красота не означает, что у нее нет никаких сомнений и неуверенности в себе.

– Неужели ты на ее стороне? – ахнула Сабрина.

– Нет. Просто гадаю, неужели Рейф сказал правду и она действительно изменилась?

– Значит, он считает, что выиграл пари?

– Да, и я специально приехал сюда, чтобы удостовериться, так ли это. Где она?

Сабрина на секунду задумалась.

– Она действительно высказалась слишком горячо. Я подумала, что это притворство. Она прекрасная актриса! Но полагаю, в любом случае она покинула зал, чтобы прийти в себя.

Рейфела и Дункана задержал в холле старый приятель отца Рейфела. Дункан ухитрился улизнуть чуть раньше, чтобы поскорее присоединиться к невесте, но Рейфел не мог быстро распрощаться с собеседником, не показавшись при этом неучтивым. Поэтому разговор продолжался не менее десяти минут. Оказавшись наконец в бальном зале, он первым делом отправился на поиски друзей. И даже не сразу понял, что заодно ищет некую блондинку.

Но в зале воцарилось молчание. Рейф совершенно забыл, какой эффект может произвести его появление, поскольку он вот уже несколько лет как не присутствовал на лондонских балах. Его немедленно осадили знакомые, еще не встречавшиеся с ним со дня возвращения в Англию. Всем хотелось поприветствовать его. Особенно амбициозным мамашам.

Увидев, как две почтенные дамы решительно прокладывают дорогу сквозь толпу, волоча за собой незамужних дочерей, Рейф внезапно пожалел о приезде. Хорошо бы немедленно отступить и как можно скорее вернуться домой! Но усилием воли он заставил себя остаться.

Рейф держался с дамами весьма холодно и решительно отказался танцевать, когда они попытались обременить его и этой обязанностью. Его так и подмывало сказать какую-нибудь грубость. К счастью, на помощь пришла сестра, утащив его и даже не извинившись перед дамами. Только Аманде могли сойти с рук подобные поступки: уж очень ловко она временами притворялась легкомысленной и чересчур жизнерадостной.

Она бесцеремонно увела брата к столу с прохладительным, где стояли ряды бокалов, наполненные всеми видами напитков, от шампанского до слабого чая. Лакеи то и дело наполняли бокал за бокалом. Рейф предпочел шампанское. Правила этикета запрещали незамужним дамам пить спиртное, поэтому Аманда взяла лимонад.

– Мог бы и сказать мне, что приедешь, – пожаловалась она, поднося к губам бокал. – Тогда не пришлось бы просить тетю Джулию провожать меня сюда. Еле уговорила! Она не хотела ехать. Да, пока не забыла, сегодня мы с Офелией поговорили. Ты, конечно, не поверишь, но она была так любезна со мной. Я едва не растаяла… о, не важно, совсем забыла, что не разговариваю с тобой.

Рейф весело хмыкнул вслед удалявшейся сестре. Жаль парня, которого она полюбит! У бедняги не будет ни минуты покоя.

Он наконец увидел Дункана и Сабрину, кружившихся в центре зала. И внезапно заметил Офелию, старавшуюся проскользнуть в комнату незамеченной. Она словно магнитом притягивала его взор. А ее красота лишала разума.

Зеленовато-голубое бальное платье, отделанное серебряным шнуром, больше подошло бы Снежной королеве. Но сейчас в ней не было ничего ледяного. И надменность осанки тоже куда-то исчезла. Мало того, она казалась неуверенной в себе.

При этой мысли Рейф похолодел. Что он наделал? Если сумел так быстро превратить ее в застенчивую мышку, ему лучше сразу застрелиться!

Он немедленно направился к ней. Нужно поспешить! К ней направляются не менее дюжины поклонников! Будь он проклят, если не ощутил, что участвует в чем-то вроде скачек!

Рейф опередил соперников буквально на миг. И как раз в тот момент, когда остальные уже были готовы окружить Офелию, просто взял ее за руку и повел танцевать.

Правда, только на полпути догадался спросить:

– Танец, дорогая?

– С удовольствием, – ответила она. – Хотя нас, вполне возможно, остановят, потому что я уже обещала этот танец другому.

– Ничего, я рискну! – бросил он, увлекая ее в круг танцующих.

Стоило обнять ее за талию, как его обуяло странное чувство собственника. Совершенный абсурд! Пусть он помог изменить ее характер, укротить фурию. Но она не его создание. Он просто помог Офелии проявить свои лучшие, до сих пор дремавшие качества.

Но желание владеть принимало различные формы, а он даже не хотел думать о самой обычной, не имевшей места в его жизни. Однако Рейф не мог отрицать, что ему недоставало уютной атмосферы Олдерс-Нест и общества Офелии. В подобном окружении или на любом публичном собрании он не имел права провести наедине с ней более нескольких минут. Всего один танец, не больше. Иначе злые языки начнут свою неутомимую работу. Но, несмотря ни на что, ему хотелось быть с ней рядом, слышать ее смех, наслаждаться остроумными ответами, любоваться прелестным личиком.

Рейфел слишком рано отпустил Офелию, но что еще оставалось делать? И вот сейчас он мог думать только о том, как бы затащить ее в постель. И это вместо того, чтобы добиваться ранее поставленной цели. Слава Богу, ему удалось ее преобразить. Однако теперь, когда Рейф больше не имел права занимать все ее время, он внушил себе, что должен приглядывать за ней. А еще он хотел убедиться, что не превратил ее в застенчивое, пугливое создание.

Впрочем, сейчас, когда они были вместе, он не замечал ничего подобного. Может, потому что в его присутствии она расслабилась, особенно после того, что между ними было? И наверное, считает его своим другом? Но все же ему нужно увидеть, как она ведет себя с окружающими. А этот присмиревший, пристыженный вид, с которым она появилась в комнате, тревожил его.

– Как трудно касаться вас и не испробовать вкус ваших губ.

Господи, неужели он произнес это вслух?! Должно быть, так и есть! Недаром Офелия залилась краской!

– Нет, не краснейте, – поспешно добавил Рейфел, – иначе ваша красота становится совершенно ослепительной.

Щеки Офелии побагровели.

– Гораздо лучше, – ухмыльнулся он. – Неровные пятна румянца действительно вам идут. Я часто об этом думал.

– Вы, кажется, задались целью дразнить меня! – рассмеялась она.

– Совершенно верно! Я посвятил всю свою жизнь одной задаче: дразнить вас! И можно сказать, добился в этом огромных успехов, не находите?

– О, перестаньте!

– Теперь вам легче?

Офелия с любопытством взглянула на него.

– Я не сознавала, что плохо себя чувствую.

Рейф пожал плечами:

– Вы казались немного не в себе, когда вошли сюда.

– Ах, это! Я поговорила с Сабриной и немного расстроилась.

– Вы поссорились?

– Вовсе нет. Если хотите знать, я извинилась перед ней.

– Не ради меня, надеюсь?

– Нет, я просто считала себя обязанной. Мне действительно стало так спокойно, словно с плеч свалилась тяжесть. И возможно, было бы совсем хорошо, если бы она простила меня.

Рейф озабоченно нахмурился.

– А она не простила? На Сабрину не похоже.

– Нет, вы не так поняли. Может, и простила, но я не стала это выяснять, сразу же ушла. Боюсь, мне было немного… стыдно.

– Стыдно? – понимающе кивнул он. – Можете сразу признать, что плакали.

– Не стоит делать пред…

– Не стоит снова лгать, – перебил он, укоризненно качая головой.

– О, замолчите! Пожелай я поименовать свои рыдания как-то иначе, так и будет… или вы хотите, чтобы я снова покраснела?

– Ради Бога. Называйте, как вам угодно, – поперхнулся смехом Рейф.

Она снова оказалась в его объятиях, но теперь на них были устремлены десятки взглядов. Офелии было трудно разобраться в собственных эмоциях и своем поведении в присутствии Рейфа. Его близость странно на нее действовала. Но ей приходилось сдерживать улыбку: слишком многие пристально наблюдали за ними. Приходилось отводить глаза… по крайней мере она пыталась, потому что было слишком легко утонуть в этих голубых озерах и забыть, где они находятся.

Он был слишком красив, особенно в вечернем костюме. Вероятно, каждая женщина в этом зале жаждала оказаться на ее месте, и не зря! Рейф в черном фраке и белоснежном галстуке выглядел поистине неотразимым.

И он такое говорит! Господи, поверить невозможно, что он упомянул, будто желает испробовать ее губы на вкус! У нее ноги подкосились! После всего, что было между ними, пустить в ход свое чувственное обаяние, изъясняться такими откровенно эротичными намеками, теперь, когда больше ничего нельзя поделать… Хотелось бы думать, что он просто не смог сдержаться, но скорее всего он считал такие выходки вполне безопасными, особенно теперь, когда ей не дано ответить должным образом. Впрочем, у него тоже связаны руки!

Танец закончился скорее, чем хотелось бы Офелии, но это, пожалуй, к лучшему. Невозможно находиться так близко от Рейфа и не прижаться к его груди!

– Я знала, что вы здесь будете, – застенчиво пролепетала она, когда он уводил ее из круга танцующих.

– Застали врасплох моего человека? Надеюсь, шпион еще жив?

– Вашего человека?

Рейф закатил глаза:

– Не важно. Откуда вы узнали?

– О, всего лишь предчувствие. Возможно, вызванное тем, что вы не раз твердили, как хотите помочь мне найти мужа, – пояснила Офелия, втайне надеясь, что Рейф опровергнет ее предположение.

Но он спокойно ответил:

– И теперь вы собираетесь серьезно обдумать такую возможность? Не спешить со свадьбой только ради того, чтобы поскорее освободиться от власти отца? Кстати, как прошла встреча с ним, кроме того, что вы в очередной раз обозлились?

– Прошла в точности как я ожидала. Но если вспомнить прошлые скандалы, должна заметить, что вела себя намного спокойнее. Так что, можно сказать, все было лучше некуда.

А потом поцелуи Рейфа полностью растопили ее гнев, но об этом она не упомянула. Только слегка порозовели щеки при воспоминании о той сцене.

– Не думаю, – продолжала она, – что мне удастся без спешки выбрать себе мужа. Отец полон решимости поскорее сбыть меня с рук и сделает для этого все возможное.

– Я, пожалуй, потолкую с ним.

– Не стоит. Если он вообразит, что я вам небезразлична, тогда его не удержать!

– Ад и проклятие, зачем же ему спешить?

– Неужели еще не поняли? Он мечтал выдать меня замуж едва ли не с пеленок, чтобы самому возвыситься в обществе. Он вообразил, что все устроилось, когда пытался выдать меня замуж за Дункана. И теперь, когда свадьба не состоялась, очень несчастлив. Мало того, злится на меня за то, что я вновь хожу в невестах. Поэтому не удивляйтесь, если теперь он выбрал мишенью вас.

– Простите, но он не в моем вкусе, – заметил Рейф так серьезно, что Офелия разразилась смехом.

Но все же сочла нужным предостеречь его:

– Можете шутить, сколько хотите, но он тверд как скала. И поверьте, он человек целеустремленный. И уже считает вас своим зятем.

Рейф поморщился:

– Боюсь, я сам дал ему повод в своем первом письме. Намек – лучшее орудие для возникновения разного рода предположений.

Рейф продолжал пробираться через толпу к тому месту, где стояла Мэри, с которой, очевидно, хотел оставить Офелию. К сожалению, Мэри по-прежнему болтала с Сабриной и ее тетей Хилари. Дункан тоже был там и стоял позади невесты, учтиво прислушиваясь к беседе.

Кто бы мог подумать, что эти двое так привяжутся друг к другу! Они такие разные: красивый, мужественный шотландец и милая деревенская птичка, которую никак не назовешь красоткой! Но возможно, именно дар Сабрины найти юмор в любой ситуации и поделиться с окружающими завоевал сердце Дункана. Сначала они стали друзьями, потом из дружбы родилась любовь. Жаль только, что Офелия не увидела этого раньше и позволила своему непомерному самолюбию убедить себя, что Дункан всего лишь пытается заставить ее ревновать.

Наверное, стоило бы извиниться и перед ним за то, что подвергла его настоящей пытке, когда бедняга пребывал в полной уверенности, что отныне связан с ней на всю оставшуюся жизнь. Но все могло быть иначе, откройся ее глаза раньше, до того как они вообще повстречались. Возможно, в этом случае они могли бы полюбить друг друга… какая поразительная мысль! И все же такое могло бы произойти, не будь она столь эгоистична и полна решимости избавиться от этой помолвки. И не будь он так обескуражен ее оскорблениями и спесивыми манерами. Значит, извиниться перед Дунканом за то, что восстановила его против себя, – все равно что сказать, как она жалеет, что он нашел истинную любовь в Сабрине, а не в ней.