Джоанна Линдсей - Дьявол, который ее укротил

– Видишь ли, бабушка снова вышла на лестницу – узнать, что меня задержало. Я пообещала ей немедленно вернуться. Пришлось на несколько минут скрыться из виду. Хочешь сказать, я пропустила нечто действительно важное?

– Мое пари с Дунканом всего лишь дало толчок к действиям. Поверь, мои намерения были сами благородными. Я сделал это по многим причинам, среди которых было и счастье Офелии. Ты сама знаешь, какой она была прежде. И видишь, какой стала сейчас. Разница огромная. Не так ли?

– Верно. Поразительно, что она согласилась принять твою помощь… но ведь на самом деле все было иначе? Ты только сказал отцу, что получил разрешение ее родителей. О Господи, Рейф, ты сбежал с ней? Я права?

– Какие ужасные мысли, – покачал головой брат. – Но она рвала и метала всего лишь первые несколько дней. И быстро убедилась в моей искренности. Знаешь, мне довелось увидеть ту сторону ее личности, о которой имеют представление очень немногие люди. Если имеют вообще. Когда она забывает о горечи и обидах, передо мной возникает остроумная, обаятельная и неотразимая женщина. И она сама хотела измениться. И стала совершенно иным человеком.

– Она объяснила, почему распространяла все эти слухи?

– Мы обсуждали все, Мэнди.

– Значит, ты успел хорошо ее узнать? – задумчиво спросила сестра. – Уверен, что не хочешь жениться на ней?

Ад и проклятие, нет, он ни в чем не уверен!

– У тебя мало бальных туалетов? – встревожилась Мэри, когда Офелия спустилась в холл, чтобы присоединиться к матери.

– Вовсе нет, хотя до конца сезона мне может понадобиться одно-два новых. А почему ты спрашиваешь?

– Ты надела вечернее платье, – пояснила Мэри. – Очень мило. Этот оттенок голубого, безусловно, тебе идет. Но сегодня мы едем на бал. Не хочу, чтобы ты чувствовала себя не в своей тарелке.

– О, мне не впервой одеваться чересчур скромно или наоборот, слишком роскошно, – усмехнулась Офелия. – Но на бал мы едем только завтра вечером. Сегодня у леди Кейд музыкальный вечер и ужин.

– О Господи, это я не так оделась! – ахнула Мэри и сбросила плащ, под которым оказалось бальное платье. – Боюсь, мы приняли слишком много приглашений одновременно. Придется составить список, чтобы не запутаться. Дай мне несколько минут переодеться. Клянусь, что не задержу тебя.

Мэри бросилась наверх. Офелия улыбнулась и покачала головой. Матушка просто не привыкла выезжать или принимать приглашения во время сезона. Вот отсылать приглашения – дело иное! Тут ей нет равных.

Офелия перешла в гостиную, решив подождать Мэри там, но тут же пожалела о своей опрометчивости. В кресле сидел отец с книгой в руках. Завидев дочь, он злорадно ухмыльнулся.

– Будь я на месте твоей матери, тебе не пришлось бы ждать, – объявил он, очевидно, расслышав слова Мэри. – И что за абсурдную причину ты выдумала, чтобы отказаться от моего общества?

– Ничего подобного! Как можно ожидать, что я найду себе мужа, пребывая в таком настроении?! Да я просто распугаю всех поклонников!

Отец скрипнул зубами. Где же его привычная ухмылка?

– Нам с тобой вовсе незачем ссориться.

– Да? Но тебе вовсе незачем постоянно вмешиваться в мою жизнь.

– Довольно! – пробурчал Шерман. – Не стоит все начинать сначала. Кстати, платье действительно тебе идет. Тебе следовало бы надевать его чаще.

Комплимент? От него?

Офелии захотелось ущипнуть себя, дабы убедиться, что она бодрствует. Может, объяснить, что она достаточно часто носит голубовато-зеленый и другие оттенки этого цвета, но отец был слишком поглощен своими мыслями. Поэтому Офелия хмуро осведомилась:

– Я что-то упустила? Только сегодня утром ты бранил меня, потому что я не смогла сказать, когда Рейфел вернется в город.

– Да-да, а ты в ответ вопила, что тебе все равно, даже если он вообще не вернется, – пожаловался Шерман. – Некрасиво говорить в таком тоне о будущем муже! Он единственный, на ком тебе следовало бы сосредоточиться, и поскольку половина Лондона уже убеждена, что ты помолвлена с ним, следует всего лишь…

– Эти глупые слухи ни на чем не основаны.

– Только позавчера люди видели, как ты его целовала! Не могу сказать, как я доволен, что ты хотя бы раз в жизни последовала моим наставлениям!

– Меня целовали не один раз, и что такого? Означает ли это, что у меня не менее дюжины женихов?

– Украденные поцелуи, которых никто не заметил, не играют никакой роли. В отличие от тех, у которых нашлись свидетели.

Офелия набрала в грудь воздуха, пытаясь успокоиться. Она совершенно не предвидела появления этих чертовых слухов и была уверена, что найдет способ с ними покончить. У нее просто не было времени все хорошенько обдумать. Однако она не собиралась начинать с отцом очередной спор.

Хотя они по-прежнему пререкались, последние несколько дней он больше не старался тиранить дочь, очевидно, потому, что очень радовался слухам о ней и Рейфе. Отец считал, что их свадьба – дело решенное, и ему не нравилось, что Офелия вовсе не согласна с ним.

– Это твоя новая стратегия? – спросила она уже спокойнее. – Так рассердить меня, чтобы я не захотела покидать дом?

Шерман вздохнул и откинул голову на спинку дивана.

– Нет. Я просто не понимаю, почему мы с тобой больше не можем нормально беседовать.

Больше? Можно подумать, они когда-то были способны на мирные переговоры!

Но тут вернулась Мэри, избавив ее от необходимости ответа. Да и что тут отвечать? Любое ее слово только снова взбесит отца.

– Ну вот! – объявила Мэри, встав в дверях. – Говорила же я, что не задержусь!

Офелия поспешно подошла к матери и поправила завернувшийся край выреза.

– Прекрасно выглядишь, мама. Но поедем скорее. Не хочу опоздать к ужину. Мы ведь еще не ели!

– Не хочешь что-нибудь съесть перед отъездом? – мгновенно всполошилась мать. – Сама знаешь, дам с хорошим аппетитом считают обжорами. Сейчас выглядит немодным жевать за столом.

Более чем немодным! Некоторые хозяйки пользовались этим, выставляя на стол весьма скудный набор блюд, так что гости оставались голодными. Но если они немедленно не покинут дом, Офелия передумает и никуда не поедет. Ей вообще не хотелось никого видеть, и каждое неосторожное слово по-прежнему вызывало поток слез. Но она держалась и не плакала со вчерашнего вечера. Слишком разозлилась, услышав о ходивших по городу слухах. И ей еще нужно найти мужа. Остается надеяться, что Рейфел Лок, черт бы его побрал, будет держаться подальше от Лондона, пока она не обручится по-настоящему!

– Ни слова, слышите? Ни единого слова! – прошипела Офелия своему соседу по столу.

Рейф явился в дом Кейдов, как раз когда гости садились за ужин. Он и Офелия должны были сидеть на противоположных концах стола, поскольку единственный свободный стул находился довольно далеко от Офелии. Но хозяйка в последнюю минуту произвела какие-то изменения, чтобы устроить их рядом. Опять эти чертовы сплетни!

Собственно говоря, никто не просил Офелию их подтвердить. Что ни говори, а это будет уже третья ее помолвка за сезон. Настоящий рекорд! Поэтому кого-то должно было одолеть любопытство!

Но очевидно, все уже сделали выводы, пришли к единому мнению, так что никто не чувствовал необходимости удостовериться, действительно ли она выходит замуж за виконта.

Стол был длинным. Очень длинным. Настолько, чтобы разместить двадцать четыре человека, приглашенных на это небольшое собрание. Поэтому Офелия не удивилась, что леди Кейд, внеся ее в список гостей, сочла необходимым пригласить и Рейфела. Опять эти сплетни! Хорошо еще, что по другую сторону от Офелии сидела Мэри. Поспешно повернувшись к матери, она попросила:

– Не оставляй меня, мама. Скажи что-нибудь. Сделай вид, что мы заняты беседой.

– Разумеется, дорогая. Но разговаривать с ним на людях вполне допустимо. Он уже практически член семьи.

Офелия не поверила собственным ушам. Значит, мать тоже?! Но это, вне всякого сомнения, дело рук отца. Очевидно, именно он убедил жену, что все решено и что Офелия выходит за виконта.

Рейф положил руку на спинку ее стула и наклонился ближе, чтобы окружающим казалось, будто они беседуют втроем.

– На шепот это мало похоже, Фелия, – шутливо заметил он.

Девушка повернулась к нему, изобразила улыбку, чтобы окружающие ничего не заметили, и процедила:

– По-моему, я просила не обращаться ко мне.

– Не знаю, почему вы так рассержены… то есть знаю, конечно, но если хорошенько подумаете, поймете, что мои усилия помочь вам были искренними. А дурацкое пари только послужило мотивом. И все старания игнорировать меня не вызволят нас из этого переплета.

– Я все же предпочитаю игнорировать вас, а если вы против, поверьте, сцена, которую я устрою, покроет вас позором, о котором будут помнить даже ваши потомки.

– Благодарю, пожалуй, обойдусь без скандала, – пробормотал Рейф и, повернувшись к своему соседу, что-то сказал.

Офелия с открытым ртом уставилась на его затылок. Как?! Он сдается при первой же угрозе скандала? Ничего не собирается сказать в свое оправдание или убедить ее, что он и Дункан не развлекались на ее счет? Он перевернул жизнь Офелии из-за глупого пари и даже не подумал утешить ее!

Прежний панцирь снова лег на ее плечи невидимой тяжестью. Он верно служил ей много лет. Однако дал вырваться наружу горечи и гневу. Впрочем, ничто не смогло бы сдержать ее в этот момент.

Она почти решила принять первое же предложение, которое сделает очередной влюбленный поклонник. Но потом поняла, что предложений больше не будет, пока все в городе считают, что она помолвлена с дьяволом, сидевшим рядом с ней. Как же ее выводит из себя подобное положение! Она даже не может утереть Рейфу нос, показав, что предпочитает ему любого мужчину. Что же, в таком случае… она выйдет за него и сотнями разных способов заставит пожалеть, что он так бесцеремонно вмешался в ее жизнь!

Подобные мысли приходили ей в голову не впервые с той минуты, как она услышала о его пари с Дунканом. И оставались с ней, несмотря на слезы отчаяния. Она мечтала о мести. Хотела, чтобы он посчитал себя полным неудачником, уверился, что вовсе не выиграл пари и что ее преображение было уловкой, с помощью которой она сумела вернуться в Лондон.

Но мысли – это еще не действия! Она больше не сможет сделать ничего подобного. Прежняя Офелия могла бы, но теперешняя… Господи, почему он даже не пытается смягчить боль и гнев, причиной которых стал?!

Мэри осторожно коснулась ее руки:

– Ты не притронулась к еде. Могу поклясться, ты жаловалась, что боишься пропустить ужин. С тобой все в порядке?

– Разумеется. – Офелия подняла вилку. – Я всего лишь немного отвлеклась.

– Замышляя расправу со мной? – неожиданно спросил Рейф, доказав этим, что по-прежнему прислушивается к каждому ее слову.

Она полоснула его яростным взглядом.

– Как вы догадались? Бестолковые мужчины обычно не столь проницательны.

– Собираетесь перейти к оскорблениям?

– Кто? Я?! Надеюсь, вы не вообразили, что выиграли это дурацкое пари?

А ведь она уже решила, что все мечты о мести окажутся лишь мечтами!

Потрясенная собственными словами, Офелия, однако, втайне обрадовалась, увидев, что попала в цель. Рейф оцепенел. На щеке дернулась жилка. А выражение глаз больше нельзя было назвать сердечным.

– Выходит, вы распустили эти слухи о нас? – зловеще тихо осведомился он.

– Вижу, вы не так глупы, как кажетесь, – парировала она, весьма удачно изобразив злорадную ухмылку.

– С какой целью? Ведь вы вовсе не хотите стать моей женой!

– Я готова даже на это, чтобы заставить вас заплатить. Помяните мои слова: прощание с вашей драгоценной холостяцкой жизнью – это только начало.

Вместо ответа Рейф встал, схватил ее за руку и потащил из комнаты, не обращая внимания на потрясенное молчание окружающих.

Насмерть перепуганная тем, что он только сейчас устроил сцену, которой угрожала ему она, Офелия потеряла дар речи. Наконец он втолкнул ее в кабинет лорда Кейда и захлопнул дверь.

Только тогда она выдернула руку и круто повернулась.

– Вы действительно сошли с ума!

– Да, взбешен до потери рассудка.

– Я имею в виду – безумны.

– Я близок и к этому.

– Вас, кажется, беспокоили чертовы сплетни? Вы только что внесли в них свою лепту. Неужели не понимаете?

– Нет. Я только что нашел достойный выход. Ссора влюбленных и так далее, оба слишком обозлены, чтобы помириться, и так далее…

– И по какому поводу произошла ссора? Потому что я вопреки моде решила съесть все, что лежит у меня на тарелке?

Он непонимающе уставился на нее, попытался было улыбнуться, но тут же прорычал:

– Черт побери, Фелия, как вы могли?